ГЛАВА 10
Николай. Прежде всего ты видишь, что неиное неимепуемо, потому что его, раз оно предшествует всему, не достигает ни одно имя.
Однако всякое имя есть то, что оно есть, но причастности к нему. Следовательно, то, что меньше всего именуемо, именуется. Так во всем осуществляется причастие непричащаемо- му. Конечно, есть то, что причастно иеипому неотчетливо, ибо оно [существует] смутно и обще. Существует и то, что причастно неиному более специально. Существует также и то, что причастно ему наиболео специальнои. Например, некоторые члены тела при- частны жизни души прикровенио, другие — яспее, а третьи — наиболее специально. Также одни способности души более явно причастны разуму, другие бо- лее прикровенно. Также и творения, которые в меньшей степени отличаются одни от других,— каковы чистые умы — более причастны неиному. Те же, которые в большей стенени отличаются одни от других, как, например, все телеспые предметы, не могущие вместе занимать одно и то же место, в меньшей степени причастны природе того, что есть не иное, чем каждая отдельная вещь.Фердинанд. Вижу, что это так, как ты сказал; прошу тебя, однако, пе сочти за труд добавить к этому, в какой мере истинно то, что сущности вещей неразрушимы 15.
Николай. Прежде всего, у тебя нет сомнений в том, что перазрушимо неиное. В самом деле, разрушься опо, оно разрушилось бы в ипое. С полагапием же иного полагается и неипое; следовательно, оно неразрушимо. Далее, известно, что неииое определяет самого себя и все. Следовательно, все сущности вещей не существуют иначе как по принадлежности к неиному. А раз в них есть неиное, как могли бы эти сущности разрушиться, если пеипое остается? Подобно тому как неиное предшествует сущпостям и всему именуемому, так н сущности предшествуют изменчивости и текучести, корень которых — в изменчивой материи.
Неиное пе есть сущность, но, как сущность в сущностях, оно называется сущностью сущностей. Апостол сказал: «Видимое временно, невидимое вечно» 1б. Что ощущается каким* либо чувством и что, согласно природе материи, оказывается текучим и неустойчивым, то является материальным. А что не видится чувственно и тем не менее существует, оказывается существующим не времепио, но поистине вечно. Когда ты видишь сущность в ипом — как, например, самое человечность в Сократе,— ты видишь ее в разном разной; ты видишь, что в разрушимом Сократе она акцидентально разрушима. Если же ты видишь, что опа отделена от иного и пребывает в неином,— насколько это допускает ее природа,— то ты видишь, что она неразрушима.Фердинанд. Очевидно, эту сущность, которой предшествует неиное и за которой следует иное, ты назовешь идеей, или видом.
Николай. Так прежде вещей и после бога видит прообразы вещей Платон, потому что разумное основание вещи предшествует самой вещи, раз она благо- даря ему возникает. Различие же вещей говорит о различных основаниях, которым надлежит быть после источника, откуда они, согласно Платону, проистекают. Но так как неиное, которое есть адекватнейшая причина того, почему всякая вещь есть то, что она есть, существует прежде вещей,— оно не умпожаемо. Поэтому же разумное оспование вещей, предшествующее иному, предшествует и числу, и множественности и неисчислимо исчисляется в соответствии с причастными ему вещами 17.
Фердинанд. Ты, по-видимому, считаешь, что нет сущностей вещей, но есть одна сущность, которую ты называешь разумным основанием.
Николай. Тебе известно, что единое, сущность, идея, форма, прообраз пли вид не достигают неиного. Следовательно, когда я вглядываюсь в вещи, усматривая их сущности (так как вещи существуют через них), я, созерцая их начала в уме (per intellectum), утверждаю, что они являются отличными друг от друга. Когда же я вижу пх превыше ума до иного, я усматриваю не отличные друг от друга сущности, но пе что иное, как простой смысл сущностей, которые я созерцал в вещах.
И его я называю псиным, нлп сущностью сущностей, потому что он есть то, что видится во всех сущностях.Фердинанд. Итак, ты говоришь, что существует сущность сущностей; этого не допускал Аристотель, чтобы не уйти в бесконечность, пе потерять возможности когда-либо вернуться к первому и чтобы пе погибло всякое знание18.
Николай. Правильпо говорил Аристотель, что невозможно уйти в бесконечность, поскольку количество есть представление ума. Поэтому оп исключает ее. Однако он не отрицал бесконечного, поскольку оно — до количества и всего иного и поскольку оно — все во всем, но возводил к нему все как к первому двигателю, который он считает бесконечно могущественным. Во всем он видит причастность этой мощи19. Это бесконечное я и называю неиным. Отсюда неиное есть форма форм, или форма формы, и вид вида, и предел предела, и так — обо всем, причем без того, чтобы таким путем идти в бесконечность, раз мы уже и так дошли до бесконечного, определяющего все.