ГЛАВА 7
Фердинанд. Это я понимаю и считаю это правильным. В самом деле, если бы исчезла причина, то прекратилось бы и ее действие; и поэтому с исчезновением неиного исчезло бы все иное и все именуемое и дажо самое ничто, раз оно именуется «ничто».
Прошу тебя, покажи мпе то же самое так, чтобы я понял это до конца.Николай. Известно, что с прекращением мороза исчезает и лед, что часто можно увидеть в Риме, из-за чего, однако, не исчезает вода, поскольку она первичнее льда. С уничтожением же самого их бытия (ente) перестанут быть и лед, и вода, так что их актуально не будет; однако материя, или возможность быть водой, не исчезнет. Возможность быть водой можно назвать единичной возможностью. С прекращением же единого исчезнет и вода, и лед, и возможность быть водой. Однако не исчезает всякое умопостигаемое, которое может быть принуждено всемогуществом к возможности быть водой,— скажем, не исчезает само умопостигаемое ничто, или хаос, конечно, более далекий от воды, чем возможность быть водой, которая, сколь бы отвлеченной и перасчлененной ни была, вынуждается тем не менее повиноваться всемогуществу. Жизненная сила всемогущества не прекратит на него своего воздействия и с уничтожением единого. Но с исчезновением самого неиного тотчас же исчезнет все, чему неиное предшествует. И исчезнет не только действительность существующего и его возможность, но и ие-сущее и ничто сущего, потому что ему также предшествует неиное.
k Фердинанд. Ты разрешил мое сомпение. Теперь я понимаю, что до ничто, которое есть не что иное как пичто, есть неиное, от которого ничто дальше, чем от актуального и потенциального бытия. Ничто представляется уму совершенно неупорядоченным хаосом, который, однако, может быть охвачен в целях определения силою бесконечной мощи, то есть неиным.
Николай. Ты назвал неиное актуально бесконечной мощью. Почему это так?
Фердинанд.
Я вижу, что мощь, объединенная и менее связапная с иным, бывает более сильной. Если же опа является совершенно неиным, она будет бесконечной.Николай. Ты говоришь прекрасно и разумно. Я сказал «разумно» потому, что, как чувственное зрение какой бы то пи было остроты невозможно совсем без ощущения или чувственного движения, так и умственное зрепие невозможно совсем без рассудка или рассудочпого движепия. И хоть и вижу я, что ты пользуешься правильной интуицией, все же мне хотелось бы знать, усматривается ли умом неиное во всем таким образом, что оно не могло бы не усматриваться.
Фердинанд. Я обращаюсь к началу, определяющему себя и все, что может быть высказано, и вижу, что видеть есть не что иное, как видеть, и вижу также, что постигаю неиное как через видение, так и через невидение. Итак, если ум без неиного не может ни видеть, ли но видеть, оно, следовательно, пе может не быть видимым, как опо не может не быть знаемым, потому что оно познается и посредством знания, и посредством незнання. В ином усматривается само неиное, так как при созерцании иного созерцается и ппое, и не иное.
Николай. Хорошо. Однако каким образом видишь ты иное, если ты не видишь его в ином или в не ином?
Фердинанд. Так как полагание неипого естыюлага- го пие всего п отрицание его есть отрицапие всего, поэтому вне непного ипое пи существует, ии усматривается.
Николай. Если ты иное видишь в непном, ты, ко- печно, видишь, что оно там есть но иное, но неипое, потому что невозможно бытие ппого в ином.
Фердинанд. Я потому говорю, что иное вижу в пенном, что вне его оно пе может быть видимым. Но если бы ты меня спросил, чем же является иное в ненном, то я сказал бы, что оно есть пенное.
Николай. Правильно.