IX
Языки сами собою очистились бы от излишних для них слов36. А сколько оказалось бы таких слов для людей, просвещенных истиной, которым не было бы более повода вдаваться в рассуждения, которые не стали бы вести беседы только для беседы, как мы это делаем, и не ведали бы ни наших искусственных страстей, ни всего искусственного, вложенного нами в предметы нашего влечения, ни наших суетных познаний, ни прочих наших излишеств? Желательно было бы, чтобы всюду, где установилось бы состояние нравов, существовал и один и тот же язык. Это, впрочем, было бы легко достижимо, так как язык тогда был бы весьма прост, а люди сносились бы все между собою по-соседски, не будучи разделены на различные нации. Нечего было бы опасаться, чтобы этот язык стал изменяться, чтобы он выродился в жаргон или подлежал, подобно нашим языкам, постоянному очищению и обогащению: он был бы стабилен и не подвержен колебаниям.
Люди при состоянии нравов понимали бы друг друга так же прекрасно, как плохо мы друг друга понимаем теперь. У них был бы ум последовательный, хотя и не нуждающийся в наших правилах логики исключительно ввиду присущей истине способности надлежащим образом просвещать головы у. Обучение красноречию, поэтике, музыке, живописи и прочим свободным искусствам стало бы для них столь же излишним, как и преподавание грамматики и логики.
Люди состояния нравов получали бы только действительно основные сведения, необходимые знания, и в детстве и в отрочестве, их бы, следовательно, не мучали, как мучают нас в детстве, к великому ущербу для нашего разума, для ровности нашего нрава, для нашего покоя и здоровья.Изящные искусства, которыми мы обычно больше всего дорожим, как красноречие и поэзия, существуют лишь из-за незнания истины и обусловливаемых этим нравов37. Постоянно утверждают, что истина создана для того,
остающихся в силе. Все в наших нравах находится под вопросом, все еще не разграничены права королей и народов, престола и церкви. И если по этим двум вопросам все еще не достигнута ясность, то лишь потому, что самая основа их порочна.
у Действие истины не может не сделать наши головы столь же гармоничными, насколько они ныне разноголосы.
чтобы являться вполне обнаженной. Мысль эта гораздо шире, чем обычно полагают, так как истина действительно отметает не только всякую прикрасу в речах, но и всякую искусственную гармонию, выходящую за пределы полезного. У нас только потому имеются ораторы, поэты, певцы, танцоры, живописцы и пр., что мы в тысячу раз более безумны по сравнению с людьми состояния нравов, чем призреваемые в домах сумасшедших по сравнению с нами. Горькая эта истина, но еще раз — виновны не мы, виновато наше общественное состояние.
Изящные искусства — необходимый составной элемент наших нравов, и мы в них нуждаемся для отдохновения от усталости душевной и телесной, для спасения от скуки, для того, чтобы внести некоторое согласие в разноголосицу составляющих нас частей и чтобы питать наше воображение либо красотами природы, которыми оно не наслаждается в городах, либо всякими иными предметами, способными его порадовать. Но при таких нравах, когда мы все были бы заняты легкими работами, выполняемыми и по склонности, и для удовлетворения потребностей, при нравах, которые сами по себе давали бы нам счастье и не допускали бы ничего, могущего явиться предметом соперничества, — какую пользу могли бы нам приносить эти искусства?