VI  

Закон, называемый нами естественным, был бы там лишь тем общественным законом, какой всегда предугадывался, хотя и не был ясно виден[59]3, лишь тем законом равенства и единения, к какому нас приводит здравая метафизика, следовать которому нам повелевает и наш личный и всеобщий интерес и от которого отклониться мы не можем, не удаляясь от благоденствия, не вызывая морального зла.

Протекая вне власти законов, за исключением этого закона, который даже не был бы законом в нынешнем смысле, ибо он поставлен был бы прямым и здравым общественным смыслом над самим собою, все дни походили бы один на другой. Все вставали и ложились бы спокойными, довольными и самими собою, и своими ближними, постоянно удовлетворенными своим положением, которое не преминуло бы вскоре восхитить и нас, несмотря на усвоенные нами нравы и привычки, если бы оно внезапно было введено у нас. Ибо, скажем еще раз, именно такое состояние нам и мерещится, как наиболее желательное, как наиболее искомое, и оно-то и служит нам бессознательно объектом сравнения, когда мы выносим отрицательные суждения о нашем состоянии, когда мы называем наше состояние развращенным, жалуемся на него, проклинаем его, — а мы все это делаем в большей или меньшей степени, вслух или втихомолку1.