IV
* О военном правильнее сказать, что он на службе государевой, а не государственной, так как хотя «государство» и означает в известном смысле государя, который является всем, оно не выра
жает понятия о нации7.
властителя, направленным против его подданных, иными словами — против самих себя.
Разницу между священником и солдатом составляет лишь разница в применяемом ими оружии. Различие это — между духовным и чувственным — может показаться краеугольным, но оно не таково, каким кажется, так как в действительности и духовное создано человеком и так как оно существует, лишь поскольку оно чувственно.
По характеру своего оружия, созданного на предмет покорения ума и сердца невежественного и порабощенного человека, церковь является главной опорой престола; меч, которому подвластна лишь плоть, — на втором месте. Солдат обязан уступить первенство своему сотоварищу — священнику, и властитель обязан ему первым покровительством. По сути дела и священник, и солдат выполняют одну и ту же службу, службу государю. Для службы королю вступают как в ряды войска, так и в ряды духовенства.
Всякая религия, проповедующая покорность властителю, хотя бы он был и тираном, обеспечена на пути преуспеяния, какого бы характера она ни была.Основное начало, или Все, поскольку оно называется абсурдным именем «царя царей», не что иное, как властитель, который является всем в нашем состоянии законов и встречается всюду, будь то в едином лице в монархиях или во многих лицах в республиках.
Небо — это маска, под которой церковь состоит на службе у властителя; защита народа — маска, под которой ему служит войско; обе эти маски, наиболее обманчивые для людей, составляя мощь церкви и войска перед лицом народов, обеспечивают властителю основу его власти и предоставляют своим носителям господствующее положение впереди прочих держащихся на обмане сословий, как судейское и финансовое, которые, подобно им, существуют исключительно в силу суверенного принципа, в силу нашего состоянии законов g.
g Следует наносить удары либо всем основанным на обмане сословиям, как я это здесь делаю, либо не наносить их вовсе. Мне смешно видеть, как философы, почитающие высшее духовенство, военное и судейское сословия, набрасываются на церковь, точно они в силах ее уничтожить, борясь с нею одной8. Я согласен с тем, что она более прочих искусственно созданных сословий возмущает разум, который она держит в подчинении вопреки всякому разуму, но так как прочие сословия без нее существовать не могут, то, если их не трогать, нельзя трогать и ее.
Так как положение властителя и само тоже искусственно создано, то из этого необходимо следует, что сословия, действительно полезные и которые в разумном общественном состоянии одни бы и имели право на существование, как пастухи, землепашцы и мастеровые9, занимают последнее место, позади всех искусственно созданных сословий, и что они презреннее всех, какими они и являются при наших безрассудных нравах.
Основу наших нравов составляет отнюдь не мораль, а политика, и эта по необходимости порожденная духом наших законов политика развивается сама собою, без всякого участия теории, иначе говоря, не будучи основательно известна ни королям, ни их министрам, ни церкви, ни судейским, ни военным, ни даже философам. Она смутно видится лишь наиболее искусным из них; на нее нападают в деталях, не подозревая, что можно коснуться тверди ее, — до такой степени непоколебимым представляется нам состояние законов, при котором мы появляемся на свет.