5. Заповедь любви

Важно отметить, что хотя заповедь

любви как таковая формируется в

христианской религии, по своему

этическому содержанию она не является

собственно христианской. Другое дело,

что в христианстве любовь получила

особый статус и особое толкование,

она стала рассматриваться как путь

соединения человека с Богом и с

человеком, причем с Богом - через

человека и с человеком - через

Бога44.

____________________

44 На это указывал Б.П.Вышеславцев:

в христианстве посредством любви

устанавливается мистическая связь

528

заповедь не является и собственно

религиозной, хотя непонимающая

атеистическая критика этой заповеди

отталкивается именно от ее

религиозного содержания: какова, мол,

цена любви к ближнему, если эта

любовь оправдывается любовью к Богу,

если конкретный человек оказывается

достойным любви лишь через любовь к

Богу?

Беспристрастный анализ заповеди

показывает, что она отнюдь не

отворачивает человека от других

людей, от действительности. Правда, в

Новом Завете говорится: "Не любите

мира, ни всего, что в мире"

(1 Ин. 2:15), и это повеление,

конечно, может быть абсолютизировано

сверх-пиетистским сознанием. Но ведь

_____________________________________

между одной индивидульностью и

другою, перекидывается "мост над

двумя безднами"; в отличие от

христианства, буддизм утверждает

любовь как тождество "двух

страдающих самостей, одинаково

страдающих и потому сострадающих.

Их индивидуальная противоположность

и противостояние отрицаются"

(Вышеславцев Б.П. Сердце в

христианской ииндийской

мистике // Вопр. философии. 1990.

ь 4. С. 66).

529

его смысл, подтверждаемый текстами

Библии же, совсем иной: не любите

низменного, плотского, суеты и

тщеславия; но возлюбите высшее,

нравственное, духовное.

Богу в заповеди любви по своему

нормативному содержанию этически

вполне достоверна. В чистом виде ал-

ьтруизм - это принцип приоритета

другого человека, то есть это

антиэгоистический принцип, и заповедь

любви эту антиэгоистичность выдвигает

на первый план: возлюби другого, как

самого себя. Однако для обоснования

морали недостаточно довольствоваться

лишь этим акцентом заповеди -

доброжелательность и благотвори-

тельность должны быть направлены на

другого человека, но лишь осененные

высшим принципом, они будут иметь

нравственный смысл. Этим объясняется

двойной характер, или сдвоенность

заповеди любви45.

____________________

45 В евангелистике не раз

указывалось на характерную деталь:

Христа не спрашивали о второй

заповеди, но он сам указал на нее

(Мф.37-40), и притча о добром

самаритянине, расказанная Христом,

призвана была, в частности,

показать, что любовь к человеку

есть лишь видоизменная любовь к

530

В то же время, сама двоичность

заповеди задает возможность различных

акцентаций внутри ее содержания. Так

"фундаменталистская" версия заповеди

любви предполагает, что моральность

человека обнаруживается в полной его

отрешенности от земных дел, от

себялюбия, от "утилитаризма".

Возможность самой любви к человеку

изначально предопределяется Божьей

любовью к человеку, его милостью в

отношении человека, она - результат

божественного дара; без божественной

любви не было бы у человека силы

любить несимпатичных, чужих или

врагов. Именно любовь к Богу

располагает человека к добру и служит

опорой его добродетели, возвышает все

человеческие устремления до

божественной высоты. Поэтому вплоть

до XIX в. ортодоксальные богословы

видели в естественной любви человека

возможное препятствие религиозному

чуству, а в любимом - соперника

Богу46.

Такая позиция чревата ригоризмом в

отношении людей: отрешенность от мира

_____________________________________

Богу (См.: A Bible Commentary for

Today. P.

Gospel of St.Matthew. N. Y., 1963.

P. 356).

46 См.: Льюис К.С. Любовь. С. 253.

531

в устремленности к Богу, или к

совершенству чревата равнодушием и

горделивым упованием на то, что

любовь к Богу и просветленность как

будто освобождают нас от специальной

заботы о человеке. Возможность такой

позиции осознавалась всегда. Именно

против нее предостерегал новозаветный

мыслитель: "Кто говорит: `Я люблю

Бога', а брата своего ненавидит, тот

лжец; ибо не любящий брата своего,

которого видит, как может любить

Бога, которого не видит?"

(1 Ин. 4:20). Именно эта позиция без

каких-либо моралистических

соотнесений представлена в гетевском

Фаусте. Герой знаменитой поэмы

оказался готовым на крайность: он

вступил в союз с дьяволом ради

осуществления вожделенной цели -

познания законов природы, обретения

власти над ними и употребления этой

власти во имя блага людей. И он

прошел почти полностью избранный

путь. Последнее, что как будто мешало

исполнению замысла, это чета

стариков, живущих у маяка и ветхой

часовенки в том месте, где должно

было пройти, по замыслу Фауста,

завершающее строительство. Они

погибают, почти случайно (при

сопротивлении выселению), но ослепший

Фауст уже не замечает случайной

532

потери, ему мнится, что он близок к

цели, он полон торжества и тем самым

дает Мефистофелю решающий шанс для

овладения своей душой. Устремленность

к высшей цели, к идеалу без заботы о

ближних, по простой мысли Гёте,

чревата падением.

"Фундаменталистской" версии

противостоит прагматическая, или

утилитаристская трактовка заповеди

любви, согласно которой добродеяние и

благотворительность ценны сами по

себе, независимо от того, в силу

каких мотивов они были совершены.

Однако этическая рефлексия

показывает, что милосердие невозможно

или бессмысленно при отсутствии

принципиальных намерений.

только в том, что мораль, в особенно-

сти мораль любви, не укладывается в

рамки обычного порядка человеческих

отношений, - необходимо сознательное

усилие, направленное на содействие

благу другого человека, и этим

усилием обычный, то есть рутинный,

обыденный порядок вещей разрушается.

Иными словами, любовь к человеку

покоится на некоторых трансцендентных

основаниях, не важно, как эти основа-

ния осознаются. К примеру,

В.Г.Белинский считал, что любовь к

человеку покоится на любви к

533

человечеству47, Ф.М.Достоевский

говорил о необходимости "совместной

веры в бессмертие души

человеческой"48, К.Н.Леонтьев видел

это основание в "особых, определeнных

в одно и то же время вещественных и

мистических, так сказать, предметах

веры"49, а Н.А.Бердяев говорил о

необходимости подчинения человеком

себя сверхчеловеческому,

осуществлению трансцендентных заданий

истории50. Именно поэтому сама любовь

и казалась загадочной, мистичной по

своему источнику:

____________________

47 Белинский В.Г. Опыт системы

нравственной философии: Соч. мгра

А.Дроздова // Белинский В.Г.

Полн. соб. соч. М., 1953. Т. 2.

С. 250.

48 Достоевский Ф.М. Записная

тетрадь 1876-1877 гг.

// Достоевский Ф.М.

Полн. собр. соч. Л., 1982. Т. 24.

С. 309.

49 Леонтьев К.Н. О всемирной любви:

По поводу речи Ф.М.Достоевского на

Пушкинском празднике. С. 420.

50 Бердяев Н.А. Смысл истории.

С. 142-143.

534

И нам сочувствие дается,

Как нам дается

благодать...

(Ф.И.Тютчев)

535