5. Этические коррекции

Хотя последовательное осуществление

гедонистического мироотношения

выливается в эгоистическое своеволие,

из всего сказанного не следует, что

наслаждение само по себе аморально

или внеморально, противоречит этике и

гуманистическому мировоззрению.

_____________________________________

автономной личности всегда

предполагает свободу по отношению к

той среде, к тому окружению, в

котором она осуществляет себя как

личность.

317

абсолютизация этого принципа является

результатом себялюбия, выражает

эгоистическое своеволие, ведет к

дегуманизации человеческих отношений,

более того, к разрыву всех

нравственных связей. Критика

гедонизма не означает отказа от

принципа наслаждения. Призванная

показать этическую ограниченность

гедонизма, она не требует выводить

наслаждение и страдание за пределы

нравственности.

Каковы же пути сопряжения

наслаждения и добродетели в

негедонистическом варианте?

Во-первых, как показатель

исполненности желания и,

следовательно, как важный фактор

жизненного благополучия человека

наслаждение является безусловной

положительной ценностью30. Поэтому

принцип наслаждения мог бы быть

сформулирован весьма просто:

____________________

30 Уместно в связи с этим отметить,

что в условиях реально-соци-

алистического общества, в

частности, советского, существовала

широкая духовная оппозиция, отнюдь

не диссидентская, но тихо не

принимающая существующего строя,

считая, что он бесчеловечен, ибо

"человеку должно быть хорошо".

318

"Стремись к осуществлению своих

желаний". Этическому ограничению

должны подвергаться не наслаждения, а

желания, и в качестве этически

апробированного критерия такого

ограничения может быть признан

принцип универсализуемости.

универсализуемости задает формальные

границы нравственного поступка, ка-

сающиеся главным образом

эгоистического своеволия. Поэтому

принцип наслаждения следовало бы

уточнить следующим образом: "Стремясь

к осуществлению своих желаний, не

допускай произвола" или: "Стремясь к

осуществлению своих желаний, уважай

право других на наслаждение". В этом

духе понимал мораль вообще де Шамфор:

"Наслаждайся и дари наслаждение, не

причиняя зла ни себе, ни другим, - в

этом заключена суть

нравственности"31.

Очевидно, что критерий

универсализуемости не действителен

для гедоника, который последовательно

и универсально утверждает

эгоистические нормы поведения,

предполагая вполне возможным мир,

____________________

31 Шамфор де Н.-С. Максимы и мысли,

афоризмы и анекдоты // Размышления

и афоризмы французский моралистов

XVI-XVIII вв. М., 1987. С. 455.

319

целиком на таких нормах построенный.

"Настоящий" гедоник уверен, что

каждый на его месте будет стремиться

к достижению наслаждения любыми

средствами. Правда, в гедонической

девиации человек уповает на свою

исключительность как деятеля, на

особую собственную предназначенность.

Гедоник воспринимает принцип

универсализуемости в духе формулы

"делай как все", или "как другие", и

аргументы, основывающиеся на этом

принципе, не имеют для него смысла,

поскольку разрушают его заносчивую

установку на сознательное противосто-

яние другим. Принцип

универсализуемости обозначает

водораздел между строго моральной

позицией и гедонизмом. Однако он не

предполагает действенного ограничения

последнего.

Чтобы гарантировать этически

достойные действия, вытекающие из

принципа наслаждения, необходима со-

держательная коррекция этого принципа

с контексте принципов пользы,

совершенства и человеколюбия.

С позиций этики пользы,

предпосылкой которой является принцип

реальности, гедонизм отличает лег-

комыслие, неангажированность,

безответственность.

показано в следующей главе, принцип

320

пользы, если он не смешивается с

своекорыстием и стяжательством,

непосредственно предполагает

равенство, взаимопользование,

справедливость и задает таким образом

нормативно-ценностные основы

социальной этике вообще. Поэтому

принцип наслаждения в свете этики

пользы может быть сформулирован так:

"Стремясь к осуществлению своих

желаний, (проявляй благоразумие),

соблюдай принятые установления и

выполняй обязательства, которые ты

взял на себя и которые справедливо

наложены на тебя другими людьми и

обществом". Строго говоря, слова о

благоразумии не вполне отвечают

внутреннему содержанию этики пользы.

Пруденциализм может вырабатываться и

в рамках самого гедонизма, в

особенности в его эвдемонистическом

варианте. Вместе с тем, пруденциализм

вполне отвечает пафосу протестантской

этики, которая одна из первых в

последовательной форме воплотила

принцип утилитаризма, так что

упоминание благоразумия в формулиро-

вании принципа наслаждения с позиций

утилитаризма вполне оправданно. Но с

этих позиций ограничением гедонизма

оказывается и принцип справедливости,

повелевающий по меньшей мере не

321

причинять страданий и не вредить

другому человеку.

С позиций этики совершенства, в

гедонизме главным оказывается

безудержность и неумеренность. Пер-

фекционизм, если он не ограничивается

жизнеотрицающим аксетизмом, призван

возвысить человека над обыденностью,

дать ему высший идеал и силу духа для

овладения чувственно-телесными

устремлениями, противодействия

искушениям плоти. Стало быть, принцип

наслаждения перфекционистски

уточняется так: "Стремясь к

осуществлению желаний, будь

умеренным, совершенствуй свои силы и

способности, контролируй свои

потребности силой духа".

С позиций этики любви, в гедонизме

ограничивается эгоизм. Заповедь любви

по своему явному содержанию

направлена на переориентацию личности

с себялюбия на милосердие, или

человеколюбие, и это - главное в

альтруистическом требовании к

принципу наслаждения, какой бы из

вариантов альтруизма мы ни взяли.

что осуществление желаний не

принимается в расчет в этике любви, в

ней лишь указывается, какое желание

должно быть определяющим: "Желай

блага другим людям; используя все

322

свои силы и способности, твори

милосердие"32.

6. Наслаждение и творческая

самореализация

Во-вторых, наслаждение получает

этическое оправдание на основе

творчества в широком смысле этого

слова как деятельности, в процессе

которой личность свободно и

конструктивно реализует себя. Дело в

том, что в творчестве как форме

личностного самовыражения можно

проследить многие психологические и

нравственные черты, характеризующие

переживание наслаждения. С этической

точки зрения, в наслаждении ценна

возможность автономии -

самоутверждения, независимого от

социально-статусных ролей и

обязанностей, ценна возможность

____________________

32 Досада и раздражение, которые

могут возникнуть при сопоставлении

этих ограничений с принципом

наслаждения или при осознании

самого факта необходимости

ограничения принципа наслаждения,

прямо пропорциональны силе

гедонических установок того, кто

испытывает эти досаду и

раздражение.

323

сбросить с себя суету каждодневности.

Творчество, конечно, не безмятежно,

но в нем, аналогично наслаждению,

содержится та же страстность, та же

возможность самовольности, свободы и

личностности. Не случайно, что

ригористическое, а также догма-

тическое или авторитарное сознание

всегда с подозрением относилось к

любым видам творчества, и если не

запрещало, то лишь "допускало" его.

Метафизическую суть творчества

независимо от его предметной опреде-

ленности и субъективной

направленности выразил Н.А.Бердяев:

"Творческий акт всегда есть

освобождение и преодоление. В нем

есть переживание

силы Творчество по существу

есть выход, исход, победа"33.

Творчество почти естественно,

спонтанно, внеимперативно;

посредством его личность объективи-

рует свои помыслы и способности и,

концентрированно заявляя о себе,

субъективирует те сферы культурного

окружения, которые оказываются под

обаянием творца.

____________________

33 Бердяев Н.А.

творчества // Бердяев Н.А.

Философия свободы. Смысл

творчества. М., 1989. С. 255.

324

Гедоническое сознание, чувствуя

общие моменты в наслаждении и

творчестве, полагает, что творчество

в первую очередь и есть один,

возможно, наиболее возвышенный, из

путей к наслаждению. Этим объясняется

то, что творчество становится

предметом спекуляции, ми-

фологизируется массовым сознанием,

получает гедонические и

потребительские интерпретации.

Творчество, конечно, предполагает

свободу, но обыденное сознание

связывает творческие профессии с

расширенным досугом, с

предоставленностью самому себе.

Творчество представляет собой

спонтанную игру духовных сил и

способностей, но обыденое сознание

видит в творчестве только

самопроизвольность деятельности.

Творческие достижения иногда высоко

оцениваются и пользуются особым

признанием в общественном мнении, но

массовое сознание видит в творчестве

именно возможность высоких гонораров

и обретения славы. Появление этих

мифов не случайно. Общество нуждается

в творческом труде - и эти требования

привязываются к определенным имиджам

престижа.

Однако гедоническое сознание не

обращает внимание на то, что

325

творчество, и это прямо

противоположно принципу наслаждения,

требует от творца высокой са-

модисциплины и постоянной

жертвенности. Творчество изливается в

мир; творец принимает на себя

трагическую судьбу мира, и это не в

меньшей степени противоречит принципу

наслаждения. Но это уже сокрыто от

обыденного сознания. Как бы ни

трактовалось творчество, его нельзя

понять "со стороны". Творчество зага-

дочно, ибо оно раскрывается только во

внутреннем опыте, а это - опыт

духовного томления, горения, само-

отдачи, восторга от сделанного

открытия, ощущения полноты и почти

совершенства (пусть минутного, а не-

редко и просто кажущегося)

собственного существования как именно

личностного существования.

сопряженно гедоническому опыту.

Творец может быть гедоником; или

другими словами, гедонизм может при-

сутствовать в одном из планов его

характера. Но он гедоник - не в

творчестве, а вне творчества. Творец

может любоваться собой и

произведениями своего труда, и в этом

смысле творец - немного "нарциссист".

Но само творчество почти всегда

аскетично, ибо творческая де-

ятельность требует таких усилий,

326

самоограничения, целеустремленности,

преодоления сопротивления как в себе,

так и в мире, с какими ни один, даже

умеренный, гедоник - как гедоник - не

согласится.

Проблема снятия наслаждения в

творчестве и наслаждения творчеством

была поставлена и проанализирована

Фрейдом на примере сублимации либидо.

В этическом контексте близкие идеи

развивал Н.А.Бердяев, рассматривая

творчество в радикальном

противопоставлении похоти, как

воплощение духовности и высшего

наслаждения. Однако вызревает эта

тема уже в ренессансном платонизме, в

частности в учении Бруно о геро-

ическом энтузиазме. В философии

романтиков, в особенности, в

шиллеровской теории игры как основы

эстетического эта тема была

концептуализирована в отношении

категорий игры и труда. Игра для

Шиллера - это выражение подлинно

человеческого бытия, а подлинно

человеческое бытие воплощается в

игре. Правда, Шиллер сознательно

противопоставлял игру и труд. Он не

столько следовал традиции разведения

труда и наслаждения (труд - это

бремя, тяжкое испытание, а наслажде-

ние - утеха и раскрепощение), сколько

видел в труде послушание, исполнение

327

долга. Протестантская этика ре-

абилитировала труд как нравственную

ценность, как одно из божественных

призваний человека, но тем не менее

труд рассматривался именно как

обязанность; исполнение обязанности

требует методичности, рациональности,

регламентированности действий. Ни

одна из этих характеристик не

отвечает, по логике Шиллера, природе

творчества. Он прав: в труде,

придаточном к технологическому

процессу, в самом деле не может быть

творчества. На этом же основании

отказывался видеть творчество в

хозяйственном труде и Н.А.Бердяев.

Однако если рассматривать труд как

усилие, самореализацию индивида

вообще, направленные на достижение

определенного результата, то нельзя

не признать, что в труде значительна

возможность творчества. Даже в фи-

зическом, машинном труде всегда есть

элемент овладения человеком умения,

процессом труда, и уже в этом

научении человек проверяет,

проявляет, находит себя. Творчества

нет в монотонном труде.

В ранне-социалистической мысли

XIX в. значение труда, игры,

наслаждения, творчества во многом

переосмысливается. Она поставила

перед собою цель соединить труд и

328

наслаждение, и значит, продумать

такие социальные условия, когда бы

труд мог стать деятельностью,

интересной для человека, то есть

доставляющей удовольствие. По мнению

Ш.Фурье, именно разумная организация

общественной жизни сможет сделать

трудовую деятельность максимально

отвечающей потребностям человека, а

сами развлечения опосредовать по-

стоянной сменой видов общественно

полезной деятельности. Для этого

необходима смена способа производ-

ства. В новых условиях труд, по

Фурье, уже не будет бременем, он

будет реорганизован так чтобы стать

для работающего человека игрой, почти

развлечением, он будет источником

подлинного наслаждения. Правда, в

картине справедливого общественного

устройства Фурье сам человек

оставался функцией трудового

процесса. Им манипулировали мудрые

общественные распорядители, чтобы, с

одной стороны, облагородить его

наслаждения, а с другой, максимально

использовать человека не только как

обладателя трудовых навыков, но и как

носителя желаний, на благо общества.

В утопии Фурье труд был соединен с

наслаждением, уподоблен игре; жизнь

человека как будто избавлялась от

бремени. Но человек при этом лишался

329

воли в самой интимной сфере своей

жизни - в выборе наслаждений34.

Ранне-социалистические идеи о

соединении труда и наслаждения были

восприняты Марксом, который, как и

Фурье, рассматривал наслаждение как

своеобразную функцию общественной

организации. Эта идея была сначала

сформулирована им критически: в

обществе, где господствуют

отчужденные от человека общественные

силы, где все поставлено на службу

капиталу, и наслаждения (будь то

наслаждения буржуа или пролетария)

носят отчужденный характер,

подвергаются эксплуатации35. Понятно,

что в таких условиях невозможно со-

единение труда и наслаждения. Труд

может приносить наслаждение, только

будучи свободным трудом, то есть

деятельностью, в ходе которой человек

____________________

34 Этот, только угадываемый в

утопии Фурье, момент идеального

общественного устройства в деталях

расписал Е.Замятин в антиутопии

"Мы".

35 Маркс К. Экономически-

философские рукописи 1844 г. //

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42.

С. 137; Маркс К., Энгельс Ф.

Немецкая идеология // Там же. Т. 3.

С. 419.

330

развивает свои способности,

осуществляет себя как созидающая лич-

ность; это деятельность, в ходе

которой человек в равной мере

обогащает себя и других, общество.

Однако признав это, Маркс повторяет

ход, сделанный Фурье: свободный труд

как источник воспроизводства не

только общества, но и индивида должен

быть поставлен на рационально

организованную основу и планомерно

служить обществу.

Эти рассуждения развивались в связи

с проблемой свободного времени, в

которой Маркс видел два плана. Во-

первых, в продолжение традиции Маркс

считал, что свободное это "такое

время, которое не поглощается не-

посредственно производительным

трудом, а остается свободным для

удовольствий, для досуга"36. Но если

общество признает социальную ценность

свободного времени, если оно взглянет

на свободное время как на меру и

показатель собственного богатства,

это будет шагом в направлении

изменения самого общества и, соот-

ветственно, характера рабочего

времени. В этих условиях рабочее

____________________

36 Маркс К. Теории прибавочной

стоимости // Маркс К., Энгельс Ф.

Соч. Т. 26, ч. 3. С. 265.

331

время может стать базисом для

свободного времени, ибо рабочее время

свободного человека обладает гораздо

более высоким качеством, "чем рабочее

время рабочего скота". Таков второй

план в проблеме свободного времени, и

из него следует, что труд соединяется

с наслаждением лишь по мере того, как

рабочее время приобретает

характеристики свободного времени.

Каковы пути этого соединения? Ведь

свободное время существовало всегда.

Одним из моментов возникновения

цивилизации и было появление

некоторого свободного времени.

Правда, в условиях радикального

разделения труда свободное время

одних покупается ценой рабочего

времени других. Маркс видел источник

этой дифференциации в классовом

разделении общества и связывал

соединение рабочего и свободного

времени с "деантагонизацией"

свободного времени, то есть таким

преобразованием общественных

порядков, когда бы капитал перестал

существовать как частная,

партикуляризированная социальная сила

и не давал бы права одним на

пользование результатами труда

других. У Маркса мы находим и другую

мысль: свободное время может стать

мерой общественного богатства лишь в

332

богатом обществе. И речь у него шла

не только о капиталистическом

понимании богатства как высокой

эффективно-сти и прибыльности,

полезности общественного произ-

водства, но и о "коммунистическом" (в

марксовом смыс-ле этого слова),

гуманистическом понимании богатства

как полноты и духовности общественных

связей.

Стало быть, соединение труда и

наслаждения является вопросом не

столько социально-политическим,

сколько технологическим и

социокультурным. Научно-техническая

революция XX столетия во многом под-

твердила этот вывод. Деантагонизация

свободного времени становится

реальной на основе автоматизации ру-

тинного труда и интеллектуализации

человеческого труда, на основе его

освобождения от административно-

бюрократического контроля. (Другой

вопрос, который не имеет однозначного

решения, обязательно ли труд, чтобы

быть свободным, должен быть

освобожден от финансовой

зависимости).

Для Маркса было очевидным, что

наслаждение может приносить лишь

свободный, неотчужденный, такой труд,

в котором реализуются не только

трудовые умения рабочего, но и его

333

способности и потребности, что вы-

сшими человеческими наслаждениями

являются такие, в которых человек не

растрачивает, но воспроизводит и

развивает себя. И все же во всем ходе

его рассуждений о наслаждении и

наслаждении в труде просматривается

предположение о неантагонистическом,

гармоничном обществе как едином

хозяйственном, едино-организованном

механизме. Можно сказать, что Маркс

рассуждал, как социальный мыслитель,

то есть он отталкивался от общества и

рассматривал человека с точки зрения

общества. Но в таком случае,

спонтанность, неповторимость,

самопроизвольность в

самоосуществлении человека, которые

столь ценны как для гедоника, так и

для творца, остаются на заднем плане.

В интеллектуальных опытах

коммунистической мысли была выдвинута

важная проблема снятия партикуляризма

в особой, "справедливой",

общественной орга-низации. Однако в

той части их проектов, в какой пред-

полагалось организовать общество так,

чтобы оно гарантировало полноту

индивидуальных наслаждений и личного

счастья, сами эти проекты выступали

своего рода гедонистическими

экзерсисами. В той части, в какой

предполагалось "перевоспитывать",

334

переделывать человека под "разумную

организацию" общественного про-

изводства, с тем, чтобы он мог

получать наслаждения во всей полноте,

это были проекты принудительного сча-

стья, а значит, действительного

несчастья тех, кому бы выпала судьба

жить в таких обществах. В этих

проектах не оказывалось места

личности, о наслаждении и счастье

которой как будто высказывалось

столько заботы.

В том-то и дело, что любые попытки

"социализации" гедонизма,

обустройства наслаждений и, тем са-

мым, содействия наслаждающимся по

самому смыслу гедонизма претят ему.

Этика может лишь предложить или

установить ограничения в приложении

принципа наслаждения, и то сделать

это с целью обезопасить права

возможных жертв, нежели воспитать

гедоников. Другое дело, что в

вышеизложенных доктринах была

предпринята попытка решения

действительно важной теоретической и

практической проблемы - гармонизации

интересов людей - проблема, которая

так и не была решена как этическая и

морально-философская проблема. Как

таковая она стала центральной в этике

утилитарианизма, но Бентам и Милль

взялись за рассмотрение ее в иных

335

теоретических и методологических ко-

ординатах, которые задавались

потребностями пользо-ориентированной

деятельности и формировались кате-

гориями практического сознания.

336