ФИЛОСОФСКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АСПЕКТ НОВОЕВРОПЕЙСКОГО ОПЫТА ИНСТИТУАЛИЗАЦИИ АКЦИОНЕРНОЙ МОДЕЛИ БАЛАНСИРОВКИ ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА И ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА И ВОЗМОЖНОСТЬ ЕЁ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Санкт-Петербургский торгово-экономический институт, г. Санкт-Петербург
Процесс образования новоевропейских институтов правового государства и гражданского общества выступил политической проекцией формирования системы капитализма Нового времени.
Получив концептуальный исток в трудах теоретиков новоевропейского либерализма от Т. Гоббса и Дж. Локка до Ш.-Л. де Монтескье и И. Канта, эти институты кардинально отрицали прежнюю форму средневековой консервативно- аристократической государственности. А «этот первичный «буржуазный» либерализм представлял, прежде всего, арьергардный бой со старым аристократическим режимом, это был «вызов правым и старым, освященным тысячелетней историей традициям» [2, с. 324-326]. Конституционный демократизм новоевропейской политической системы, отрицая предыдущие формы политической организации общества - античного и средневекового, парадоксально оказывается их синтезом.Политическая структура общества Нового времени образуется пересечением сформировавшейся в Античности горизонтали космоцентричной демократичности и вертикали сложившегося в Средневековье в рамках теоцентризма иерархического централизма. Феномен древнегреческой демократии - это эффект горизонтального равенства всего и вся перед космическим законом, в котором нет таинственного места для сакрального произвола. Горизонт античного социального закона - это проекция космического круга, преступание которого даже бога или героя (Эдип, Прометей) [3, с. 75] превращает в преступника. Но уже в средневековой политике всё кардинально меняется. Бог- Пантократор, для которого «нет ничего невозможного» (Лук, 18:27), объявляется тотальным распорядителем всей власти в сотворенном им мире. Политическая парадигма Средневековья основывается на происхождении государства сверху в качестве божественного установления. Его властная легитимность делегируется со стороны трансцендентной инстанции.
Исповедуя догматический принцип «несть власти, кроме как от Бога» (Рим, 13:1-2), средневековая государственность основывается на власти, источник которой трансцендентен социальному миру - «Король, коронованный под величественно-сакральными сводами собора, под тысячелетние трагические звуки литургии, единст-венный отвечал желанию созерцать чудесный символ беспредельного существования...» [1, 340]. Феодально-патриархальная политическая культура включает теократию, авторитарный монархизм, вертикально-интегрированную иерархию сословных отношений, религиозно-общинный коллективизм и т.д. В таких обстоятельствах трансцендентная легитимность, будучи основана на религиозно-догматических верованиях, разделяемых всеми участниками социального коллектива, является важнейшим обстоятельством политической стабильности.Но уже в контексте учрежденной в эпохи Нового времени и Просвещения секулярно-рациональной парадигмы антропоцентризма такой требующий веры трансцендентный исток власти оказывается фактором дестабилизации, поскольку выступает препятствием в достижении конкурентно устанавливаемого из- нутри самой системной механики социального компромисса центра политической тяжести. Более того, трансцендентно инициируемая легитимность - причина волюнтаристского произвола, авторитарного диктата и демагогического резонерства, вносящих возмущения в имманентно регулируемую политическую систему гражданского общества как общества автономных политических акторов или акционеров - обладателей политических голосов.
В новой Европе начинает формироваться политическая культура согласования, компромисса интересов, обратной связи общества и власти. В основу этой культуры полагается экономический принцип баланса социально инициированного законодательного спроса и административного исполнительного предложения, формируя акционерную модель либеральной демократии.
Схемой такого баланса является прямой переход горизонтали коллегиального и теоретического решения в вертикаль единоличного и практического действия и обратный переход в качестве реакции на это действие.
Эти два перехода теории в практику и обратно образует систему крестообразного баланса законодательной горизонтали и исполнительной вертикали (рис. 1).То есть, рациональная схема новоевропейской конституционной демократии предполагает разделение полномочий между законодателями и исполнителями как теоретиками и практиками. Но это же разделение наиболее явно представлено в структуре любого акционерного общества в качестве экономической единицы, выступающей элементарной моделью либеральной демократии. Здесь также в рамках оппозиции управление/владение законодателями-теоретиками выступают акционеры - мажоритарные или миноритарные, обладающие в совокупности всем имуществом компании, а управленцами-практиками - менеджмент. На своём собрании акционеры коллегиально вырабатывают совместное решение, то есть, ставят теоретические задачи, которые на практике призван исполнять наёмный ме-неджмент, организованный системно и иерархически. В отличие от коллегиальности собрания акционеров, сила голосов которых определяется степенью участия в собственности - размером пакета акций, менеджериальная структура управления подчинена единому началу иерархического принципа, простирающегося от председателя совета директоров, генерального директора до рядового работника.
Надо заметить, что принцип разделения права собственности и полномочий управления возник гораздо раньше, прежде чем был институализирован в новоевропейской модели акционерной демократии. Например, его присутствие можно заметить в феодальной системе хозяйствования, в которой имеется разде-ление порядка владения и порядка управления собственностью. Бродель приводит такой факт: «...обладатель ленного владения уступал его отдельные части владетелям более низкого ранга (вассалам) либо крестьянам. Он передавал этим последним земельный надел (это обозначалось такими понятиями, как участок земли взамен определенной повинности; ценсива; земля, полученная от сеньора), который должен был обрабатывать, выплачивая затем денежную компенсацию (ценз, поземельный оброк), либо отдавая часть урожая (десятина, полевая подать), либо обрабатывая на господина (барщина).
Взамен сеньор предоставлял крестьянам свою защиту» [2, с. 311].То есть, средневековая экономика крупного землевладе-ния знает распределение полномочий в отношении объекта собственности между постоянным собственником, живущим на ренту, и временным арендатором, реально управляющим собственностью и выплачивающим арендную плату. Но еще более ранним историческим обстоятельством разделения собственника- арендодателя и управленца-арендатора явился порядок найма вооруженной силы для военной защиты от набегов агрессивных соседей в период родоплеменной организации общества.
Самый известный пример - древнеславянская практика найма варяжских воинов-наемников, когда нанятый иностранный милитаризованный, вооруженный персонал на практике исполнял законную волю старейшин-аристократов славянских племен [2, с. 503]. В этом случае арендуемой собственностью оказывалась как раз сама власть в качестве права носить оружие как нечто обладающее способностью лишать самого ценного - жизни, причём носить его непосредственно в зоне национальной безопасности и государственных интересов. В конечном итоге, эти обстоятельства сформировали до сих пор вызывающее споры представление о древнеславянском импорте варяжской государственности в форме военно-аристократической системы управления взамен автохтонных принципов самоорганизации славянской общины.
Как бы там ни было, повсеместно распространенная в архаике система отправления власти включает разделение полномочий законодательного органа коллективного представительства и исполнительно-силовой структуры в архаичной форме воо-руженного отряда (дружины) под единоличной властью полководца-иерарха (стратега, князя, конунга, главнокомандующего и т.д.), венчающего властную вертикаль. На раннем этапе это разделение выражается в различии поместной и служилой аристократии.
Эта структура, видоизменяясь и меняя свои функции, сохраняется вплоть до Нового времени, в котором она приобретает свойство динамичного баланса между горизонталью воли акционеров-теоретиков и вертикалью деятельности менеджеров- практиков.
В ХХ в экономичность такой балансировки сказывается в объективной и точной манифестации эффективности ме-неджмента в различных рейтингах, например, индекса капитализации, напрямую показывающего успешность управления, и, как следствие, повышение благосостояния самих акционеров, получающих дивиденды.Вертикально-иерархическая система менеджмента оптимизирует горизонтально-коллегиальную демократичность принимаемого на собрании акционеров решения, поскольку должна мобилизовать, сконцентрировать свою силу для воплощения чисто теоретического решения на практике. Горизонтально, метонимически распределяемая теоретическая инициатива акционеров на практике конденсируется по вертикальной, метафорической оси силового действия системы менеджмента. Функции этих раз-деляющих власть осей образуют систему, характеризующуюся динамичным стремлением к равновесию. Таким образом, политическая структура новоевропейского общества синтезирует горизонталь демократического центробежного распределения власти как объекта коллективной собственности и вертикаль авторитарно-иерархической центростремительной мобилизации управле-ния в виде имеющей срок единоличной аренды этой собственности. Движение этого синтеза представляет переход горизонтали в вертикали, их пересечение и замыкание в цикл (рис. 2).
Система отношений между правовым государством и гра-жданским обществом институализирует структуру баланса спроса и предложения, стремление к которому непрерывно оптимизирует эффективность взаимодействия топ-менеджмента и акционерного общества как субъекта капиталистической экономики. При этом имеется одно принципиальное различие.