3.4. Теоретические подходы к анализу аксиологической доминанты экономической культуры российского общества
Определение культуры и процессов, связанных с ее проявлениями в различных сферах общественной жизни, актуализировлись в конце ХIХ-начале ХХ вв. как на Западе, так и в России.
В отечественной экономической науке, формировавшейся на основе западных традиций, нашла отражение российская самобытность, проявившаяся, прежде всего, в выраженной практической и социальной направленности. Важнейшим вопросом, который в различной его трактовке русские экономисты обсуждали в течение многих десятилетий в дореволюционной России, был вопрос о социальном переустройстве общества и в связи с этим о судьбе капитализма в России, который в изменившихся политических условиях трансформировался в вопрос о социализме как о реальной хозяйственной системе. Споры по вопросу о социальном переустройстве и судьбе капитализма никогда не укладывались в рамки расхождения между школами экономической науки, а затрагивали области социальной философии, истории, религии и в то же время существенным образом повлияли на собственно экономические исследования и формирование экономической культуры российского общества.Так идеи славянофилов и народников, получившие распространение в России в XIX веке, основываясь на взглядах немецкой исторической школы, марксистских трактовках капиталистического общества оспаривали универсальность западного общества в строительстве капитализма, пытались за отсталостью России увидеть преимущества ее самобытности, качественно отличного от западного, пути развития, связанного с собственно своей системой ценностей, формировавшейся под влиянием особых факторов российской действительности и их эволюции в истории государства. Наиболее известные представители славянофилов - К. Аксаков, Ю. Самарин, А. Хомяков, представляли взгляды, отразившие своеобразную разновидность национального романтизма консервативной складки. Славянофильство рассуждало об общине, прежде всего в исторических категориях – как о проявлении провиденциальной самобытности России.
«Левые» революционные западники – приверженцы социализма - поддерживали славянофилов относительно благодетельности общинного владения, поставив его в центр утопии «русского социализма», основоположниками которого являлись А. Герцен и Н. Огарев. Герцен указывал на подвижные артельно-мастеровые русские общины, оставляющие, в развитии которых он видел стремление славян к социализму.Идеи пореформенной России в полной мере отразило народничество, которое стало самовыражением и самоопределением разночинной интеллигенции в эпоху раскрепостительных реформ, грюндерства, естественно-научной популяризации и революционного нетерпения. Народник был типом интеллигента-идеолога, распространявшего сферу идеологических исканий на все явления общественной жизни. Это касалось и политической экономии. Крупнейший идеолог-разночинец И.Чернышевский пытался на основе изучения Смита, Рикардо, Милля и социалистов сформулировать «экономическую теорию трудящихся». А.Щапов работал над созданием «Истории цивилизации в России», аналогичной знаменитой «Истории цивилизации в Англии» Т. Бокля. В периодическом журнале «Отечественные записки», редакторами которого были поэт Н. Некрасов, публицист Г. Елисеев, сатирик М. Салтыков-Щедрин, социолог Н. Михайловский, в самой яркой форме были представлены антикапиталистические взгляды разночинной интеллигенции: обличение «дельцов биржевых» Некрасовым и «плутократии» Елисеевым, гротескные образы «чумазых» наживал – деруновых, колупаевых, разуваевых – у Салтыкова-Щедрина, программная формула Михайловского о том, что задача интеллигенции «именно в том и состоит, чтобы бороться с развитием буржуазии на русской почве». Вокруг «Отечественных записок» сплотился круг журналистов-экономистов, виднейшими из которых были В. Воронцов, который сделал общеупотребительным в русском языке слово «капитализм», вводя его в название ряда своих работ и Н. Даниельсон, подчеркнувший, что наступление капитализма отслаивает от общины крестьян, вынужденных прекратить обработку своей земли, что выталкивает их в ряды батраков и промышленных пролетариев.
Воронцов и Даниельсон предлагали пути промышленного прогресса в виде артельной организации мелкого кустарного производства при помощи интеллигенции и правительственной организации крупного «механического дела» до тех пор, пока не удастся видоизменить общину в новую. То, что крупная фабричная промышленность не является универсальной и всепоглощающей формой, народники доказывали ссылками на примеры западных стран, в частности на развитие во Франции мелкой промышленности, основанной на искусной ручной работе, и на переходность положения фабричного рабочего в США, где рабочие-иммигранты, скопив за несколько лет деньги из зарплаты, покупают участки земли и становятся фермерами.Неотделимость ремесла от сельского хозяйства в русской деревне, распространенность кустарных промыслов создавали, по мнению народников, предпосылки для развития «народного производства», если интеллигенция, при поддержке государства организует для крестьянства систему мелкого кредита и сбыта, а также найдет формы сознательного применения науки к вооружению мелкого производства для борьбы с крупным. Тогда возможно обеспечить вытеснение капитала семейными и артельными мастерскими, создать такие формы организации промышленности, где работники сами будут хозяевами предприятия.
«Капиталистический пессимизм» Ворнцова-Даниельсона и утопические конструкции «народного производства» подвергались критике русскими экономистами, выступавших с позиций К. Маркса, теоретический авторитет которого во многом благодаря народникам был велик в России. Они характеризовали идеи народников как экономический романтизм, что нашло отражение во взглядах таких ученых, как П. Струве, М. Туган-Барановский, Г. Плеханов, С. Булгаков, В. Ульянов и др. Однако в самом марксистском движении в России уже к началу XX века произошел раскол: выделились представители ортодоксального подхода к трактовке взглядов Маркса, и, прежде всего, относительно социальной революции, а также «легальные марксисты», которые постепенно сблизились с взглядами ревизиониста Э.Бернштейна, который выступал за пересмотр основополагающих подходов марксизма относительно возможности их применения к российской системе.
К «легальным марксистам» можно отнести, прежде всего, П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановского, С.Н. Булгакова. Они отрицали само понятия «научный социализм» и его возможности, как общественного идеала, подняться до уровня науки. Представители этого направления экономической мысли предлагали переориентацию практического социализма на исследование реального экономического развития на уровне конкретной национальной системы, с расстановкой приоритетов как политических, так и, приоритетно, социально-экономических.Так, например, С. Булгаков обращал внимание на то, что аграрный вопрос у Маркса представляет собой, очевидно невыясненную и достаточно неоднозначную доктрину [15], делая вывод о том, что земледелие не составляет нормального случая капиталистического производства, и, Маркс ошибался, проецируя на крестьянское хозяйство категории капиталистического. Булгаков признал не только устойчивость мелкого крестьянского хозяйства, но и устойчивость в России кустарной промышленности вследствие климата и вынужденной праздности населения в течение зимнего времени, тем самым, в какой-то мере, вернулся к взглядам народников. Вслед за С. Булгаковым, практически все представители этого учения подчеркивали приоритетность для российского общества самобытных начал в экономической деятельности и отличие национальной экономической системы от западной по широкому спектру факторов, которые подчеркивают своеобразие этой системы. На выделение же этого своеобразия, во многом, была направлена российская философская мысль того времени.
Представители русской философии первой половины XX в. исследовали понятие ценности, причем можно говорить даже о ее аксиологической ориентации. Сформированная интерпретация проблемы ценностей в России была связана с особенностями мировосприятия, мироощущения и миропонимания русского человека, складывавшихся на протяжении столетий. В отличие от западной, русская философия стремилась не столько к постижению истины, сколько к достижению счастья, выработки основополагающих духовных ценностей.
Так, русский последователь идей платонизма В.Ф. Эрн считал рационалистическую мысль лишь одним из возможных вариантов человеческого мировосприятия, которое, однако, претендует на тотальное господство не только в познании, но буквально всех сферах человеческого бытия [103, с.9]. Другой характерной чертой русской философии было то, что она еще при своем становлении не ограничивалась сферой теологии, а уходила в летопись, литературное произведение. В результате сопряжения теологии, этики, литературы, эстетики сложилась специфика аксиологических исследований в русской философии, и поэтому теоретико-ценностные концепции, возникшие в России, обладали национальным своеобразием, а не просто повторяли идеи западноевропейской мысли.Русская философия, являясь неотъемлемой частью русской культуры, представляла собой выражение национального менталитета и самосознания русского народа, его духовных ценностей и стремлений. В отличие от западной философской мысли, для которой был характерен рационалистический стиль, русская философия была направлена на осмысление духовного бытия. Обращаясь к религиозно-идеалистическому мировоззрению, позволяющему преодолеть односторонность позитивистской апелляции только к разуму, русская философская мысль открыла простор к свободному развитию духа, выразившемуся в формировании особого подхода к философским проблемам через призму российских традиций и убеждений. Внутренней основой человеческого всеединства признавалось духовное содержание ценностей, сами же ценностные начала человеческого бытия виделись не в познающем разуме, пусть и мировом, а в божественной духовности. Русские философы показали их глубинную взаимосвязь и органическое единство. Представители русской религиозной философии, опираясь на традиционную линию русской философии, стремились утвердить в качестве приоритетных ценностей «веру в неуничтожимость и великую духовно возрождающую силу культуры, воплощающей духовное всеединство мира, и веру в свободную творческую личность, оживотворяющую всечеловеческую идею культуры» [80, с.369].
Именно русская религиозная философия внесла самый большой вклад в становление философской теории ценностей с точки зрения теистического персонализма, обосновывавшего понимание Бога как высшую самоценность, раскрывшая духовное содержание ценностей в качестве внутренней основы человеческого всеединства и культуры. Великие русские философы, познав ценностные основания человеческого существования не в познающем разуме, а в божественной духовности, показали их внутреннюю взаимосвязь и неразрывную целостность, что дает возможность говорить о русской религиозной аксиологии [36].Яркой и наиболее самобытной фигурой русской философии по праву считается В. Соловьев – выдающийся религиозный философ, поэт, публицист, критик. Владимир Соловьев относится к числу тех немногих отечественных мыслителей, чье воздействие на русскую философию и русскую культуру было очень глубоким, долговременным и разносторонним. Влияние поднятых в его произведениях фундаментальных вопросов и сформулированных им идей ощущалось как в философии, так и в других общественных науках, прежде всего в экономической. Аксиологическая проблематика в работах В. Соловьев опиралась на подходы религиозного онтологизма, в рамках которого Бог и Царство Божие рассматривались источником и абсолютным мерилом ценностей.
Стержнем учения В. Соловьева являлась идея всеединства, которое в аксиологическом плане проявлялось в единстве высших ценностей: истины, духа, красоты, соответствующих трем ипостасям Божественной Троицы. Это единство имеет в себе и человеческое основание, ибо развитие мира связано в первую очередь со следованием по пути к богочеловечеству. Абсолютное всеединство – это Бог, а мир – всеединство в процессе становления. Мир содержит в себе абсолютное всеединство как идею. Но без нее мир не может существовать, ибо в этом случае он раскололся бы на антагонистические элементы, ведущие друг с другом бесконечную войну за господство. Отсюда вытекает, что абсолютное всеединство как гармония и согласованность всех частей земного мира – это идеал, к которому соборно необходимо стремиться всему человечеству. Мировая душа, в которой Бог как Абсолютное Всеединство обретает особенную форму бытия, активна и самостоятельна. Мировая Душа не имеет в себе собственного начала, и чтобы быть реальностью, она должна воспринимать божественное начало, которое становится ее творчески усвоенным содержанием. Но если Мировая Душа попытается отойти от Божественного всеединства бытия, она потеряет свободу и свою власть над собой. «Обособляясь, она отнимает себя у всего, она перестает объединять всех» [80, с.164]. Ей принадлежит значительная роль – объединять всех вокруг ценности Абсолютного Всеединства Бога. Учение B.C. Соловьева оказывается оправданием философии с позиций ценностей христианства. Решительная критика формализма Канта окончательно определяют отчетливые границы ценностной проблематики в философии В.С. Соловьева. Не может быть победы над тлением и нравственными отклонениями в этом мире, но сама способность пережить это общемировое поражение открывает путь личностной свободы, безусловности исторического смысла, который вносится сюда и сейчас через личность. Радикальное зло и нравственные отклонения – законное условие категорического императива. Этика Канта, в оценке В.С. Соловьева, содержит смешение рационалистской тавтологии и эмпирических принципов [80, с.62].
Аксиологические взгляды другого известного русского философа – Н. Бердяева – не образуют собой законченной системы с разработанным понятийным аппаратом. Тем не менее, в его творчестве раскрывается оригинальная ценностная концепция культуры. Свои аксиологические взгляды философ излагает с точки зрения «творческого», или «мистического реализма», согласно которому все, что есть ценного в мире, принадлежит реальному и богатому миру творчества. Н.Бердяев дает критическую оценку создаваемой Виндельбандом и Риккертом науки о ценностях, прослеживает диалектику ценностного подхода к человеку от античности до начала ХХ в., различает ценности: высокие, низкие, срединные, положительные и отрицательные; говорит об их иерархии, рассматривает роль ценностей Истины, Добра, Красоты в творческом акте, выявляет природу ценностей культуры и способы их познания [11]. Н. Бердяев, освещающий в своей философии проблемы конечных перспектив человека в пределах этого мира, утверждает, что «задача человеческой жизни состоит в том, чтобы человек научился выходить … к ценностям, имеющим сверхличностное значение» [11, с.21]. «Духовность несет с собой освобождение, она несет с собой человечность», – писал Н.А. Бердяев, поэтому «дух, свобода, личность имеют номенальное значение … Возможен прорыв духовности в социальную жизнь, и все лучшее в социальной жизни исходит из этого источника. Нужно оставить совершенно ложную идею второй половины XIX века, что человек есть создание социальной среды. Наоборот, социальная среда есть создание человека» [10, с. 194]. Этот преобразующий человека прорыв божественной духовности в социуме и реализуется в виде ценностей. Подчеркивая божественный характер ценностей, философ считает, что их познание есть не научное восприятие мира, а творческий акт, в процессе которого создаются ценности бытия. Человек, в котором открывается абсолютное бытие, не только субъект, познающий ценности, но и самоцель, являющаяся абсолютной ценностью. Развивая одну из основных идей В. Соловьева о Богочеловечестве и рассматривая космос как органическую иерархию живых существ, философ утверждал, что человек не только выше всех иерархических ступеней природы, но и выше ангелов, т.к. он призван к продолжению творения. Бердяев сформулировал новый категорический императив, требующий от человека творческого деяния в качестве нравственного долга. В творческом акте человек выходит из замкнутой субъективности двумя путями: объективации и трансцендирования. Объективация предполагает создание ценностей дифференцированной культуры, а целью творчества выступает не культура как таковая, а «новое бытие». Давая определение понятию «ценность», ученый показал его объективно-бытийную природу, объясняя процесс познания и создания ценностей, раскрыл содержание и установил взаимосвязь между ценностями и выстроил ценностную иерархию (личность, свобода, творчество, истина, добро, красота). Выделяя ценности культурные и ценности исторического процесса, мыслитель позволил сформировать достаточно целостную систему взглядов на аксиологическую доминантность российской культуры, развитие которой идет в рамках эволюции сложившейся системы ценностей, которые претерпевают изменение под влиянием трансформирующегося мира, однако сами оказывают существенное влияние по направления подобной трансформации, как бы генерирую в себе возможности собственно приспособления культуры и ее носителей в рамках их общего понимания бытия, роли человека в этом мире и его отношения к Богу и силам высшего порядка, априори определяющим мироощущение и мировосприятие.
Наряду с метафизическими конструкциями, сформированными русскими философами относительно самобытности развития российской культуры и ее ценностный стороны, в русской художественной литературе через художественные образы, идеи аксиологической доминантности, присущие российской культуре, нашли наиболее яркое воплощение.
Особое место в русской философии занимает религиозно-этическое учение Л.Н. Толстого, изложенное в художественных произведениях и трактующее идеи морали, поиска смысла жизни и мирской правды. Осуществляя рациональную критику религии и утверждая, что все религиозные догмы противоречат законам логики, Толстой представлял Бога через Любовь, Разум (Логос) и Совесть. Эти нравственные принципы и должны быть, по его мнению, положены в основу жизни и деятельности людей. В философии Льва Толстого мораль ставилась выше науки и искусства. Принципы всеобщей любви, смирения и непротивления злу насилием составляли остову его морально-этической концепции общественного бытия. Только нравственная жизнь людей, по его мнению, имеет подлинный смысл. Смысл же жизни всегда один – самосовершенствование, и путь человека – это путь личного нравственного совершенствования, стремления, так сказать, к «истинной» религии. Религиозно-мистические настроения Л.Н. Толстого особенно ярко наложили отпечаток на сформулированную им этическую философию любви, всепрощения, «непротивления злу насилием». В своем нравственном учении, он, абсолютизируя ценность любви, сводил к ней религиозное самосовершенствование, и, не будучи сторонником официальной религии, проповедовал любовь к Богу «внутри себя».
Ф.М. Достоевский, не создавая философской системы в классическом смысле, сознательно вкладывает в свои романы глубокое аксиологическое содержание в экзистенциально-религиозном контексте, провозглашая абсолютность личности, анализируя проблемы свободы и ответственности, веры и неверия, добра и зла, смысла жизни. Философия Ф.М. Достоевского – это осмысление собственных переживаний и поступков. Именно так обстоит дело с его литературными героями, которые выражают особые мировоззренческие идеи и решают сложные аксиологические проблемы. Автор воспринимал жизнь человека как жизнь его духа, который находится в нем самом. Во всех художественных произведениях этого мыслителя, основной акцент сделан на момент нравственного выбора, который выступает для личности духовным импульсом. Человек должен сам пройти через все испытания бременем свободы, страдания и муки, связанных с ней, а возможность их преодоления определяется тем стержнем, который заложен в человеке верой, системой сложившихся моральных и социальных ценностей, позволяющих сделать этот выбор.
Таким образом, размышления русских мыслителей отражают мировоззренческие искания российского общества в период перехода к капиталистическому развития. Поэтому то, они во многом апеллируют к западной традиции, но, несомненно, подчеркивают важность понимания побудительных мотивов, ценностных ориентаций, которые свойственны российской культуре исходя из ее самобытности. В нынешний период эти взгляды представляются не менее актуальными для российского общества, так как концептуальный анализ идей и подходов к проблеме ценностей и ценностных ориентаций личности в сложной системе детерминант культуры, в советской науке практически был упущен. «Серебряный век» русских ученых ко времени смены политического режима в результате Октябрьской революции практически прекратился. Многие исследователи были высланы за рубеж, другие репрессированы, а некоторые приняли сталинские установки организации централизованно управляемого политического и экономического строя, построенного на полном запрете плюрализма взглядов на все аспекты жизни. Партийная идеология и репрессивный механизм влияния на общественную мысль, отразились, прежде всего, на том, что официальная точка зрения на общественное развитие и ее реальное воплощение во взглядах, идеях советского общества оказались столь различными. Во многом и поэтому, сложился некий стереотип о необходимости, так сказать, «двойной морали», то есть несоответствия официальной точки зрения та те или иные вопросы и ее воплощении в массовом сознании. Очевидно, что анализ этого феномена заслуживает особого внимания, так как непрозрачность ценностных ориентаций предполагает невозможность определения основных мотивационных стимулов, которые оказывают действенное влияние на поведение человека, что наиболее актуальным становится тогда, когда система подвержена значительным трансформационным процессам. Здесь культурфилософские построения, определяющие и описывающие особенности бытия, и его воплощение в сознании общества, необходимы для преодоления социально-культурных противоречий, должны быть использованы в трактовках побуждающих мотивов деятельности. Это, прежде всего, необходимо для снижения степени социальной неопределенности, сложившейся в российском обществе и определяющей высокий уровень риска формирования негативных процессов и тенденций на любом уровне существования общественной системы.