«Неославянофилы»
Из представителей этого направления славянофильской мысли особого внимания заслуживают экономические труды С.Ф. Шарапова которые уже были рассмотрены выше.
В 1886 году отмечала свой 25-летний юбилей «новая финансовая школа».
Эти либералы, наиболее полным выразителем взглядом которых был министр финансов С.Ю. Витте, руководствовались теориями, заимствованными на Западе. Они полагали, что государство не должно вмешиваться в экономику, ибо рынок все расставит по своим местам, чего и тогда уже не было даже в самых либеральных государствах. Поэтому критику капитализма Шарапов начинает с разоблачения теоретических основ политики либеральных реформ.«Каждый раз, когда доктрина занимала совершенно неподходящее для нее место и забирала в руки руководство какой-нибудь отраслью государственной жизни, возникал ряд болезненных недоразумений. Кончаются они тем, что или представитель известной «научной» школы отступает от своих предвзятых убеждений и следует указаниям жизненного опыта, или, при известном теоретическом упорстве, очень быстро сходят со сцены и он, и отвергнутая жизнью доктрина. Но только там, где государственные мужи являются отрезанными от родной почвы, где жизнь отделена глубокой пропастью от правящих сфер, где чувство исторического понимания общественных явлений утрачено, там совершается нечто иное. Там доктрина, иногда совершенно нелепая, не имеющая даже никаких разумных теоретических оснований, представляющая собой попросту ложь, укореняется необыкновенно прочно, переходит в хроническую болезнь, разъедает целое государственное тело, властно угнетает и уродует жизнь и справляет свои юбилеи!»
Россия резко разделилась на Россию официальную, отвлеченную, и на Россию подлинную, народную, представляющую собой фундамент державы. И нет между этими двумя Россиями связи и взаимопонимания.
В России государство как будто вовсе не служит народу и его интересам.
Народ жил и работал как хотел, государство жило своей жизнью. Но народ платил государству, платил все больше и больше, недоумевая при виде массы чуждых ему ведомств и начальств, заботящихся только о внешнем благообразии отношений.Между царем и народом возрос официальный государственный строй, обширная, разветвленная бюрократия, работавшие лишь для отвлеченной идеи государства и почти не имевшие в виду живого народа. Тогда жила во всем своем блеске, а также и во всем своем уродстве официальная Россия, - Россия живая только прозябала.
Реформы Александра II, отменившего крепостное право, ударили и по помещикам, и по крестьянам. Помещики, лишившись бесплатных рабочих рук, превращались в предпринимателей- капиталистов, а крестьяне - в самостоятельных хозяев. Ни те, ни другие были совершенно не готовы к хозяйствованию в новую эпоху переворота в области техники и промышленности. Появились желез - ные дороги, телеграф, газеты, погоня передовых в промышленном отношении наций за новыми рынками. Все это обрушилось сразу на русский народ и застигло его буквально врасплох. Власть, отказавшаяся от всякого вмешательства в народное хозяйство, бросила крестьян, помещиков, горожан, промышленников, торговцев на произвол судьбы. Они должны были бороться и приспосабливаться, как умели.
Крестьянин ранее ничего не видал, кроме убогого трехполья. Теперь он должен был создать себе такую форму хозяйства, которая дала бы ему возможность прожить, заплатить значительные налоги, прежде ему неизвестные, устроить и самоуправление, и свой суд, и свой кредит, и свою систему обеспечения на случай несчастья: государство от всего этого отрекалось.
Помещик, ничего иного не знавший, кроме военной или канцелярской службы, превращался вдруг в агронома и экономиста, лишившись и помощи от государства в виде кредита, власти, пособий и т.п.
Промышленник, владевший примитивным станком, должен был превратиться в конкурента с сильнейшими в тысячу раз западными собратьями, произведениям которых широко распахнули двери в Россию.
Но те опирались на свое знание и на свое государство; этот не имел от государства ничего, не мог даже требовать от него русского образованного техника.Торговцу оставалось только торговать иностранным товаром, собирать русское сырье и отсылать за границу, словом - делать то, что требовала минута: торговец подчиняется только ей.
В то время как либералы восхваляли реформы «царя- освободителя» Александра II, Шарапов показывал, что эти реформы не были должным образом продуманы и подготовлены, бросили «освобожденного» крестьянина из-под гнета помещика под иго еще более жесткого эксплуататора-кулака, а господствующие позиции в экономике отдали в руки западных банков, инородцев и иноверцев. Там, где апологеты реформ видели процветание, Шарапов рисует совсем иную картину. «Леса истреблены огромными полосами вдоль всех рек и линий железных дорог, истребляются и сейчас в силу принципа невмешательства. Железные дороги находятся в чужих руках и своими международными конвенциями губят русскую промышленность. Ископаемые лежат без разработки, а в Москву и Одессу везут английский уголь, железо, даже глину!.. Сотни тысяч чужеземцев, как паразиты, заползли и укрепились на русской земле, наживаясь в эпоху общего разорения. Инородчина грозит залить Россию и уже незримо ворочает всем государством».
Но этого бюрократическая Россия видеть не хотела. Она дивилась искренне тому, что все, даже самые лучшие начинания, например, земское и городское самоуправление, могучее развитие железнодорожных путей, целая сеть общественных кредитных учреждений, дают сплошь одни дурные, уродливые результаты.
И вот, всего через 25 лет после разрушения старого строя, Россия уже не та. Крестьянство, прежде сытое и здоровое, несмотря на крепостное право, теперь развратилось, обнищало, спилось; община разрушается; хозяйство почти невозможно на огромных пространствах превосходной земли, ибо не дает средств ни для податей, ни для прокорма. Помещики превращаются в чиновников или разоряются.
Фабрично-заводская промышленность переживает кризис, ибо она тесно связана с народным благосостоянием. Железные дороги, при их нынешнем управлении и тарифах, служат единственно к разорению страны и жестоко истощают государственную казну. Целые углы территории захвачены чужеземцами, так что могут считаться почти пропавшими для России. «Просвещенные» и «дружественные» соседи громко выражают презрение к русскому племени, указывают на его полную неспособность к самостоятельному ведению народного хозяйства и рекомендуют нам уходить в Азию и не мешать другим.Наша финансовая политика, имеющая единственной задачей - отыскивать во что бы то ни стало средства для удовлетворения потребностей официальной России, становится в тупик.
Средства истощены, плательщики разорены, долгов накопилось столько, что делать новые уже не имеет смысла. Русскому государству грозит то же истощение сил, которым страдает и русский народ. Правительство пришло наконец к сознанию, что заботу о народном хозяйстве сложить с себя нельзя, что волей-неволей нужно сделать что-нибудь для народного труда и хозяйства. Но оно не способно ни на что, и из всякого его вмешательства в народную жизнь ничего иного не выходило, кроме боли и страданий.
В государственном механизме нет органа, которого прямой задачей являлись бы забота о народном хозяйстве, руководство народным трудом, защита национальных экономических интересов! Вести народное хозяйство, иметь ясный план русской промышленной деятельности, поднимать голос за русский национальный интерес - попросту оказывается некому, даже при том непомерном изобилии ведомств и начальств, которыми поистине болеет Россия.
Либералы, славя политику Александра II, противопоставляли ее курсу Николая I. Они утверждали, что при Николае производительные силы России были скованы бюрократическим режимом, тогда как при Александре была проведена подлинная индустриализация страны. Шарапов развеивает эти мифы. По его мнению, Николай I проводил национальную политику, покровительствовал народному труду, пусть и в ограниченном масштабе - установил высокие ввозные таможенные пошлины, вел умную и бережливую финансовую политику.
Каков бы ни был тогда нравственный и политический гнет, - промышленность развивалась. Заводили фабрики и открывали производство и землевладельцы-дворяне, и их крепостные, и мещане, и государственные крестьяне.А при Александре II началось огульное и беспощадное отрицание всего прошлого, воцарился политический и экономический либерализм. Увлеченное бурным потоком «прогресса» правительство делало лишь противоположное идеалам и задачам тяжелого, но экономически мудрого царствования Николая I.
В своих экономических воззрениях Шарапов исходит из того, что «для России уже наступил момент перехода от роли хлебного поставщика Европы к совершеннейшей экономической независимости», тогда как доктринеры в правящих сферах проводили политику в интересах Запада. С болью и гневом публицист обличал тогдашних государственных мужей в отрыве от родной почвы и в следовании чуждым, не подходящим к условиям России западным теориям, в особенности либеральным учениям о невмешательстве государства в хозяйственную жизнь, показывая, что на деле это выливается в превращение страны в колонию Запада.
МИХАИЛ АНтОНОВ