Институциональное сходство, организационная и географическая близость регионов

При исследовании процессов пространственной концентрации экономических активностей столетия неформальной группой экономистов "Proximity Dynamics" в 90-е гг. XX в. был предложен свой подход к исследованию пространственной переменной в экономическом анализе.

Это была одна из наиболее удачных попыток эндогенези- ровать пространственную переменную экономического анализа. А. Торре, Ж.-П. Жилли в рамках предлагаемого ими методологи-

ческого подхода при анализе пространственной концентрации экономических активностей и эффектов пространственной близости выделяют два основных измерения и два соответствующих им типа логики, имеющих место при развитии процессов регионализации. Первое измерение определяется как организационная близость, второе как географическая близость.

Действительно, принадлежность той или иной организационной сети (Газпром, Татнефть, военно-промышленный комплекс, "КамАЗ", "Авто-ВАЗ") зачастую намного сильнее стимулирует взаимодействие между входящими в нее экономическими агентами, чем, например, традиционное "территориальное соседство". Принадлежность организации предполагает строгое соблюдение "правил игры", принятых в рамках определенных "замкнутых" отраслевых (межотраслевых) организационных структур и форм в одном и том же "организационном пространстве" отношений. При этом строгость соблюдения правил во многом зависит от эффективности процессов координации и управления в организации (хорошо известно, что ничто так не объединяет людей, как эффективный менеджмент, и ничто так сильно не разделяет их, как непрофессионально организованное управление).

Организационная близость, вместе с тем, предполагает и то, что разнообразные экономические агенты параллельно входят также в другие институциональные и групповые организационные сети в зависимости от их принадлежности к той или иной организационной субкультуре, институционального сходства и "принадлежности" индивидуумов и образуемых ими групп к той или иной системе ценностей, ценностных "измерений". При этом институциональное сходство во многом зависит от близости представлений, функционирующих в социально-экономической системе мод, модальности поведения тех или иных властнополитических и социальных групп.

Понятие "модальность" не является новым в экономической и философской науке. Так, например, о модальности при организации взаимодействия социальных групп писал еще в 20-е гг. XX в. П. Сорокин. В современной экономической литературе при исследовании институциональной динамики и процессов социально-экономической координации, специфицирующих региональное устройство и управление, выделяют контрактную координационную моду, политико-правовую координационную моду, социально-координационную моду.

Логика строгого "соблюдения правил" во внутриотраслевых отношениях и "институционального сходства" в организационных сетях может быть тесно увязана. По сути дела речь здесь идет об институциональной однородности и неоднородности существующих отраслевых, вертикально-интегрируемых и гори- зонтально-интегрируемых организационных сетей. Практика показывает, что достаточно редким является устойчивое долгосрочное взаимодействие в таких организационных сетях предпринимательских структур рыночного и нерыночного типа с различными модальностями социально-экономической координации. Даже если это и имеет место, то при этом чаще всего наблюдается тенденция сближения (конвергенции) взаимодействующих институциональных структур в сторону усиления или ослабления рыночных начал, действия соответствующих рыночных институтов.

Напротив, внутри отраслевой (межотраслевой) вертикально-интегрированной или горизонтально-интегрированной сети в результате поиска более эффективных форм организации могут усиливаться институциональные различия, что очень часто приводит к организационному выделению из сети, обособлению и институциональному оформлению таких структур.

Наконец, организационной близости "соблюдения правил" в отраслевых (межотраслевых) организационных сетях могут просто противостоять региональные организационные сети, основанные на институциональном сходстве. Развитие последних при определенных условиях может существенно сужать в регионе "сферы влияния" отраслевых властно-политических и предпринимательских сетей отраслевого типа. Если же имеет место обратный процесс, часто возникают так называемые моногорода, субрегиональные и региональные образования. Логика развития промышленных структур в регионах такого типа совершенно иная, чем в регионах, где позиции "отраслевых промышленных групп влияния" заметно слабее.

Введение наряду с понятием "организационная близость" понятия "географическая близость" отсылает нас к категории геополитического пространства в определении Ф. Перру и введению метрик, основанных на представлениях о функциональном расстоянии. Географическая близость также предполагает введение в сферу промышленно-отраслевого и регионального анализа "социальных конструкций" особого типа, задающих региональные экономические характеристики хозяйственных систем через инфраструктуру региональной экономики. Дело в том, что в процессе развития региональных экономических систем получает развитие и становится более разнообразной региональная инфраструктура. В первую очередь, это дорожно-транспортные сети и транспортная инфраструктура, во многом определяющая стартовую структуру размещения производительных сил. Это и инфраструктура коммунального хозяйства городов — электро- и теплосети, сети водоснабжения и обеспечения стоков, сети газоснабжения. Речь также идет о формировании достаточно развитой финансовой и информационной инфраструктуры, инфраструктуры поддержки предпринимательства и защиты прав потребителя разнообразных элементов и подсистем социальной инфраструктуры.

Чем более развитой и многосторонней является региональная инфраструктура, тем в большей мере в процессе промышленного развития достигается балансировка отраслевых и региональных интересов многочисленных проживающих и действующих на территории социальных групп.

В целом в рамках противоречивого взаимодействия между характеристиками организационной близости и географической близости формируются и получают свое развитие институциональные механизмы, регулирующие данное взаимодействие. При этом следует учитывать общее и особенное в таком регулировании. Общее вытекает из значительного институционального сходства, имеющего место в той или иной сложно устроенной крупной системе региональных образований (например, из общероссийской, общеевропейской, американской ментальностей). Оно способствует организации тесного взаимодействия институционально схожих региональных структур и является основой для интеграционных процессов и усиления организационной близости как в соответствии с первым, так и со вторым типом логики.

Особенное, напротив, подчеркивает институциональные различия взаимодействующих региональных экономических систем. Более того, оно предполагает значительное несовпадение первого и второго типов логики в рамках генерирования и воспроизводства институциональной близости. Например, это происходит тогда, когда в регион с развитыми административными рынками пытается интегрироваться рыночная структура. Или, напротив, когда во многом нерыночная крупная вертикальноинтегрированная промышленная структура осуществляет свою деятельность в регионах современного рыночного типа. В случае, когда происходит совпадение модальности контрактной координации, принятой в отраслевой организационной сети, с модальностью, доминирующей в регионе, в нерыночных структурах происходит сегментация и разделение между отраслевыми и региональными элитами административных региональных рынков. В структурах же рыночного типа происходит крайне болезненное и для этой и для другой стороны разделение ответственности за состояние и развитие социальной сферы, а также целого ряда региональных инфраструктурных комплексов.

Наряду с вышеизложенным, в рамках противоречивого взаимодействия между организационной и географической близостью имеет место одновременное развитие формальных и неформальных региональных институтов.

Конечным результатом всех этих взаимодействий в регионе становится "союз" или "конгломерат" различным образом организованных, институционально оформленных и функционирующих хозяйственных (в том числе промышленных) систем. При этом трансформация "конгломерата" хозяйственных систем в "союз" активизирует и проявляет производительный потенциал географической и организационной близостей.

Однажды будучи определены, оба понятия близости требуют детализации и структурирования. C точки зрения методологии должны быть рассмотрены компоненты этих отношений, точно проанализировано их содержание, а также эффект воздействия этих отношений на процессы динамики. В данной связи уточним определения модальности координации, которые играют существенную роль в интеграции пространства экономических отношений.

На наш взгляд, с чем согласен ряд других авторов, модальность контрактной координации может быть структурирована следующим образом. Применительно к рынкам, регулирование которых осуществляется преимущественно по ценовым сигналам, можно говорить о традициях и ценностях, возникающих при подготовке, заключении и исполнении рыночных сделок, близких к классическому типу. В условиях товарных дефицитов распространение получают контракты по "соседскому" принципу "ты — мне; я — тебе". Их широкое применение обусловливается, главным образом, двумя причинами: отсутствием развитых институтов собственности и имущественной ответственности, а также крайней неразвитостью денежных институтов и слабостью ценовых сигналов. Принцип "ты — мне; я — тебе" в централизованно планируемой экономике используется как в рамках схем горизонтальной координации, так и в рамках схем вертикальной координации между экономическими агентами. В постдефицитной экономике его скорее можно наблюдать только в рамках горизонтальной координации. Процессы же вертикальной координации регулируются в условиях доминирования институтов власти над институтами собственности и некоторого развития денежных институтов — контрактов, заключаемых на административных рынках.

В зависимости от того, какой из этих трех типов соглашений доминирует на региональном рынке, мы можем говорить о соответствующей модальности контрактной координации в регионе в целом и на отдельных его рынках.

Говоря о модальности политико-правовой координации, можно выделить несколько форм такого регулирования. Первая группа этих форм отличается высоким развитием политической и относительно слабым развитием правовой составляющей. Прежде всего в ней следует обратить внимание на форму и механизмы административно-централизованного регулирования, корпоративно-олигархического вегетативного регулирования политикоправовых структур, а также формы и механизмы агрессивной координации.

Во второй группе характерным является развитость и эффективность применения правовых форм и механизмов. В ней следует выделить формы либерально-правового регулирования, централизованно-демократического программно-целевого регулирования и координации, этической координации, основанной на силе обычаев и традиций.

Опять же в зависимости от того, какая из этих форм в осуществляемых процессах политико-правовой координации преобладает в регионе, мы имеем соответствующий тип модальности.

В свою очередь, модальность социальной координации указывает на популярные типы личности, обладающие высоким социальным статусом в обществе, субрегионе, городе, ином территориальном образовании, отрасли, в той или иной крупной отраслевой и межотраслевой организационной сети.

Таким образом, исследуя перспективы трансформации структуры региональных экономических систем в целом, можно сказать следующее. В процессе трансформации региональных экономик советского типа в современных региональных экономических системах можно выделить "промежуточные" социально-экономические пространства с нечеткими контурами границ, В них институциональные и структурные формы, наследованные из прошлого, и деятельность различных групп экономических агентов, размещенных в регионе и формирующих будущее, сочленены и ориентированы на решение стоящих перед ними как общих, так и особых проблем. При этом территория с ее особыми, описанными нами выше, характеристиками, становится своеобразным пространством-посредником, которое определенным образом сконструировано в процессе осуществления различного рода взаимодействия между экономическими агентами. При этом, как справедливо отмечается в литературе, в этой сложной динамике взаимодействий основными "игроками" являются те, кто играет посредническую, способствующую гибридизации, роль между региональным и федеральным (глобальным) уровнем, выбирая то или иное соотношение в процессе сочленения между прошлым и будущим, между географической и организационной близостью, сохраняя и изменяя свою модальность.

В экономической науке в настоящее время общепризнанным является положение, в соответствии с которым при стабильной экономике происходит диффузия от общих (глобальных) принципов, форм и механизмов институционального регулирования к особенным (региональным). Напротив, когда в экономике имеет место кризис, полагается, что происходит процесс диффузии от особенных (локально-региональных) принципов, форм и механизмов институционального регулирования к общим (глобальным).

В результате осуществляется обновление общих "правил игры", обычаев, традиций и схем их институционального оформления. При этом динамика описанных процессов гибридизации и диффузии существенно зависит от институциональной и организационной плотности формируемых социальных и воспроизводственно-хозяйственных сетей в различных структурных типах региональных экономических систем.

Применительно к российским условиям при проведении анализа взаимодействия между организационной и географической близостью крайне важным также является принципиальная оценка доли и различных источников нерыночных взаимодействий. Совершенно очевидно, что чем выше эта доля, тем менее привлекательными в инвестиционном плане являются региональные экономические системы и тем в меньшей степени они могут рассчитывать на структурное обновление при отсутствии требуемых средств в государственном бюджете. В то же время нерыночные взаимодействия, так же, как и рыночные, связывают, "цементируют" региональную экономическую систему. Причем, как показывает практика, рыночные отношения, особенно ценовые эффекты, более осязаемы, чем нерыночные эффекты, которые в своей значительной части скрыты от посторонних глаз и обладают большим потенциалом последействия.

К источникам нерыночных взаимодействий в укрупненном виде можно отнести, на наш взгляд, следующие. Это техникотехнологические внешние эффекты (внешние по отношению к фирме или корпоративной организационной сети и внутренние по отношению к отрасли в целом). Логика развития отраслевых технологических инноваций стимулирует процессы структурного обновления человеческого капитала в регионе и соответствующих промышленных отраслях. Фирмы и корпоративные организационные сети, которые в этом процессе запаздывают и отстают, негативно влияют не только на свое положение и статус на отраслевых рынках, но и на конкурентоспособность региона в целом.

Вторым источником нерыночных взаимодействий, существенно дополняющим первый, является межсекторальное и межотраслевое распространение технологических и иных внешних эффектов. Так, измерение и анализ технологических внешних эффектов позволяют лучше понять процессы инновационнотехнологического развития и структурного обновления капитала в промышленности в целом.

Третьим фактором сближении хозяйственных агентов с источником нерыночных взаимодействий являются интенсивные потоки нестандартной информации. Ее распространение, анализ и использование способствуют объединению региональных "экономических игроков" в инвестиционно-проектные, производственные и в организационном плане устойчивые организационные сети. Напротив, отсутствие таких потоков очень часто сопровождается "эрозией" некогда единых воспроизводственных и социальных подсистем.

К взаимодействиям нерыночного типа может быть, на наш взгляд, отнесено как обучение внутри фирмы (между ее отделами и департаментами), так и вне фирмы в рамках "обучающих социальных сетей".

Наконец, нерыночные взаимодействия могут быть охарактеризованы, и об этом нами уже говорилось, структурной организацией административных рынков в регионе, а также набором различного рода организационных механизмов, реализующих обмен ценностями по принципу "ты — мне; я — тебе".

Это далеко не полный перечень источников нерыночных взаимодействий. Тем не менее, он позволяет с достаточно большой определенностью судить о степени развития нерыночных экономических систем в различных регионах и о их влиянии на параметры экономического роста, региональные и межрегиональные структурные сдвиги в экономическом потенциале страны.

Особое внимание следует обратить на когнитивные измерения взаимодействия хозяйственных агентов, формирующих новые представления, модальности и знания в региональных экономических системах. Процессы взаимного обучения — "ядро" инновационного процесса, который, в свою очередь, можно определить как процесс создания нового знания или как процесс использования существующего знания, комбинируемого в рамках новых путей и возможностей и адаптируемого в контексте действия существующих, изменяющихся организационных и институциональных структур, а также в контексте географической близости, стимулирующей когнитивные взаимодействия.

Таким образом, как справедливо замечают A. Toppe и Ж.-П. Жилли, инновационная динамика — есть результат сложного комплекса изменяющихся отношений в рамках некой игры между организационной близостью (понимаемой как восприятие и усвоение поведенческих норм и отраслевых правил) и географической близостью.

21.5.