§ 6. Периферия империи и клиентские государства

Возникшая как береговая, приморская культура^[193], античная цивилиза­ция расширяла свои границы не только путем прямых завоеваний, но и на основе постепенного развития хозяйства и включения новых территорий в единую экономическую систему Средиземноморья.

Первоначально периферией ранних очагов цивилизации были синполи- тейные общества, т.е. первобытная периферия. Со временем появляется ближняя периферия - контактная зона между центром и дальней, варварской

периферией. Существовали различные типы контактов: мирные и военные, 196

хозяйственные, социальные .

Государства, существовавшие на периферии античного мира, могут быть охарактеризованы как клиентские («вассальные») и буферные. Перифе­рийное государство далеко не всегда и не сразу приобретало клиентский ста­тус, имевший свои вариации. Пределом политической эволюции периферий­ного государства было либо его превращение в римскую провинцию, либо консервация и длительное сохранение клиентского статуса.

В процессе оформления клиентского статуса первое место занимало за­ключение договора о дружбе с Римом, после чего новый союзник получал титул «друга римлян». В строгом смысле союзников было три рода: 1) про­винциалы, покоренные оружием и платившие подать; 2) общины, вошедшие в состав римского государства на основании договора, не будучи покоренны­ми и платившие подать; 3) союзные народы, непосредственно не входившие в состав римского государства.

Союзы Рима были вечными и бессрочными только с республиками. С управляемыми монархически государствами эти союзы были действительны лишь до смерти монарха, с которым они были заключены.

Согласно договору союзники Рима должны были охранять его границы, получая взамен регулярные субсидии, имперское покровительство и внутрен­нее самоуправление без права ведения самостоятельной внешней полити- ки^[196][197]. При вступлении на престол царь-клиент обязательно получал от рим­ского императора регалии своей власти: курульное кресло, скипетр и пр., ко­торые должны были изображаться на монетах^[198].

Ярким показателем зависимого положения клиентских государств, по мнению М.И. Ростовцева, было присутствие римских войск на их территории в различные периоды, хотя этот фактор и не абсолютен^[199]. «Вассалитет» мог иметь различные степени: полное подчинение, тесная зависимость, формаль­ная зависимость и т.д.

Рим, видимо, не облагал дружественных ему царей прямыми налогами, но пользовался ресурсами их стран, получая различные выплаты, в том числе несением службы. Все это можно рассматривать как форму налогообложе­ния, близкую специальному налогу. Налогообложение натурой было нормой в пограничных областях. Цари, перешедшие на сторону Рима только после завоевания, выплачивали дань более регулярно. Но даже и они, видимо, не обязаны были делать это постоянно^[200].

Почему же Рим сохранял систему дружественных клиентских госу­дарств на протяжении всей своей истории? Общепринятый ныне взгляд ут­

верждает, что дружественные царства были пределами римской власти^[201], т.е. власти римского народа (Imperium Populi Romani) над территориями, инкор­порированными в римское государство (Res publica Romana). Теоретически модель имперского развития предусматривает расширение границ империи до естественных природных рубежей. Границы могут исчезнуть только там, где империя совпадает с сушей, окруженной морем или представляет собой изолированную часть суши^[202].

Отношения между Римом и вассальными царями могли определяться только согласием, добровольностью и искренностью со стороны дружествен­ного царя. За это Рим предоставлял царям военную помощь и покровитель­ство, а зачастую и различные дары. Римская политика использования друже­ственных царей как имперских чиновников полностью соответствовала ее общей тенденции допускать и поощрять значительную местную автономию по всей империи^[203][204]. Рим крайне редко вторгался в повседневные дела вас­сальных царств. Царь - «друг римского народа» сам заботился об управлении своим царством. Таким образом, взаимоотношения между империей и ее клиентами носили достаточно взаимовыгодный характер: Рим получал без­опасную границу и прочного союзника, клиент заручался покровительством и военной поддержкой империи.

Дружественные цари и клиентские государства были характерным явле­нием истории многих империй древности и средневековья, не исключая ви- 204

зантийский и исламский миры .

В эпоху поздней античности пояс периферийных государств сохранялся лишь на восточных рубежах Римской империи, где выполнял роль буфера по отношению к иранскому миру (империи Сасанидов). Здесь буферные госу­дарства обладали большей самостоятельностью, чем просто периферийные, были более открыты в культурной и идеологической областях. Можно вести речь о целой полосе буферных государств Востока от Боспора на севере до Аравии на юге. Несмотря на значительные внутренние различия, их отноше­ния с империей были в принципе однотипны.

Перенос жизненных центров Римской империи на восток с IV в. времен­но укрепил господство Рима не только в провинциях, но и в зависимых госу­дарствах восточной периферии. Начиная с этого времени для империи особое значение приобретает Восточное Причерноморье, где располагалось Лазское царство.

этой связи Прокопий отмечал: «Лазика - не что иное, как передовое укрепле­ние против живущих на Кавказе варваров» (B.P. II. 28, 25). В Колхиде Риму приходилось считаться с наличием высоких гор и их обширных предгорий, в значительной мере отгораживавших с севера, востока и юга треугольник Колхидской низменности. Эти горы во многом превращали Колхиду в часть Понтийского мира и, таким образом, в часть римской, а затем и византийской сфер влияния, какой никогда не была Иберия, открытая с востока^[206].

Морское побережье, будучи на периферии колхидской территории, яв­лялось ее экономическим и политическим центром тяжести^[207]. В свою оче­редь, господство на море для римских войск, стоявших в Колхиде, было жиз­ненно необходимым. Контроль над торговлей и раздача торговых привиле­гий издавна были инструментом римского империализма. Прокопий в этой связи подчеркивает: «В Лазике совсем нет соли, равно как и хлеба, вина и других земных благ. Все это ввозится к ним на судах римлянами, живущими у морского побережья, и лазы приобретают эти товары не за золото, а за кожи, рабов и все то, что у них есть в излишке» (B.P. II. 28, 27-29).

По всей видимости, империя хорошо справлялась с ситуацией на Кавка­зе. Удачное размещение крепостей, оптимальное использование местных гео­графических условий - вот причина большей части римских успехов, но важ­ную роль играли также и дипломатия, и широкомасштабное развитие мест­ной экономики, поощрявшееся самим присутствием римских войск в Колхи- _де^[208]_.

В политическом статусе Лазики мы видим все основные признаки «рим­ского вассалитета». Еще со II в. царь лазов утверждался на престоле римским императором (Arrian. Peripl. II). Царь считался клиентом императора, но эта зависимость носила во многом формальный характер.

Итак, зависимость была довольно поверхностной и малообременитель­ной. Однако, правящие круги Лазского царства и эту зависимость не всегда терпели и, используя благоприятную ситуацию, а также противоречия между империей и Ираном, пытались от нее освободиться. Так, в 342-364 гг. Колхи­да и Абасгия входили в состав державы царя Иберии Вакурия, а в середине V в. царь Губаз восстал против императора Маркиана (Prisc. 25-26, 34).

Со 2-й пол. IV в. позиции империи на Востоке значительно ослабли. По договору 363 г. Рим признал гегемонию Ирана в Армении, римляне обяза­

лись не вмешиваться в армянские дела^[209]. В 70-х гг. устанавливается иранское господство и в Иберии (Картли). В этих условиях Лазика осталась последним союзником Рима на северном участке восточной границы. В это время лазы сумели объединить всю Западную Грузию, включая Сванетию и горную область Лечхуми^[210]. С этого времени страна получает второе, местное название - Эгриси. Постепенно формируется экономический и политический центр страны - столичный город Археополис, вокруг которого происходит консолидация местного населения. Археологические исследования Археопо- лиса показали, что город был выстроен с нуля, укреплен целой системой мощных, дорогостоящих, первоклассных оборонительных сооружений. Это­му способствовало полное распоряжение эгрисских царей -как природными ресурсами страны, так и морскими коммуникациями, что позволило создать отлаженный хозяйственный механизм^[211].

Другим ядром государства был район побережья, где располагались римские крепости. По поводу присутствия римских войск на территории Колхиды в IV-V вв. среди специалистов существуют разногласия. Так, В.А. Левкинадзе считает, что в 370-380 гг. Понтийский лимес достигает расцве­та^[214]. Г.А. Меликишвили и Н.Ю. Ломоури полагают, что общая ситуация в Лазике IV-V вв. не дает оснований предполагать здесь наличие постоянных римских гарнизонов^[215]. Ломоури подчеркивает, что в это время прибрежные города Лазики становились значительными торгово-ремесленными центра­ми, для которых характерна ведущая роль местного населения^[216]. «У причер­номорских городов Лазики оказалось больше жизненных сил, которые они черпали из внутренних областей»^[217]. Эти города не были лишь римскими кре­постями или римскими крепостями с канабами^[218]. Питиунт и Себастополис были крупными военными, ремесленными и культурными центрами, населе­ние которых говорило в основном на греческом языке^[219]. На рубеже IV-V

вв. в Себастополисе стояла конная когорта Клавдия, подчинявшаяся непо­средственно римскому правителю Армении^[220].

В середине V в. царство Эгриси переживало определенный кризис. В пе­риод 459-474 гг. Сванетия обретает независимость от Лазики. Ослабевает по­литическая зависимость Абасгии. Этот процесс завершается к концу V в. полным обособлением Абасгии, отныне подчинявшейся непосредственно им- 221

перии^[221].

В 456 г. римляне начали войну с лазами, но потерпели поражение и от­вели войска (Prisc. 25). Царь Губаз в это время правил совместно с сыном, ко­торый не был утвержден Римом, что и стало поводом к войне. Губаз и в даль­нейшем стремился ограничить зависимость от Рима. В 466 г. он прибыл в Константинополь ко двору императора Льва (Prisc. 34) и вызвал неудоволь­ствие двора, показавшись в персидском платье и с телохранителями «по ми­дийскому обычаю». Тем не менее, он был «ласково отпущен домой». И в на­чале VI в., несмотря на начавшееся усиление Византии и обострение ее борь­бы с Ираном, Эгриси не отказывалось от попыток добиться полной независи­мости, а царь Дамназ даже попытался принять персидскую ориентацию.

Другие племена Северо-Восточного Причерноморья также тяготели к Римской империи. Зихи, занимавшие земли между Боспором и абасгами, еще при Адриане имели вассального царя Стахемфакса (Arrian. Per. 27). Затем они надолго исчезают из источников, и лишь в VI в. мы слышим о Зихской церковной епархии. Видимо, прочное государственное образование у этого

222

этноса не сложилось^[222].

На территории Абхазии вассальные цари впервые упоминаются также Аррианом. В IV-V вв. местные племена занимали северный участок Понтий­ского лимеса и находились в двойной зависимости: от римлян и от лазов. Если римские крепости здесь оставались военными форпостами, а попытки римлян проникнуть вглубь страны неизменно встречали сопротивление местного населения^[223], то лазское влияние было более ощутимым. С конца V в. усиливается влияние империи. Формирующаяся государственность Апси- лии нашла в ней союзника. Во внутренних районах страны в 20-30-х гг. VI в. возводится крепость Цибилиум, закрывавшая Клухорский перевал - главный путь из Абхазии на север. На горе Шапсны располагалась резиденция правя­щего рода Апсилии^[224]. Раскопки Цибилиума, проводившиеся с 1977 г., дали картину материальной культуры, близкой к позднеантичной (краснолаковая посуда, светильники, стекло и т.п.). Открыт храмовый комплекс: большой храм и мартирий^[225]. На протяжении VI в. Апсилия оставалась клиентским го­сударством с внутренней структурой, близкой Лазике: имперские крепости

на побережье и внутренние районы как ядро местной государственности. Но, в отличие от Лазики, где эти части различались более контрастно, в Апсилии каждая из более чем десяти крепостей была построена при местном поселе- _нии^[226]_.

Иберия, отделенная от Колхиды Лихским хребтом, географически более тяготела к Ирану. Тем не менее, там всегда существовали круги, ориентиро­вавшиеся на Рим. В борьбе с язычеством цари Картли (Иберии) в начале IV в. приняли христианство. Картлийская знать тогда еще сохраняла военно-слу­жилый характер и была тесно связана с царской властью, в отличие от Арме­нии. В 368 г. Шапур II вторгся в Картли, сверг царя Саурмага и посадил на трон его родственника Вараз-Бакура. Саурмаг бежал в империю и вернулся с римским войском. В итоге страна была разделена. Саурмаг, опиравшийся на Рим, получил земли по левому берегу Куры и правому берегу Арагвы. На ру­беже IV-V вв. цари Картли еще пытались лавировать между великими держа­вами, но с V в. страна полностью подчиняется персидскому влиянию. Причи­ны этого - в весьма поверхностной степени римского влияния и в слабости местных романофильских кругов.

Армения, хотя и находилась в первые века н.э. под римским сюзерените­том, оставалась чисто восточным государством, чья система управления вос­ходила к старым персидским и парфянским традициям. В общем и целом гре­ко-римская цивилизация не перешла Верхнего Тигра^[227]. Аршакидская Арме­ния была в определенной степени последним осколком парфянского мира. В 298 г. армянские Аршакиды были восстановлены в Армении при содействии римлян^[228][229]. С этого времени страна попадает под политическое влияние импе­раторов (Amm. Marc. XXIII. 5).

Существенной спецификой политического строя Армении IV в. была его значительная феодализация. Армянский царь имел право жаловать крупные земельные владения своим приближенным за оказанные ими услуги (Moises Chor. II. 4, 82; Faust. Byz. IV. 51). Земли раздавались также храмам и их слу­жителям (Faust. Byz. IV. 51). Вследствие этого уже к середине IV в. значи­тельные части страны сосредоточивались в руках крупных светских земле- 229

владельцев и духовенства .

Армянское государство состояло из сатрапий-нахарарств, управлявших­ся сатрапами, которые фактически были царями-данниками, имевшими свой аппарат управления, свои законы и войска^[230]. Нахарарский институт в Арме­нии являлся важнейшей формой организации социально-экономической и политической жизни, развитие которого шло параллельно с развитием всего армянского общества^[231]. Это была система крупного землевладения, в усло­виях которого землевладелец одновременно наследственно ведал той или иной государственной должностью. Это свидетельствовало об определенном

разделении власти между царем и высшей знатью^[232]. Со временем происхо­дило дальнейшее дробление нахарарств. Каждый нижестоящий владетель был вассалом вышестоящего, поэтому сохранялась единая система военной организации. В 432 г. суверенные права нахараров были утверждены «Раз­рядной грамотой» (Гахнамак)^[233]. Политическое раздробление страны соответ­ствовало экономическому, поэтому нахарарская Армения к V в. превратилась в совокупность феодальных полугосударств^[234]. Церковь в точности копирова­ла нахарарскую иерархическую структуру. Католикос возглавлял законода­тельный и совещательный орган светской и духовной власти - Жогов. После падения царской власти в Армении этот совет получает исключительное зна- 235

чение^[235].

В царстве Аршакидов государственные должности (горцакал) были диф­ференцированы и точно разделены между различными нахарарскими родами. Важнейшими должностями были: спарапет - военачальник (главнокоманду­ющим был сам царь), хазарапет - глава налогового ведомства, мардпет - управляющий царскими землями и имуществом, малхаз - главный телохра­нитель царя. Судопроизводство перешло к церкви, а горцакалом «великого судейства» стал католикос. Многочисленные должности рангом ниже испол­нялись младшими нахарарами^[236].

На грани III-IV вв. в Армении еще сохранялась известная автономия го­родов, которые мало зависели от местной сатрапской власти и были непо­средственно связаны с царем^[237]. Привилегией городов считалась свобода от содержания царского гарнизона. Городская община делилась на более мел­кие общины, организованные по этническому и религиозному признаку^[238]. Будучи опорой центральной власти, города были систематически и последо­вательно уничтожены во время персидских походов в Армению в 359 и 364­368 гг., причем особое рвение в разрушении городов проявили нахарары, действовавшие совместно с персами^[239]. К середине V в. из городов сохранил­ся только Вагаршапат.

Римско-армянские отношения в течение IV в. протекали весьма интен­сивно. Рим старался сохранить военно-политический потенциал Армении с целью сделать его барьером против своего главного противника - сасанид- ского Ирана, и внимательно следил за тем, чтобы этот потенциал не достиг угрожающих для Рима размеров^[240]. Эта сложная политика не могла быть дол­говечной, что и привело к разделу Армении в 387 г. Можно выделить два эта­па римско-армянских отношений в эту эпоху: 298-363 гг. - совместная поли­тика против Ирана; 363-387 гг. - уравновешенная политика армянских ца­

рей и переход к проперсидской ориентации в регентство Манвела Мамиконя­на.

Романофильские силы концентрировались вокруг царской власти и церкви. Отдельные проиранские выступления в IV в. имели место среди ар­мянской знати: 320-е гг. - мятеж рода Слкуни-Слук, 330 г. - мятеж Санатру- ка Аршакида и т.д. С середины IV в. намечается поворот в политике церкви в сторону Ирана.

Цари Армении утверждались на престоле Римом, который часто посы­лал войска для поддержки романофильских сил, а иногда и для установления власти римских кандидатов. Так, при Констанции во время мятежа нахарара Бакура в Армению было направлено войско полководца Антиоха, которому были вручены «порфира и венец» для нового царя Армении. Разбив мятеж­ников, Антиох возвел на престол Хосрова, «собрал положенную ему дань» и отбыл в империю (Moises Chor. III. 4-6). После смерти Хосрова его сын Ти­ран был утвержден на престоле Констанцием после ходатайства армянского католикоса и выплаты положенной дани (Moises Chor. III. 10-11). После смерти Тирана Сасаниды попытались перехватить инициативу в армянских делах и от своего имени возвели на престол сына покойного - Аршака II (Moises Chor. III. 18).

Аршак, «.хотя и к Шапуху не был расположен всем сердцем, отнесся к римлянам с высокомерным пренебрежением» (Moises Chor. III. 19). Последо­вала немедленная реакция Рима - войско полководца Феодосия, под угрозой которого Аршак выплатил недоданную дань. В целом Аршак, стремившийся к укреплению своего государства, старался проводить уравновешенную по­литику, не склоняясь на сторону ни одной из великих держав. В борьбе с на- харарами за укрепление своей власти царь основал город Аршакаван, но в 359 г. нахарары разрушили его^[241]. Испортив отношения с Ираном, Армения была вовлечена в войну 364-368 гг., в результате которой царь был убит по наущению шаха^[242], а страна была оккупирована персами.

Новый царь Пап, пришедший в Армению с римским войском, в 371 г. разбил персов в Багаванской битве. Он также стремился к полной независи­мости: рукоположил католикоса в Армении, а не в Кесарии, отобрал часть зе­мель у церкви^[243], пытался изгнать и римское войско. Но «храбрый стратилат Теренций» одержал над ним победу, и Пап был отправлен в Константино­поль (Moises Chor. III. 39).

После этого император Феодосий назначил новым царем некоего Вараз- дата не из рода Аршакидов, одного из последних олимпиоников, но тот «и в царском сане не подчинялся наставлениям начальников имперских войск» (Moises Chor. III. 40). Поэтому вскоре Вараздат был смещен, а его место заня­ли сыновья Папа Аршак и Вагаршак. Это были последние правители, назна­ченные римскими императорами.

Царская власть в Армении в той форме, в какой она поддерживалась ди­настией Аршакидов, была пережитком эллинистической государственности, поэтому правление Аршакидов перестало соответствовать новым историче­ским условиям. В 428 г. «царство Армянское перешло к нахарарам» (Egishe, II). В последние десятилетия существования государства царская власть сохранялась только в восточной части Армении, причем, несмотря на зависи­мость от Ирана, эти цари продолжали поддерживать определенные связи с Римской империей (Moises Chor. III. 49-50). В последний раз армянская госу­дарственность была восстановлена в ходе восстания нахараров против пер­сидской власти в 450-451 гг.^[244]Было создано правительство во главе с танут- эром Варданом Мамиконяном и восстановлены важнейшие государственные должности^[245]. Тем не менее, восстановление прежних государственных институтов было уже анахронизмом. Отстояв в Аварайрской битве автоном­ный статус в составе Ирана, Армения полностью перешла к нахарарскому феодальному строю.

Таким образом, мы видим достаточно яркую картину клиентского стату­са Армении по отношению к Риму на протяжении более чем столетия. Этот факт является весьма знаменательным, так как Армения по своим традициям и культуре - восточная страна, гораздо более близкая Ирану, чем Риму. С Римской империей ее связывали особенности ее политического строя: импе­рия была внешней опорой царской власти, которая со временем все больше и больше теряла почву под ногами. Кроме того, большую роль играла общ­ность религии, несмотря на догматические отличия. На протяжении большей части IV в. Армения демонстрировала свою заинтересованность в римской помощи. Все основные признаки клиентского статуса Армении отчетливо прослеживаются на протяжении IV в. и позволяют предположить, что в позднеантичное время Армения была для империи важнейшим из клиент­ских государств (по размерам территории и населения, по центральному по­ложению на восточной границе) и главным буфером по отношению к Ирану.

Западная Армения не представляла из себя однородной массы в полити­ческом отношении. Это объяснялось главным образом тем, что она вступила в состав империи не сразу, а по частям, в разное время и на разных условиях. Империя различала здесь три района в соответствии со степенью их зависи­мости от власти императоров: Малая Армения, «автономные княжества» и Внутренняя Армения^[246]. Малой Арменией назывались заевфратские (к западу от Евфрата) земли армян. Они были инкорпорированы Римской империей еще в первые века н.э. В начале IV в. из них была образована провинция Ма­лая Армения.

В 374-387 гг. к империи отошли мелкие автономные княжества Верхне­го Тигра. Они управлялись полунезависимыми сатрапами преимущественно армянского происхождения, находившимися в союзных отношениях с царя­

ми Армении, Ирана или с императорами^[247][248]. По сути это были аналогии наха- рарств Великой Армении. XXXI Новелла Юстиниана называет пять таких об­ластей: Софену, Софанену, Анзитену, Астианену, Балабитену. В Cod. Just. I. 29,5 упоминается еще и Ингилена. Во внутренние дела местных династов римские власти почти не вмешивались (Amm. Marc. XVIII. 6, 20). Формально упомянутые княжества были объединены в одну сатрапию, но князья офици­ально сохраняли свои армии и древние армянские законы. Свои инсигнии они получали от римского императора через армянского царя, пока он сохра- 248

нял власть.

В двух более северных княжествах - Акилисене и Дараналисе (Внутрен­няя Армения) - была образована провинция Великая Армения со столицей в Феодосиополе (Карине), построенном в 438-443 гг. магистром Анатолием^[249].

При императоре Зеноне сатрапы поддержали мятеж Иллуса и Леонтия, за что все кроме сатрапа Балабитены были ликвидированы. Бывшие князья стали наместниками, но сохранили армянские законы, а параллельно - и прежние титулы и инсигнии, а также презентальные армии. Вплоть до време­ни Юстиниана здесь сохранялся и Армянский совет.

При Юстиниане сатрапии были преобразованы в провинцию Армения Четвертая. Великая Армения была соединена с провинцией Армения Первая, занимавшей юго-восточный угол Причерноморья. Армянское право было уравнено с римским^[250][251]. Эти изменения, однако, дали лишь небольшой прак­тический эффект. В целом на протяжении IV-VI вв. западноармянские земли продолжали играть роль буфера между Римом и Ираном. Сохранение автоно­мии князей в этом районе было в конечном счете выгодно для Рима, так как труднодоступные участки границы контролировались хозяевами этих мест, лояльными к империи.

Далее к югу лежали территории, населенные сирийцами (арамеями). В позднеантичное время здесь существовали римские провинции Месопотамия со столицей в Амиде и Осроена со столицей в Эдессе. С восточной стороны к границе примыкали сирийские автономные области, входившие в состав Ирана: Забдицена, Бет-Арабайе, Адиабена, а также область курдов Кордуена. На сирийском участке границы двух держав соприкасались непосредственно, и именно здесь происходили неоднократные ожесточенные римско-иранские войны IV-VI вв. Можно отметить, что сирийские области Ирана были в неко­торой степени пережитком прежнего буфера и в этническом, и в конфессио­нальном плане. Неортодоксальность сирийских христиан отталкивала их от империи, но в равной степени они были чужды и зороастрийскому Ирану Са- санидов. В принципе сирийцы стремились к автономии своих областей от Римской империи, но почти никогда на протяжении IV-VI вв. они ее не име- ли251.

Далее на юг, близ границ империи и Ирана находились территории араб­ских племен. В IV в. их роль как буферных объединений при великих держа­вах еще не определилась, но уже существовали отношения взаимной зависи­мости. Устойчивых и постоянных клиентских отношений еще не было.

В этот период арабские племена возглавлялись военными вождями, ко­торых в империи называли филархами. Военная организация арабов подчи­няла себе и всю хозяйственную сторону их существования^[252]. Империя не на­рушала племенную организацию арабов, а как бы подвергала ее известному контролю. Тактика империи заключалась в том, чтобы защиту от кочевых бе­дуинов осуществляли арабские же полуоседлые племена^[253]. Верные филархи получали от Константинополя военно-территориальную власть в пределах отведенных им территориальных единиц, именовавшихся епархиями^[254]. Вну­три империи, на территории провинций арабы-союзники не имели права на­ходиться без особого разрешения.

С конца IV до конца V в. арабские племена Кинда и Салих охраняли гра­ницы империи близ Сирии. Основными пунктами лимеса на этом участке были Эдесса, Карры, Каллиник, Батнан, Дура-Эвропос, Барбалиссон, Неоке- сария, Габулон^[255].

Ближайшими соседями империи в V в. были Киндиты. С середины V в. можно говорить о наличии у них государственности^[256]. Во второй половине V в. они смогли установить свой контроль над значительными пространства­ми северной Аравии, а также над рядом центральных районов полуострова^[257]. С 473 г. Киндиты подчинили себе всю ближневосточную торговлю после вы­хода к Акабскому заливу. Филарх Аморкес (Имруулкайс) захватил остров Иотабу, после чего в Константинополе императором Львом I был признан правителем всех племен, «каких он желал» (Malch. I). Ему было предоставле­но одно из самых почетных мест в сенате империи, выдана большая сумма денег от императора и от сената^[258][259]. По соглашению между Римом и Ираном 442 г. обе стороны обязались не дозволять арабам менять отношения клиент- 259

ской зависимости .

В конце V в. отношения империи с Киндитами испортились из-за того, что империя перехватила контроль над торговлей, но вскоре был заключен мир, и Киндиты напали на Хиру - союзника Ирана (528 г.). Потерпев ряд по­ражений от враждебных им племен, Киндиты к середине VI в. ушли в Хадра- маут, где основали новое государство.

В 20-х гг. VI в. роль главного клиента империи на юге перешла к госу­дарственному образованию Гассанидов. Его усиление было связано с отно­

сительным ослаблением военного присутствия империи на аравийском лиме- се. К середине VI в. многие укрепления были заброшены и начинали исполь­зоваться как монастыри^[260]. Новое клиентское государство было достаточно рыхлым образованием, филархатом, который не смог достичь такого широ­кого охвата северных арабов, какой имел место ранее. Однако, Гассаниды имели более тесные отношения с империей, чем их предшественники, при­крывая границы в Палестине в течение всего VI в. Очень важным обстоятель­ством для арабских клиентов империи стало утверждение прав прямого на­следования для их филархов, что означало установление прочной -наслед­ственной власти.

Разрушение государства Гассанидов в конце VI в. в результате интриг Константинопольского двора оказалось для империи ошибочным. Запусте­ние лимеса в Аравии стало, в конечном счете, одной из причин арабских за­воеваний VII в.^[261]

Таким образом, для позднеантичного времени (IV-VI вв.) на всем протя­жении восточных рубежей империи мы видим систему буферных государ­ственных образований с клиентским статусом. От Боспора до Аравии этот статус по отношению к империи был в принципе однотипным. В данную эпо­ху достаточно четко просматривается тенденция к сокращению и самоликви­дации системы буферных государств. Боспор в VI в. непосредственно входит в состав империи^[262]. В Закавказье граница великих держав явно стремилась к непосредственному слиянию без буфера. В Сирии, а затем и в Аравии кли­ентские государства постепенно исчезали. Хотя бы отчасти прежние буфер­ные функции продолжали выполнять этноконфессиональные общности, от­личавшиеся по своему вероисповеданию от официальных религий в обеих державах.

Система буферных клиентских государств на восточной периферии ан­тичного мира постепенно уступала место «византийскому сообществу наций»^[263]. В новом качестве система «центр-периферия» продолжает функци­онировать и в средние века.