4. Сотрудничество
Другой характерной чертой высших животных, связанной с развитием мозга, является удлинение периода незрелости[26]. Большинство копытных растут очень быстро. Молодая антилопа может следовать за своей матерью через несколько часов после рождения, а слоненок — когда ему минет 2 дня.
С другой стороны, плотоядные родятся беспомощными и нуждаются в материнском попечении в течение нескольких месяцев. Что касается приматов, то гиббон остается висеть на теле своей матери в течение семи месяцев ; орангутанг проводит на спине у матери весь первый месяц, затем медленно научается ходить, становится независимым к тржем годам и вырастает полностью за десять или одиннадцать лет. Человеческому детенышу нужно около месяца для того, чтобы научиться управлять своими глазами, и он редко выучивается ходить до конца первого года.Приматы не только растут медленнее, чем низшие млекопитающие, но из всех органов их тела медленнее всего растет мозг[27]. У человека это несоответствие еще более велико : его мозг прибавляет в весе после рождения быстрее и в течение более долгого периода, чем остальная часть тела, и это увеличение происходит главным образом за счет роста сети нервных волокон, соединяющих клетки коры головного мозга, особенно в двух областях, которые контролируют, во-первых, движения рук и пальцев и, во-вторых, движения языка и губ. Эти области мозга у человека очень велики по сравнению с другими двигательными центрами и гораздо больше, чем соответствующие области у остальных приматов, не являющихся людьми. Именно те коммуникации, которые образуются этими волокнами в коре головного мозга, и составляют сигнальную систему; они формируются именно в период незрелости, и тогда же устанавливаются наиболее жизненно важные и прочные условные рефлексы. Таким образом, человеческий организм развивается, используя исключительные возможности для накопления и выработки условных рефлексов.
Мы уже отмечали, что, помимо своего ума, первобытный человек был почти лишен телесных органов, необходимых для самообороны ; к этому мы должны еще прибавить, что чрезвычайно длительным был период, в течение которого взрослые люди воспитывали беспомощных младенцев. Представляется вероятным, что эти условия одновременно делали необходимым развитие коллективного труда, включая орудия и речь, и способствовали этому развитию.Формирование условных рефлексов, как мы видели, — это то, что мы называем «научением, если говорить на физиологическом языке». Молодое животное научается путем подражания. Оно льнет к своей матери, следует за ней, копирует ее поведение. Оно приобретает таким путем много привычек, обычно считающихся наследственными. Например, у щенка, вскормленного на молоке, не бывает слюнотечения, когда ему в первый раз дают мясо[28]. Если щенята обычно едят мясо, то потому, что они выучились этому от своих матерей. У животных способность научаться чему-нибудь ограничена большей частью периодом незрелости. Когда они становятся взрослыми, им гораздо труднее выучиться даже простым вещам, и многое, чему они могли выучиться раньше, становится недоступным для них.
У этого правила есть одно важное исключение. Стало поговоркой, что обезьяны любят подражать. Не раз спорили о том, до какой степени эти животные способны к сознательному подражанию. После тщательного исследования Чалмерс Митчелл пришел к следующему заключению :
«Несмотря на бесчисленные анекдоты об уме других животных и на то, как трудно описывать или даже продумывать личный опыт приручения и дрессировки животных, не применяя выражений, предполагающих сознательное подражание, я не думаю, чтобы имелось какое-либо реальное доказательство этого сознательного подражания у кого-нибудь, кроме класса обезьян»[29].
Развитию такой способности у приматов, несомненно, помогла их привычка жить стадами, состоящими обычно из особей женского рода и их потомства.
Сознательное подражание является первым шагом к сотрудничеству, как это можно видеть у детей.
Сначала ребенок подражает действию взрослого как таковому, как будто бы оно само по себе составляло его цель, но через некоторое время он сознает и цель этого действия, соответственно этому изменяет характер своего подражания и таким путем учится сотрудничать. Можно было бы предположить, таким образом, что после того, как возникла способность сознательного подражания, сотрудничество последует за этим как нечто само собой разумеющееся. Однако дело обстоит не так. Человекообразные обезьяны и обезьяны вообще — прекрасные подражатели, но они не знают сотрудничества, кроме случайного и неэффективного[30].Из этого можно сделать заключение, что развитие сотрудничества было тесно связано с теми двумя способностями, которые мы уже признали отличительными для человека, — использование орудий и речь. Без сотрудничества не могло быть речи, которая является для него средством. Каковы же, следовательно, были функции сотрудничества? Ответ весьма простой: много умов лучше, чем один. Продвинувшись столь далеко вперед в развитии мозга, чтобы принять вертикальную осанку, наши обезьяноподобные предки вступили в новую стадию, на которой единственная возможность выжить зависела для них исключительно от дальнейшего развития этого органа. Они должны были или идти вперед, или погибнуть; и, как показывают археологические данные, многие поколения их действительно погибли. В борьбе за существование им пришлось расширять применение своих умственных способностей за их природные границы. Они стали вести эту борьбу коллективно. Это дало им новое оружие. Вместо того чтобы изменяться самим, приспособляясь к внешней обстановке, они начали медленно, но верно изменять окружающую среду, приспосабливать ее к своим потребностям, производя средства для жизни. Таким образом, отмеченные* нами три характерные черты: орудия труда, речь, сотрудничество, — все это части единого процесса — труда, производства. Этот процесс является специфически человеческим; и его организующая единица есть общество.