1. Сирия и Крит
Возникновение государства в Египте и Месопотамии определялось двумя достижениями в развитии производительных сил — освоением обработки бронзы и практики орошения. Ирригация была бы невозможна без бронзовых орудий, а без ирригации не было бы земледелия в крупном масштабе.
Излишки сельскохозяйственной продукции, присваиваемые господствующим классом, были огромны. Чтобы распорядиться ими, требовалась система счетоводства — форма умственного труда, столь же квалифицированная, как и инженерное искусство в области орошения. Счетоводство использовалось отчасти в товарном производстве, и в Месопотамии развилась зачаточная форма серебряных денег. Важно заметить, однако, что, помимо пищевых продуктов, товарное производство ограничивалось в основном — даже в Месопотамии — предметами роскоши. Избыточные товары обменивались на металлы, строевой лес и другое сырье, которого нельзя было добыть на месте ; но внутреннее хозяйство оставалось в основе своей натуральным хозяйством, состоящим из производства простых потребительских стоимостей или ценностей, отчуждаемых в качестве дани и обмениваемых непосредственно на местном рынке.Экспансия месопотамских городов вынуждалась недостатком сырья, которое они взимали как дань или приобретали в обмен на сельскохозяйственные продукты или готовые изделия. Такого рода торговля привела к возникновению Хеттского царства, которому принадлежали серебряные рудники в горах Тавра. В течение третьего тысячелетия Месопотамия, Анатолия и Египет были соединены целой сетью караванных путей, пересекавших вдоль и поперек лежавшие на их пути пустыни, и дававших выход к морю по берегам Сирии и Палестины.
В этих условиях вдоль сирийского побережья возникает целый ряд небольших, но процветающих городов-государств, населенных финикийцами, хеттами, хурритами и митаннийцами. Долины были плодородны, а горы изобиловали прекрасным строевым лесом, камнем и оловом.
Имелись хорошие гавани, а до Кипра, названного так из-за обильных залежей меди, переезд был очень недолог. Из этих ценных качеств самыми важными для будущего было наличиелесов и гаваней. Для старого континентального мира Египта и Месопотамии эти сирийские морские порты были воротами в Средиземное море, обеспечивавшее дешевый транспортный путь и позволявшее вести прибыльную торговлю сырьем и предметами роскоши с малоразвитыми заморскими странами.
Эти города в некоторых отношениях отличались от городов Месопотамии. С одной стороны, орошение играло здесь менее важную роль в сельском хозяйстве, и излишки сельскохозяйственных продуктов были меньшими. С другой стороны, относительный объем промышленной продукции был больше. Кроме изготовления ювелирных изделий, косметики и других предметов роскоши, имелись красильни для окраски шерсти багрецом, извлекаемым из ‘ раковин багрянки, литейные мастерские по выплавке меди из руды, ввозимой с Кипра, мастерские для изготовления бронзовых орудий, и верфи, где строились суда разных типов, включая транспортные, достаточно большие, чтобы разместить девяносто человек1.
Еще более важной была торговля, которая велась между Месопотамией и средиземноморскими городами. Эти города в основном были обязаны своим процветанием накоплению торгового капитала. Из клинописных табличек, раскопанных в Угарите, мы узнаем, что в этом городе говорили не менее чем на семи языках. Среди табличек имеются фрагменты двуязычного словаря, в котором содержались следующие записи под заголовком «цена»:
«Цена ; высокая цена ; низкая цена ; плохая цена; установленная цена ; хорошая цена ; твердая цена ; справедливая цена ; городская цена.. .»2 [150]
Именно в этих городах в ответ на нужды торговли, которая требовала от каждого купца знания нескольких языков и их рукописных шрифтов, был изобретен финикийский алфавит.
В этот же период на Крите зародился целый ряд подобных городов-государств, которые в конце концов были объединены под правлением Кносса.
Находясь у входа в Эгейское море, остров Крит был удобно расположен для торговли, и, так как он был защищен мо~ рем, его города были свободны от тяжелых расходов на оборону. По своей экономической и политической организации они очень напоминали города Сирии. Во главе общины стоял жрец-царь, который унаследовал традиции месопотамской царской власти, но в видоизмененной, благодаря развитию торговли, форме. Коммерческий характер минойской царской власти отмечен в предыдущем томе (см. стр. 24). Здесь остается только добавить, что эти сирийские и минойские города поддерживали близкие — и коммерческие и культурные — отношения друг с другом. Важность этого обстоятельства для понимания происхождения греческой цивилизациинастолько велика, что на этом стоит остановиться и послушать мнение археологов.
Сообщая в 1939 году о своих раскопках в Угарите, Шеффер пишет:
«Мы убеждены, что дальнейшие исследования протоисторических поселений в Сирии и соседних районах прольют еще больше света на происхождение цивилизации на восточном побережье Средиземного моря. В частности, поскольку это касается Эгейского мира, то представляется необходимым произвести переоценку в смысле снижения значения того влияния, которое до сих пор приписывалось додинастическому и протодинастическому Египту, и искать это влияние скорее в направлении Азии. Никто не должен забывать, что, поддерживая торговые связи между Критом и Египтом, мореплаватели того времени должны были иметь дело с одним из самых широких открытых водных пространств Средиземного моря. С другой стороны, многочисленные острова в Эгейском море, южное побережье Малой Азии и Кипра — все это служило связующими звеньями между Критом и Сирией и ее непосредственным хинтер- ландом — Месопотамией. Это был самый старый и самый важный торговый путь между Востоком и Западом, и Угарит был одной из главных остановок на нем, начиная с четвертого тысячелетия и позднее»[151].
Вулли десять лет спустя пришел к такому же заключению после своих раскопок в Алалахе:
«Не может быть сомнения в том, что Крит обязан лучшими образцами своей архитектуры и фресок азиатскому материку.
Мы можем сказать даже больше. Обмен товарами путем международной торговли — это одно, причем весьма важное, дело, но оно имеет свои границы. Нельзя вывезти дворец на борту корабля, нельзя превратить «тайну искусства» рисования фресок в некоторого рода товар. Эта профессиональная техника требует непосредственных контактов, и мы должны верить тому, что опытные специалисты, члены гильдий архитекторов и художников приглашались из-за моря, из Азии (возможно, из самого Алалаха, поскольку он имел свою средиземноморскую гавань), чтобы строить и украшать дворцы критских правителей»[152].Еще позднее в результате дальнейшей экспансии возник целый ряд малых государств на греческом материке, и одно из них — Микены — в конце концов вырвало власть у Кносса и в течение короткого времени господствовало над торговлей на Средиземном море. Из остальных наиболее могущественными, согласно древнему преданию, были Спарта, Пилос, Фивы и Орхомен. Благодаря развитию этой торговой экспансии технические достижения Ближнего Востока, а также идеи и обычаи, связанные с ними, были перенесены в Грецию.
В какой степени зависели от рабского труда эти города позднего периода бронзового века? Пока еще невозможно дать точный ответ на этот вопрос. Мы знаем, что торговый капитал во все века был связан с пиратскими набегами и похищением людей и что финикийцы и ионийцы последующих веков были известными охотниками за рабами. Поэтому, вероятно, торговля рабами поддерживалась на уровне других видов торговли. Мы знаем, что общественное и частное рабовладение существовало в Угарите и, вероятно, что в Сирии и Греции, как и в Вавилонии, типичной формой рабовладения было храмовое ; для храмов, использовавших наибольшее количество рабов, последние добывались не столько через работорговцев, сколько из числа несостоятельных должников, похищенных 5 детей и более всего из военнопленных.
Однако, по-видимому, вообще в течение всего бронзового века основная масса рабочей силы, необходимая для выполнения общественных работ, поставлялась путем набора на военную службу свободных крестьян.
Согласно Геродоту, Великую пирамиду строили последовательно партии по 100 тысяч человек, каждая из которых работала три месяца без перерыва ; завершение всего строительства, включая сооружение дорог от каменоломен до места строительства, заняло двадцать лет[153]. Работники описываются как египтяне, и, следовательно, они не были рабами. Подобно этому, в рассказе о том, как Соломон строил храм в Иерусалиме, тщательно различаются две категории труда — принудительный труд и рабский труд :«И брал царь Соломон налог от Израиля ; налог же состоял в 30 тысячах человек. И посылал их на Ливан, по 10 тысяч на месяц, попеременно ; месяц они были на Ливане, а 2 месяца *- в доме своем. Адонирам же распоряжался налогом. Еще у Соломона было 70 тысяч носящих тяжести и 80 тысяч каменотесов в горах, кроме 3 тысяч 300 начальников, поставленных Соломоном над работою, надсматривавших за народом, который занимался работой. И повелел царь, и тесали камни большие, камни дорогие, чтобы положить основание дома из камней обделанных. И обрабатывали их строители Соломоновы, и строители Хирамовы, и гивлитяне, и приготовляли деревья и камни для построения дома.. .»[154]
«Весь народ, оставшийся от аморреев, хеттеев, ферезеев, евеев и евусеев, которые были не из сынов Израилевых, детей их, оставшихся после них на земле, которых сыны Израилевы не могли истребить, Соломон сделал оброчными работниками до сего дня. Из сынов из Израилевых Соломон не делал работниками ; но они были его воинами, его слугами, его вельможами, его военачальниками и вождями его колесниц и его всадников»[155].
Некоторые из этих цифр, без сомнения, преувеличены, и, во всяком случае, вряд ли правители Кносса или Микен имели в своем
распоряжении столь большую рабочую силу. Однако нет оснований предполагать, что в этот период в Греции имело место какое-либо серьезное отклонение от традиционных способов эксплуатации.