Рождение богов

«Энума элиш» начинается описанием того, каким было положение вещей в начале :

Когда о небе, что наверху, даже еще не упоминалось,

И о названии твердой земли, которая внизу, еще не думали;

Когда только Апсу, первоначальный их родитель,

И Мумму и Тиамту — та, из которой они все родились,

Свои воды воедино смешивали,

Когда болота еще не были созданы и нельзя было найти ни одного острова,

Когда еще ни один бог не появлялся вовсе,

Не был назван по имени и судьба его не была определена —

Тогда боги среди них создавались;

Появились Ламу и Лахаму и были названы.

В первоначальном хаосе, в смешении пресной воды (Апсу), соленой воды (Тиамту) и тумана (? Мумму) не было ничего, что имело бы определенную форму, и поэтому ничего, что имело бы имя. На это место очень похоже вступление к Дао Де-цзин:

«Когда Дао не имел имени, то было начало небес и земли; затем, когда он стал иметь имя, — это была мать всего творения»[283].

Смысл здесь в том, что безыменное не существует и начинает существовать, будучи названо. Этому примитивному понятию соответствует такой факт в психологии ребенка : учась рисовать, маленькие дети имеют тенденцию рисовать только те черты предмета, названия которых они знают (см. стр. 32). Это лежит в основе всех первобытных верований в магическую силу имен (см. т. I, стр. 40— 41) и базируется на той простой истине, что только с помощью речи как средства общественного производства человек стал сознавать объективную реальность внешнего мира. Как заметил Малиновский :

«И техническое, и социальное господство над действительностью увеличивается наряду со знанием того, как употреблять слова... Знакомство с названием вещи всегда является непосредственным результатом знакомства с употреблением этой вещи... Убеждение, что знать название вещи —значит овладеть ею, таким образом, эмпирически правильно»[284].

Вступление к поэме, перечисляющее последовательно четыре пары особей мужского и женского пола, уже рассматривалось в одной из предыдущих глав (см. стр. 85), где указывалось, что разделение земли и неба, осуществленное рождением этих пар, повторяется в поэме позднее, когда Мардук рассекает надвое тело Тиамту. Расхождение ощущается резко, так как оба рассказа сильно отличаются друг от друга. Во втором, охватывающем основное содержание поэмы, главные герои изображены конкретно, как живые существа: один — как человек или, скорее, сверхчеловек, а другой — как чудовище, подобное тем, которых воображали живущими в море. В первом божественные пары трактуются почти обезличенно. Правда, что Лахаму отводится роль в последующей части ; и он и другие являются объектами поклонения ; но во вступлении к поэме они возводятся почти до уровня абстрактных идей.

Здесь вспоминаются две начальные главы Книги бытия. В первой главе сообщается, как бог создал мир в семь дней — день и ночь, небо и землю, сушу и море, траву и деревья, небесные светила, рыб и птиц и, наконец, земных животных, мужчину и женщину. Во второй главе сообщается, что «никакая полевая трава еще не росла» и что «образовал Господь Бог человека из праха земного». Здесь противоречие между двумя сообщениями совершенно очевидно, и все согласны с тем, что первое более абстрактное является также и более поздним из двух.

То же повторение имеет место и в «Теогонии». Во вводной части рассказывается, как после хаоса были рождены земля и позднее небеса, но земля описывается как «основа всех вещей», а небеса — как («вечное местопребывание благословенных богов»1, как будто они сами вовсе не были богами ; а затем, с началом рассказа, они появляются как ссорящаяся женатая пара. Здесь также мы найдем основание для того, чтобы полагать, что вводная часть более позднего происхождения, чем все остальное. И по этой причине ее дальнейшее рассмотрение будет отложено до тех пор, пока мы не покончим с остальными частями поэмы.