ПРЕДИСЛОВИЕ

Сказанное станет яснее, если привести примеры: что бы ни назвать и ни предложить пониманию — небо ли, душу ли, разум ли или само истинно сущее, которое я называю первой сущностью и первым сложным,— ІІИ одно из них не является единым, так как налицо его природа и его части, из которых оно состоит, т. е. оно не безупречно, не есть чистое единое, как говорил Парменид Сократу 1

Мир созданных и сложных вещей [Зонон] называл дремучим лесом и соблазном, а философа сравнивал с лако- нийским псом 2. Ибо многие претендуют на то, что узрели единство, но честь единства они незаслуженно приписывают многим вещам за тонкость и плотность их соединения и бестелесность рода идеи, тогда как они соединены с природой и состоят из частей.

Но само безупречное, а не лишь выдаваемое за таковое единое не связано ни с природой, ни с бытием, ни со сложностью: оно выше всего этого. Философ выясняет, [что есть] единое, приводя в пример множество и это единое, начало чисел. И на основании законов «Органона» 3 он показывает, что единое прежде всех чисел.

И после того как он это обнаруживает и обосновывает, чего не поколебать никакому заблудшему оппоненту, он берет это обретенное и неопровержимое положение и [на основе его] доказывает следующее в порядке логической последовательности. И так с каждым следующим положением.

Заглавие [же рассматриваемой книги] гласит: «Первоосновы 4 теологии Прокла Диадоха, платоновского философа».

Сей Прокл, преемник по академии божественного Платона 5, был по происхождению эонийцем, сыном весьма знатных родителей. У них не было детей, и они постоянно стучались с молитвами во врата божьей милости. Посему возвещено было им: «Вам будет дан сын, который всю жизнь проведет в созерцании высших материй». И но достижении юного возраста благодаря чистоте, пребывающей в нем, он превзошел всех в полной мере. Говорю прежде всего о чистоте и погашении им огня молодости, который властью чувственных вещей и иллюзий волнует души, сошедшие в изменяемый мир.

Во-вторых, скажу о его многосторонности и способности к наукам — будь то логические, естественные теории, или математика и геометрия, или хотя бы музыка, благодаря которой раскрываются строй и структура бытия сущих, их взаимная причастность и деление. И во всем этом прекрасное искусство бога, творца всего, превышает искусство созерцающего. И Прокл признал [это искусство] превыше всех связанных с природой созерцаний. Он преодолел все пребывающие во времени и становлении, предающиеся иллюзии искусства, разрушающие бытие, и обратился к действительно истинно сущему и пребывающему, не допустив и здесь предела для своего созерцания, ибо следовал он первым идеям, по мере своих возможностей, к недостигнутому его предшественниками — имею в виду Платона с его высочайшим умом — единому. Он пытался познать желанное и вожделенное для всех сущих. Скрытое в платоновских диалогах он сделал явным и возжег веру — изначально совечную сущему мудрость, заключенную в них. Он выявил, как вожделеет Платон к этому непознаваемому единому и всему разумному и сверхразумному космосу. Он ответил наступавшим и подобно пламени разъяренным перипатетикам, последователям Аристотеля 6, на их связанные канонами возражения.

В-третьих, ко всему этому он присовокупил чистоту и ясность доказательств и с возвышенностью созерцания сопряг обильный источник комментирования, за что последователи и именовали его Диадохом, т. е. преемником Платона.

Здесь мы мимоходом дали сведения о Прокле.

Книга Прокла названа «Стойхейон богословия». «Стой- хейон» — значит «элемент», «основа». Он установил элемент как простейшее из всего, ибо всех приступающих к учению сначала учат простейшему, затем — составленному из него. Так из букв [составляются] имена, а из имен — фразы, а из фраз — речи, как знаем мы из «Пери Ермипиас» 7, ибо простое прежде составного, как, например, четыре элемента — огонь, воздух, вода и земля — [простые]. Так же Прокл то, о чем здесь пишет, назвал простейшими элементами среди всех теологических созерцаний.

Ибо что же кроме элементов может найти каждый познающий исследователь до познания единого?

И так же понятно Прокл установил и представил порядок и ряд, т. е. структуру всего, как, например, разума, души, природы и тела. Каждому из них мы дадим ниже свое разъяснение с помощью первого логоса, господа нашего Христа.

Но скажем еще вкратце о чтении, а именно: как надлежит читать эти научные книги; ведь говорится про самого Сократа, что он читал, как читают маленькие дети, и затем возвращался к прочитанному8, т. е. следует не только предаваться чтению, как таковому, но [и знать], что чтение нужно для понимания и осведомления, для анализа и синтеза, для опровержения положений и принятия их. Поэтому надлежит нам учитывать оксейа, т. е. острое ударение, барейа, т. е. тяжелое, периспоменон, т. е. облеченное 9, и все остальные знаки, которые указывают на произношение слов и их значение, чтобы осведомиться насчет безошибочного смысла. Нам следует знать и то, что громкое чтение мешает пониманию, так как звуки, раздаваясь, как бы увлекают воспринимающего, т.

В еще большей степени надлежит знать, что разными являются сила и деятельность души, с одной стороны, и сила и действие разума — с другой. Для каждого из этих понятий в ясной, как солнце, эллинской речи имеется свое наименование соответственно с его существом, а у нас па это не обращали внимания ни комментаторы и никто другой, и это мне сильно мешает теперь при комментировании, ибо [грузинь^ все эти понятия называют одним словом и считают одним. Но сейчас уразумей, что силу и деятельность души [греки] называют дианойа, силу и деятельность разума — поэма, а кроме того постигаемый разумом вышний объект — ноэтон Возьму каждое из этих [понятий] и дам им соответственные определения.

Прежде о силе и деятельности души, т. е. о дианойа. Дианойа не есть простая и несоставная мысль, а есть как бы движение мысли, ибо способность понимания души проявляется в ее движении в разные стороны. Понимание у нее составное, а не простое, как у разума, ибо она сопоставляет сущее и пе-сущее, размышляя. Например, когда я предпринимаю что-либо, то говорю: «делать мне или не делать?», а затем, к концу, устремляюсь мыслью на что- либо одно и желаю или положительного, или отрицательного. Потому и называется это соответствующим термином, т. е. раз-мышлением или раз-умением. По словам Пор- фирия и, размышление души подобно человеку, который движется постепенным шагом, т. е. не просто устремляется в каком-либо направлении, а шаг за шагом достигает цели движения. Равным образом и человеческая душа от одного приступает к другому мало-помалу, пока не очертит вокруг все, и не объемлет объекта, и не сроднит его с собою. Что же касается разума, то он овладевает объектом просто, подобно солнцу, когда оно восходит. Тогда лучи его вне времени и движения покрывают все [причем сразу, а] не постепенно: с появлением солнечного диска расстилаются и его лучи. Подобное этому можешь наблюдать и в разуме. Вот — разумение [,процесс разума] и вот тут же — уразумение |,акт разума], ибо разуму тут же сопутствует разумение, как солнечному диску — лучи.

А что такое ноэтон? Всякий ноэтон выше того, в отношении которого он является ноэтоном. Понял ты, что есть ноэтон? Это — объект разума или познания. Слушай дальше: иное есть раз-мышление, как сказано выше, когда речь шла о душе, и иное — уразумение [,акт разума который мы упомянули, говоря о разуме, что мы также показали. Теперь нам следует познать, что такое ноэтон. Это — объект разума или уразумения.

Но каждый объект уразумения лучше уразумевающего, ибо первое превыше второго, как это будет ясно из ириме- ров. Разум превыше души, ибо иная природа разума и иная — души. Душа в этом отношении познающая, разум — познаваемое. В свою очередь превыше разума — сущность истинно сущего; тут разум — познающее, за истинно сущее — познаваемое. Превыше истинно сущего — божественное и единичное число, ибо оно другое, а сущность истинно сущего — иное, и познающим является уже истинно сущее, а познаваемым — лежащее над сущностью число. Далее, познающими являются божественные и лежащие выше сущности единицы, а познаваемыми — первая граница и первая безграничность; далее, познающими являются первая граница и первая безграничность, а познаваемым — лежащее в основе всего непознаваемое единое и благо, которое, почитая себя, мы посмели назвать Отцом.

Все это, соответственно порядку, является и познаваемым, и познающим. Поэтому следует познать и уразуметь, что всякое познаваемое лучше познающего как более божественное.

И кроме того, необходимо знать еще следующее: всякое существо и телесность мы познаем по их последствиям. Но последствиями существ являются их силы и действия; и каково действие, такова и сила, какова сила, таково и существо.

Далее, надлежит знать, что в познании познающего первичное по природе делается последующим, а но природе последующее — первичным 12. Например, сущность и действие: сущность по природе является первичной, но когда мы что-нибудь познаем, то познаем по последствиям, каковыми являются сила и действие 13, ибо каковы сила и действие, таковой мы и познаем сущность, потому что разные сила и действие соответствуют разным сущностям.

Так обстоит дело и с душой и с разумом. Познание души, того, что есть ее действие, сложно. Сложна и ее сущность. Действие разума просто, и сущность его также проста, как это было установлено выше. Знай далее, что иными считаем мы силы и действия души, иными [силы и действия] разума, и опять-таки иными силы и действия единого или даже единых. Относительно души мы, как известно, говорим, что она движется постепенно, ее действие либо является прибавлением, или приобретением, либо не является, И М|Ы считаем ее только потенцией, как детей или неучившихся, ибо, как доказал Аристотель, они являются лишь потенцией, но не причастны к действенному разуму. Ибо душу нефилософствующих он считает лишь потенцией, а не действием, и только за философствующими признает он действенную душу и разум.

Далее, иными являются сила и действие разума и его сущность, и действие здесь вечно сосуществует с сущностью и сущность — с действием, и они сорождены. Подобно этому как лучи [сосуществуют] с диском солнца, так и разум [сосуществует] с познаваемым, потому что разум не что иное, как вечное уразумение. И разум не [поступает так], как душа, которая постепенно умножает познаваемое, переходя от [одного] познаваемого к следующему, ибо разум и уразумеваемое — вместе. Но о познавательной деятельности единого мы ничего не можем сказать, ведь мы не можем приписать ему даже познания, ибо каждый познающий сопряжен с незнанием и стремится уразуметь то, что не было познано им, познать то, чего он не знал. Высшее же единое превыше всякого познания и уразумения, ибо что познавать тому, для которого не существует ничего непознанного? Что разуметь тому, кто сам создал и украсил существо разума? Далее, разум познает каждое в отдельности и множественное — как множественное, а единое познает все и каждое едино и нераздельно, как это ранее показано, ибо говорилось, что каждый познающий действует соответственно своей сущности. Но действие единого едино и превыше всего соответственно тому, что единое превыше всего.

Все это, весьма нужное, установлено вполне ясно.