Месопотамское царство

По своему происхождению месопотамские общины были похожи на египетские. Ядром их являлся небольшой участок наносной почвы, освобождавшийся после спада воды ; этот уча’сток постепенно увеличивался благодаря коллективному труду по созданию целой сети плотин и каналов.

магическое братство, такое, какие мы находим среди более развитых племен Полинезии и Америки1. Бог или богиня, которым поклонялись в храме, символизировали единство общины и власть, которой жрецы облекались как организаторы производства.

По мере того как расширялись общины, они сливались в города- государства. Город основывался на соединении широкоразвитого сельского хозяйства с высокоразвитыми ремеслами, включая металлургию, для которой надо было ввозить сырье. Наносные почвы в долинах Евфрата и Тигра, как и Нила, не содержат металлов в своих недрах. Но, в то время как египетские цари владели медными рудниками Синая, расположенными как раз за границами Египта, месопотамские города должны были получать необходимые запасы из lt; Элама, продавая свои излишки зерна горным племенам. Потребность в металлах способствовала развитию торговли.

Будучи объединением сельских общин, город имел внутри себя несколько храмов, каждый со своим богом, причем один из них считался первым в качестве бога—покровителя города. Жречество объединялось как правящий класс, узурпируя власть совета и захватывая землю.

Отношения между соседними городами были обычно неустано- вившимися ; ибо хотя города и зависели друг от друга в жизненно важном вопросе водоснабжения, но рост населения и товарное производство делали их конкурентами. С ранних времен правящие классы пополняли принадлежащую им рабочую силу, делая набеги в горы для захвата рабов ; и рабы — собственность храмов или частных лиц — составляли значительную часть населения общин.

Таким образом, если доктрина божественности царской власти не получила распространения в Месопотамии, то не потому, что претенденты на нее были слишком скромны, но, наоборот, потому, что соперничество было слишком острым.

Те титулы царей, которые только что упоминались, показывают, что народы Месопотамии разделяли первобытное представление о вселенной как о круге, разделенном на четыре четверти. Другие свидетельства приводят к тем же выводам. Наивысшим достижением месопотамской архитектуры был зиккурат, или «ступенчатая башня» «высотой до неба», как описывали ее израелиты[108]. Это описание было очень точным, потому что эти здания предназначались для того, чтобы служить переходной ступенью между землей и небом, чтобы царь мог подниматься, а бог — спускаться. Это были, по существу, модели вселенной. Точно так, как самая высокая ступень, согласно предположению, касалась неба, так у основания в пол был вделан бассейн с водой, представлявший собой «подземные воды»[109].

МЕСОПОТАМИЯ

Карта II

прямоугольными или квадратными и сориентированными относительно четырех стран света[110]. При современном состоянии руин трудно определить количество ступеней, но кажется, что в древние времена их было обычно три или четыре[111]. Так, зиккурат Ерека IV (Erech IV), как он изображен на глиняных цилиндрах, имел три ступени с тремя нишами в низшей, двумя — в средней и двумя —в высшей, что составляет в целом семь ниш[112].

Вавилонский зиккурат описан Геродотом, который посетил его, как имеющий восемь ступеней[113]. Из вавилонских источников, однако, явствует, что их было только семь, и расхождение объясняется предположением, что Геродот счел основание (kigal), невидимое со стороны, за отдельную ступень[114]. Зиккурат в Борсиппе, безусловно, имел семь ступеней. Он был известен как «дом семи руководителей неба и земли». Это название показывает, что ступени представляли собой небесные светила, семь «планет» (Сатурн, Юпитер, Марс, Венеру, Меркурий, а также Солнце и Луну). Полагают, что первоначально они были окрашены в черный, оранжевый, красный, белый, синий, желтый, золотой и серебряный цвета[115]. Таким образом, постройка соответствовала семи «планетам», семи великим богам, семи вратам подземного мира, семи ветрам и семи дням недели. В шумерийском языке идея вселенной обозначалась таким же знаком, что и число 7[116].

Эта концепция семикратной вселенной находит свое наиболее наглядное выражение в рисунке на клинообразной табличке, известной как «Вавилонская карта мира», которая была объяснена Леви[117]. На рисунке имеется два концентрических круга с городом Вавилоном в центре. Евфрат показан во всю свою длину — от истока в горах до болот, расположенных там, где он впадает в море. Пространство между кругами — это «Горькая река», известная грекам как океан. Края таблички повреждены, но сохранились достаточно, чтобы показать, что внешний круг проходил через основания семи равнобедренных треугольников, расположенных с равными интервалами, так что целое имеет вид семиконечной звезды.

Трудно сомневаться в том, что истолкование это является правильным. Оно согласуется с тем фактом, что зиккурат, который также служил связующим звеном между небом и адом, мыслился как гора. И Леви, приведя свидетельство, показывающее, что было семь родов различных ветров, добавляет, что один из ветров каждого рода имел, как предполагалось, местопребывание в каждом из семи главных городов Вавилонского периода — Уре, Ниппуре, Эриду, Куллабе, Лагаше, Кише и Шуруппаке[118]. Таким образом, зиккураты этих городов воспроизводили семь гор вселенной с их столицей, Вавилоном, в центре.

Остается вопрос : откуда проистекает святость числа семь? Каково, другими словами, происхождение нашей семидневной недели, которую мы через еврейскую религию унаследовали от Вавилонии? Иногда предполагалось, что это число получило свое значение от четырех четвертей луны. Но, как указывал Нильссон, деление месяца на четыре части не могло возникнуть из простого наблюдения. «Оно является по самой своей природе числовой системой»[119]. С этим Леви соглашается. Число семь было получено не путем деления дней месяца ; наоборот, месяц делился с помощью священного числа. А вавилонский месяц имел пять суббот, или несчастливых дней, — седьмое, четырнадцатое, девятнадцатое, двадцать первое и двадцать восьмое. Девятнадцатое было включено потому, как указывает Леви, что оно представляет собой сорок девятое — семь раз по семь — после начала предыдущего месяца ; отсюда и из других данных он заключает, что ранний ассирийский календфь основывался вовсе не на лунном месяце, а на семи периодах по семь недель, насчитывающих для удобства по пятьдесят дней каждый[120].

Обращаясь к отношению между оемиконечной и четырехконечной системами, он приводит целый ряд отрывков, в которых комбинируются эти две системы. Например, мы читаем в шумерийском заклинании : «Семью ветрами, четырьмя районами земли...» Он утверждает, что семиконечная система является более старой из этих двух :

«В многочисленных текстах известны четыре главных ветра, дающих свои названия четырем главным направлениям и соответствующих приблизительно нашим четырем румбам компаса. Однако... этому делению горизонта на четыре части, видимо, предшествовала другая система, в которой семь ветров определяли семь главных направлений, разделяющих компас на семь секторов»[121].

Каково же тогда было происхождение семиконечной системы? После того как Леви привлек наше внимание к аккадскому слову «день», которое означает также «ветер», и к шумерийским знакам для слова «день», которые использовались также в значении «ветер» и «буря», он приводит свидетельство, показывающее, что на Ближнем Востоке имеют место «регулярные, ежедневно повторяющиеся ветры, дующие с суши и с моря». Этим, настаивает он, объясняется употребление общего слова или знака для понятий «день» и «ветер», и он заключает, что семидневная неделя «была создана путем посвящения одного дня каждому из семи ветров»[122].

Это заключение все же оставляет открытым вопрос : почему семь ветров? Вопрос, с которого мы начали, не получил ответа. Следовательно, мы должны вернуться к нему. Доказательство, приведенное в пользу приоритета семиконечной системы, не является решающим. Последнее отрицание относится ко всем отрывкам, которые он приводил в данной связи, и прежде всего к тому тексту, на который он опирается для опознания семи родов ветра. Эти ветры определяются следующим образом:

1. «милостивые ветры», или «ветры жизни», которые рисовались в виде людей ;
2. «ветры-хранители», изображаемые с птичьими лицами и крыльями ;
3. дожденосные ветры, представляемые в масках рыб; водам этих ветров приписывалось очищающее действие ;
4. и 5) дожденосные ветры, также изображаемые в масках рыб и имеющие специальные функции выращивания растительности ;

6) и 7) грозовые бури, изображаемые с медными рогами и оружием, сопровождаемые молнией и обладающие разрушительными и опустошительными. качествами.

Если мы рассмотрим ту форму, в которой изображались эти ветры, то увидим, что налицо лишь четыре их рода (люди, птицы, рыбы, рога), причем третий и четвертый подразделены так, чтобы получилось семь. Четырехкратное деление является более древним.

Почему же, следовательно, четырехконечная система расширилась до семиконечной? Ответ мы находим в Мексике. Ацтеки верили в верхний мир богов, средний мир людей и нижний мир умерших, и в соответствии с этим они воображали мир исходящим от центра горизонтально в четырех направлениях и вертикально — в двух. Вавилоняне придерживались подобных же верований, которые олицетворялись в зиккурате, и прежде всего в зиккурате самого Вавилона, «центра» мира. Для них вселенная также была разделена горизонтально на четыре страны света, исходящие из общего центра, и вертикально — на три уровня, в целом составляя семь концов.