КАКОЙ СМЫСЛ ВИЗАНТИЙЦЫ МОГЛИ ВКЛАДЫВАТЬ В ПОНЯТИЕ «ФИЛОСОФИЯ»
Став христианами, греки не отреклись от античной мысли. Философия, понимаемая как автономная мыслительная деятельность, сосредоточенная на вопросах, касающихся мироздания и предназначения человека, оказалась, как и все прочие виды духовной культуры в этом всецело христианизован- ном обществе, тесно связанной и с античной традицией, и с христианской верой.
В византийском мире в терминах philosophos и philosophia существует двойственность смысла, унаследованная от соответствующего их употребления в неоплатонической Афинской школе и у Отцов Церкви.
Термин philosophos обозначает, в его светском понимании, того, кто интересуется специализированной литературой, именуемой словом philosophia, или того, кто создает подобный вид литературы. Смысл, который византийцы вкладывают в понятие philosophia, непосредственно восходит к неоплатонической Афинской школе. Для афинских неоплатоников философия Платона есть, в сущности, теология, в преподавании которой интерпретация второй части Парменида является кульминацией; однако восприятие этой теологии должно быть подготовлено усвоением таких инструментов познания, как аристотелевские логика и физика. Впрочем, смысл понятия philosophos часто оказывается настолько широким, что оно применяется для обозначения как мудреца, так и прорицателя, изрекающего оракулы или зрящего видения. Таким образом, «философами» называются Семь мудрецов, Гомер, Фукидид, Софокл, Сократ, Платон, Аристотель и Сибилла. Впоследствии термин philosophos становится даже синонимом понятия человека образованного и ученого, в противоположность людям из народа, необразованным и невежественным. Именно тогда снова начинает употребляться выражение philo- sophoi kai rhetores, «философы и риторы»; считалось, что и тем и другим присуще искусство владения средствами убеждения, а значит, и способность рассуждать.
В религиозном смысле philosophos — это монах, на практике осуществляющий philosophia, т.
е. аскезу, позволяющую ему уподобиться Богу, как то предписывал Платон в Государстве (X, 611 d-e) и в Теэтете (176 Ь).Эта смысловая двойственность со всей ясностью проступает в двух следующих текстах. Первый из них принадлежит Иоанну Цецу (начало XII в.): «Ложная философия — это та, которая кичится знанием, в то время как истинная философия — это философия монахов. Ее интересует смерть и умерщвление плоти, она состоит в познании реальностей истинно существенных и в уподоблении Богу, насколько это возможно для человеческого существа. Она сопряжена узами дружества с Премудростью и с Богом, она из искусств есть самое высокое искусство и наука, воспарившая над прочими науками, она — возвышенная музыка, она — средство врачевания души и т. п.» (ХилиадыХ, 590-598 Leone). Во втором тексте Михаил Пселл защищает Михаила IV Пафлагона (1034-1041) в следующих выражениях: «Между тем я знаю, что этот человек явил полнейшее благочестие после своего пришествия к власти и что он не только усердно посещал церкви Божии, но также выказывал пристрастие к философам, воздавая им исключительные почести. Под „философами" же я понимаю не тех, кто исследовал сущность вещей, и не тех, кто изыскивал начало мира, пренебрегая началами собственного спасения, но тех, кто презрел мир и жил в общении с вещами, возвышающимися над этим миром» (Хронография IV, § 34 = I, р. 73 Renauld). Итак, Цец и Пселл вписываются в проблематику, сформулированную Отцами. Греческие философы имеют ярко выраженную склонность к метафизической интуиции, которая выявляет место, занимаемое человеком в мировом порядке, но их души с легкостью могут отвратиться от веры и погрузиться в созерцание этого миропорядка.