Гераклит и мистерии
Если пифагореизм можно определить как учение, сложившееся путем воздействия ионийского рационализма на орфический мистицизм, мы можем сказать, что творчество Гераклита представляет собой результат воздействия пифагореизма на ионийский рационализм.
Он высказывается с презрением о Пифагоре и о народных культах Диониса ; тем не менее, в отличие от своих предшественников из Милета, он глубоко озабочен вопросом о благополучии души и ищет в структуре вселенной руководящих принципов для жизненного пути. Однако его мировоззрение было аристократическим и исключительным. У него было много учеников, Гераклитов- цев, но без какой-либо программы социальных и политических реформ, и их влияние не шло в сравнение с влиянием пифагорейских братств. В этом отношении он предвосхищает индивидуализм Сократа, Демокрита и Эпикура.Он написал книгу, которую положил в храм Артемиды Эфесской. Из нее сохранилось около 130 фрагментов, по большей части коротких и разобщенных, но достаточных, для того чтобы дать нам возможность получить общее представление о форме и содержании его учения. В главе VI уже говорилось о том, что стиль его прозы был иератическим и литургическим, что согласуется с его положением в качестве члена царской фамилии, по наследству выполнявшей обязанности жрецов Элевсинской Деметры (см. стр. 127). И имеется предположение, что эта книга представляла из себя рассуждение, осуществленное на манер орфических ієдої Хоуоі и Xeyopteva элев- синских мистерий (см. стр. 124). Это предположение подкрепляется при исследовании вводных параграфов, которые сохранились в более или менее целом виде:
«Не мне, но логосу[538] внимая, мудро.признать, что все — едино.
Хотя этот логос существует вечно, люди не понимают его — ни прежде, чем услышав о нем, ни услышав впервые. Ведь все совершается по этому логосу, а они уподобляются невеждам, когда приступают к таким словам и к таким делам, какие я излагаю, разделяя каждое по природе и разъясняя по существу.
От остальных же людей скрыто то, что они делают бодрствуя, точно так же как они свои сны забывают.Те, кто, слушая, не понимает, уподобляются глухим, о них свидетельствует изречение : «присутствуя, они отсутствуют».
Плохие свидетели для людей глаза и уши тех, которые имеют грубые[539] психеи»[540].
На значении термина «логос», который мы перевели как «слово», мы остановимся несколько позднее. Здесь он передает идею мистического рассуждения (їеаод Яоуод). Люди делятся на три категории : те, которые слышали и поняли Слово, как сам Гераклит ; те, которые услышали его в первый раз, но еще не поняли его ; и те, которые его вообще не слышали[541]. Те, которые слышали и поняли, относятся ко второй ступени посвящения, известной как елолгеїа ; те, которые слышали, НО еще не ПОНЯЛИ, ОТНОСЯТСЯ к первой ступени (ptiriGig)) вновь посвященных ; и те, которые не слышали, являются непосвященными (dpvrjxoi). То, что именно такова была мысль автора, ясно из следующих соображений.
Во-первых, специальное значение слова ілолгеіа, служившего для обозначения второй ступени мистерий, было столь привычным, что в поздней греческой литературе, начиная с Платона, вторая или более развитая стадия почти всякой дисциплины, всякого занятия, постоянно описывалась, как если бы она была второй ступенью в развитии посвящения[542]. Во-вторых, слово aavverog[543], примененное здесь к тем, кто «не понимает» Слова, обычно употреблялось для обозначения тех, кто «не понимает» мистические тайны, то есть непосвященных. В-третьих, варвары были исключены из мистерий на том основании, что их речь была непонятной (aavverog). Следовательно, последняя сентенция означает, что те, кто не понимает Слова, не могут полагаться на свидетельства своих чувств. Наконец, как подметил Корнфорд, фраза о невеждах, не знающих таких слов, повторяется в одном месте в «Лягушках», где Аристофан пародирует официальное извещение, которое ежегодно издавалось в Афинах перед празднованием Элевсинских мистерий.
Это следующие слова Аристофана :... прочь из нашего хора уйдите,
Все, кто этих священных речей не слыхал[544], да и в мыслях нечистым остался[545].
Нет необходимости предполагать, что Гераклит специально имеет в виду афинскую формулировку, поскольку имеется свидетельство, что подобная процедура имела место и в орфических мистериях. Так, одно из leqoi Хбуоі начинается словами «Я буду петь для
тех, которые понимают», а вступление к гимну, посвященному Дионису в «Вакханках» Еврипида, выглядит следующим образом :
Прочь с дороги, с дороги!
Скройтесь в домы, и уста благоговейно Пусть сомкнутся: Диониса петь я буду,
Как его везде я славлю и всегда.
О, как ты счастлив, смертный,
Если, в мире с богами,
Таинства их познаешь ты;
Если, на высях ликуя, *
Вакха восторгов чистых Душу исполнишь робкую[546].
Таким образом, Гераклит представлял свое мнение о вселенной jJ в форме мистического рассуждения, основанного на иератических традициях, которые составляли часть его фамильного наследства. И в этом он следовал примеру пифагорейцев, которые организовывались в мистические братства, подобно орфикам. Подобно им, он занимался не только миром природы, внешним по отношению к человеку, но также самим человеком, как частью природы. В то же самое время он откинул их дуализм и восстановил в новой форме, сознательно разработанной, монизм милетской школы.