Эдуард Целле
Эдуард Целлер — это один из первых, кто стоит у истоков традиции рассматривать античную философию в ранний (натурфилософский) iv период как чистую философию природы (как причинное объяснение природы, противостоящее мифологическим спекуляциям и опирающееся на рациональный поиск первооснования мира — arche\ он, о(ктоятельно характеризуя внутренние источники греческой философии, относит к ним также этическую рефлексию, теологию и антропологию (здесь и далее анализируется классическая работа Целлера •¦Философия греков в ее историческом развитии»[22].
Однако лишь лирике он отводит позитивную роль в формировании философии, покольку видит в ней первые шаги обобщающей мысли и причинного шжиснения.- Под антропологией, так же как и под теологией, он имеет в видуорфические спекуляции и не признает за ними никакого значения в формировании рационального познания мира. Да и этические реф- 'к*ксии, как замечает Целлер, не поднимаются до уровня общего исмилования о сущности нравственной деятельности и потому могут не приниматься в расчет при характеристике происхождения филоофми.
Труд Целлера — классический по охвату и полноте материала.
- gt;та сторона в первую очередь привлекает современного исследования. Целлер обозначил и детально проанализировал все объекты, с которыми имеет дело исследователь проблемы происхождения философии. Речь о них идет при рассмотрении внутренних источников ірі'чеекой философии (возможность восточного влияния на греческую философию Целлер категорически отрицает). В качестве источников он выделяет: религию; общественную и нравственную жизнь ||к-кои; поэзию; древние космологии; этические рефлексии. Конечно, Ж'мі»їм рассматривать эти источники как равноценные (и у самого І Ігч.чсраони таковыми не являются).
Наиболее важен вопрос о религии (Целлер имеет в виду, прежде всего, греческий политеизм и пантеизм) как источнике философии.
Греческую религию Целлер характеризует как естественную, как религию природы, натуррелигию. Хотя Целлер и не употребляет слово «пантеизм», речь идет, по сути, об этом явлении: божественное (множество богов) представляется природно определенным, существенно однородным с конечным[23]. Важно то, что боги, отождествляемые с природными явлениями, выступают как идеалы человеческих свойств и качеств. Боги не подавляют человека, он сохраняет свободное отношение к своим богам. Греческая религия в целом имела эстетически идеальный взгляд на мир и призывала к его художественному изображению[24]. Особенности греческой религии сказались на характере греческой философии* как их религия была натуррелигией, так их самая ранняя философия была натурфилософией.Но есть и более существенные связи между религией и философией. Религия постоянно напоминает о том, что все происходящее в мире зависит от определенных, недоступных чувственному восприятию скрытых сил. Боги, управляющие всем, сами подчинены Зевсу и Судьбе. «Так была высказана связь универсума, все явления подчинены одним и тем же причинам»[25]. В этом смысле «в самих религиозных представлениях находились зародыши, из которых позже развивались чистые понятия философии»[26].
И все же в качестве важнейшей отличительной черты греческой религии Целлер выделяет «свободу, которую она дала развитию философского мышления с самого начала»[27]. «Ее (философии) зависимость от религии не была так высока, чтобы сделать невозможным свободное движение науки или только ограничить его»[28]. У греков не было привилегированной касты жрецов и как следствие этого священной иерархии и религиозной догматики. Греческая религия не имела теологической систематизации и возникала на базе свободного соглашения о предмете веры. В собственном смысле слова в Греции не было общепризнанного религиозного учения, но только мифология[29]. Без этого свободного отношения к религии у греков развивались бы религиозные спекуляции (как на Востоке), а не философия.
В этом освещении становится понятным, почему Целлер не только не считает самостоятельным процессом развитие зародышей поня- П1ЙНОГО мышления, но специально оговаривается о роли философии: • И той мере, в какой страх перед божественной властью и страшной судьбой постепенно превратился в доверие к мудрости и доброте Гюгов, возникает задача для мышления.
Следить за путями этой мудрости в законах мира. Хотя при этом превращении философия уже играла существенную роль...»[30].Целлер признает наличие родственных связей между греческой ре- мигией и греческой философией, но это не значит, что философия зарождается внутри религии. Зарождение философии — самостоя- юльный процесс, подчиняющий себе развитие религиозных представлений. Это отчетливо проявляется и в том, как Целлер понимает отношение религиозных мистерий (орфических, в частности) к философии. Он полагает, что развитие учения орфиков было параллельным развитию философии. Что же касается влияния орфизма на философию, то гораздо вероятнее допустить обратное. Лишь учение о переселении душ сказалось в отдельных философских учениях, например Пифагора и Гераклита. Но в целом же, по Целлеру, религия (как народные верования, с которыми борется философия, так и мистерии) чужда философии и не может иметь с ней органических связей.
Многое поясняет вопрос о поэзии, с одной стороны, и космоло- ІІІМ — с другой, как об источниках философии. Поэты и искусство ныли учителями греческого народа. Поэзия оказывала формирующее тндействие на возникновение философии, подготавливала ее возникновение. «Когда художественное рассмотрение вырабатывает в единичных явлениях всеобщие законы и делает чувственное символом духовного, то от этого только один шаг дальше в том же самом направлении, когда научное мышление анализирует то, что здесь сопрано»2. Поэзия, стремясь к типизации, видит всеобщее наглядным, млука исследует общие понятия и законы в их отличии от единичных милений.
Совсем иное взаимоотношение философии с космологической мифологией. В качестве наиболее древней мифологической космоло- I и її Целлер рассматривает теологию Гесиода. Мысленное содержание iv весьма незначительно: «то, что выходит за рамки самых близких наблюдений, основывается не на рефлексии о естественных причинах иг щей, а на деятельности фантазии»3. Конечно, древние гносеологии
(Гесиода, Ферикида, Эпимерида, орфиков) свидетельствуют о развитии греческого мышления, и в частности, о его обращении к природе и человеческой жизни.
Но попытки объяснения внешнего мира так же, как и человеческой жизни, по мнению Целлера, не увенчались успехом: вместо обнаружения естественных связей в данном случае имели место фантазии и построения искусственных отношений между явлениями. Сведение явлений к естественным причинам, «с которых действительно начинается философия»[31], здесь нет. Древние космологии необходимым образом приобретают форму мифологического рассказа. Содержащиеся в них наблюдения были слишком просты, чтобы оказать влияние на философию. Лишь подготовительная работа мышления была проведена: было обращено внимание на космологические вопросы и поставлена задача «объяснить целостность явлений из их последних причин»[32].Можно сделать некоторые обобщения. Процесс генезиса философии рассматривается Целлером как развитие научного мышления, ставящего на место фантастических связей и искусственных построений поиск последних причин и естественных оснований. Источники древнегреческой философии рассматриваются в плане того, какое они имели значение для формирования обобщающего мышления, сводящего единичное ко всеобщему, отыскивающего естественные причины вещей. В поэзии проявляется обобщающее мышление, его зачатки, а потому ее роль в становлении философии оценивается положительно. В космологиях преобладала фантазия, и поэтому она не могла оказать влияние на философию. Древнегреческая религия не препятствовала свободному развитию научного мышления, и в этом ее положительная роль и ее особенность.
Исследование, проводимое Целлером, подчинено строго определенному пониманию философии. Целлер прослеживает значение термина «философия» и делает вывод, что из его неоднозначного употребления видно, что сам предмет философии и ее задачи не были достаточно ясными для греческих мыслителей. Античная философия лишь мало-помалу проявлялась как особая форма духовной деятельности. Так же как по значению термина философия может определяться то очень широко (любые знания), то очень узко (учение о причинах), так и по содержанию она колеблется между ограниченной узкой научной областью и широкой областью соединения с различными чужеродными элементами[33].
Досократовская философия, в част-пости, тесно переплетается с мифологическими взглядами. В последующем ходе развития греческой мысли все остальные элементы отделились от философии. Причем Целлер специально оговаривается о философии: «...она есть не только та единая точка, в которой сходятся псе научные стремления, но она первоначально и есть то целое, которое все охватывает».
Сам же Целлер исходит из следующего понимания философии: философия прежде всего — теоретическая форма деятельности, познание как таковое, отличное от практических и художественных стремлений и процессов; само это познание конкретизируется далее как наука, методическое мышление, имеющее своей сознательной целью разумное познание вещей; от других же наук философия отличается тем, что «рассматривает совокупность существующего как целое и единичные явления в их отношении к целому». Этому пониманию отвечает греческая философия уже на первых, натурфилософских этапах. История философского мышления начинается с обращения к внешней природе, затем к человеку и, наконец, к логическим и метафизическим абстракциям. Особенностью первого, натурфилософского этапа, начинаемого Фалесом, было непосредственное отношение к объектам внешнего мира и выделение в качестве основного вопроса о причинах естественных явлений[34].
Обратимся к вопросу о втором источнике древнегреческой философии — свободе и порядке греческой государственной жизни. 'Ото центральный пункт концепции Целлера, он как бы подпирает понимание им греческой философии. Этот источник Целлер анализирует вслед за рассмотрением греческой религии, поясняя, что ее идеальность и эстетический характер соответствуют свободе и красоте греческой жизни2. Для греков были характерны, отмечает Целлер, сильное чувство свободы, редкое понимание меры и форм порядка. Особенно он подчеркивает преимущества греческого государственного строя, который позволял сочетать чувство свободы с подчинением обществу, ориентировал каждого на сохранение своего гражданского положения, на исполнение гражданских обя- іашюстей и повиновение законам.
«Свобода и строгость мышления Пыли естественным следствием свободной и законоупорядоченной жизни»3.Соответственно Целлер обращается к идеальной общественной жизни греков и их выдающимся способностям, когда говорит о поэ-
зии, выделяя развитие в ней обобщающего мышления, о космологии, видя в ней склонность к размышлению и даже в историческом экскурсе о понимании термина «философия» он подчеркивает особое чувство формы греков, которое не позволяло им останавливаться на анализе единичного. Итак, законоупорядоченная жизнь древних греков — вот источник обобщающего научного мышления. Именно эта жизнь подготавливала развитие мышления в религии, поэзии, космологии, но философия сама устанавливалась как свободное мышление, или параллельно с этими процессами, или оказывая на них особое влияние. Так что суть вопроса лишь в том, что это свободное мышление (Целлер имеет в виду, в противоположность Гегелю, не историю философии как систему понятий, а расположение во времени отдельных философских систем — продукта свободной деятельности отдельных индивидов) направлено на целое. И здесь дело не только в чувстве формы, свойственном грекам, но и в том, что при достаточно бедном знании предметов внешнего мира, которым первоначально обладали греки, они вынуждены были говорить о целом. Итак, философия — это строго научный метод[35], индивидуальный научный интеллект, с самого начала развивающийся как познание целого, поиск общих причин, сведение явлений к их последним основаниям.
Обращение к наиболее интересному для нас источнику — этической рефлексии, теологии и антропологии — не вносит коррективов в понимание позиции Целлера. Он анализирует ряд этических рефлексий Гомера, Гесиода, поэтов VII в. до н.э. и приходит к выводу, что у них можно найти лишь отдельные высказывания об этических ценностях. В целом общественная жизнь предстает для восприятия как нечто всеобщее и регулярно повторяющееся. Задача рефлексии над повседневной жизнью состояла в установлении с помощью рассудка правил и практических советов для отдельных случаев жизни. Целлер обращает внимание на то, что этическая рефлексия исходила из практических потребностей человеческой жизни, а не из научных потребностей, отдельные жизненные правила не были обоснованы исследованием сущности нравственной деятельности[36]. Целлер один из первых прочно связал этическую и антропологическую проблематику с понятийным уровнем развития философии; антропо- и социоморф- ную терминологию раннегреческой философии он считает элементом мифологии.
Конечно, Целлер провозглашает мощь и величие научного разума, и пусть у колыбели науки мы не встретим богатых научных обобщений, величие науки в силе ее метода, в ее направленности на фундаментальные вопросы о причинах и последних основаниях всех явлений. И ситуация здесь, в представлениях Целлера, такова, что, пользуясь сравнением Ф.Х. Кессиди, наука еще в колыбели подобно Гераклу душит или, по крайней мере, побеждает гидру религии. Откуда вытекают эти взгляды? Целлер нарисовал идеальную картину греческого народа, обладающего редким, по его мнению, единством естественного и духовного, высокой нравственностью и богатыми природными способностями.
В дальнейшем исследователи (Я. Буркхардт— один из первых) показали, что греки нередко склонялись к безмерности в жестокости и в оценке своих достоинств. Рациональное мировосприятие не было единственным, отдельные прослойки тяготели к религиозно-мистическому мировосприятию. Но для Целлера было характерно неогума- пистическое понимание древнего мира, которое разделяли Шиллер, Лессинг и Винкельман. В его основе лежало представление об античности как идеале человечества, как колыбели науки и философии. Особое влияние на формирование этих позиций оказали Винкельман и немецкие просветители, подчеркивающие достижения и преимущества древних греков перед другими народами, выводящие их образ мышления из присущей им свободы. Искусство, наука, просвещение — ипостаси свободного мышления — вот что было доминантой представлений просветителей о древних греках. Эти позиции разделял и Целлер. И к философии как к совершенному научному мышлению — идеалу Просвещения приковано его внимание. Интерес к регулятивной функции философии был бы в этом случае выражением симпатии не к просвещению, а к деспотизму.