[О ЕДИНОМ И МНОЖЕСТВЕ]

Философ говорит: «Всякая множественность тем или иным образом причастна единому». Нам надлежит рассмотреть мудрую идею, что всякая множественность причастна единому. Если мы [допустим] неистинность [этой идеи], говорит [Прокл], то увидим, какая несообразность последует за этим.

Вникни, что это первое положение называется предпосылаемым. Допустим, ты скажешь: «Я это говорю, а ты, противник, со мной не согласен. Так попробуем выявить это доказываемое на основании законов аналитики». И когда [положение противника] будет выявлено на основании силлогистической необходимости и отвергнуто, противник отступит, он возвратится к первому предпосылаемому положению и скажет: «Вот так [правильно]». Как ты здесь это видел, первое и окончательное — одно и то же. Первое называется «проблема», а среднее — «катаскева», что означает «приготовление», ибо через приготовление доказывается всякое доказываемое. Так же происходит и в других областях, ибо, если врач сперва не определит болезни, как же он приготовит лекарство? Итак, определение [следует] назвать проблемой, а приготовление — катаскевой, что означает «составление и добывание всего нужного». Третье же называется «сюмперазма», что означает «вывод» 14

Этим немногим определяется закон аристотелевского «Органона», без чего невозможно познание чего-либо разумной душой. Вот схема, т. е. фигура:

Здесь первый предел называется «протасис», т. е. «крайнее». А среднее называется связующим крайние. А окончательное называется сюмиеразмой, т. е. выводом из крайних 15.

Знай, что таковы законы логики. Видишь, как посредством понятия «животное» философ установил, что человек есть существо.

Но всякое множество причастно единому, потому что всякое причастное причастно тому, чему оно причастно, в силу сходства с ним, множественность же сходна с единым 16 Возьмем для примера какое-нибудь число, скажем, сто. Заметь, что все единицы и числа, входящие в сто, являются в отдельности единицами. И таким же является само по себе образующее род понятие «сто»: сотое число является единицей, ибо подчинило своему роду все части, находящиеся в нем. Само же сотое едино и является родом единого. Видишь, как единица передала свое свойство всем частям, а также самому целому? Частями считай числа, из которых составлено понятие «сто», а целым — единица сотни.

Философ говорит: «Тем или иным образом причастно единому». Это определение опровергает представления всех тех, кто допускал наличие многих начал и извратил извечный порядок, оно разрывает их построения, будто паутину. Он говорит: «Множество причастно единому». Разъясним теперь это весьма трудное положение. Исследователь говорит: если множество причастно единому, значит, единых много, ибо, подобно тому как единое передало свое свойство множеству и сделало его единым как в отношении отдельных частей, так и в отношении числа в целом, так же и единое должно получить [свойство | от множества, и тогда мы не найдем ни безупречного единого, ни единого начала, ибо каждое приобщающееся отдает свое свойство и приобретает в свою очередь свойство другого, как это замечается во всех природных элементах, каковы огонь, земля, вода и воздух; они приобщаются друг к другу, отдают свое свойство и сеют его повсюду. По этому поводу говорил великий Гиппократ: «Все во всем и каждое в отдельности» 17 И если это так, тогда где же есть безупречное единое — единственное начало?

Поэтому с помощью самого единого на основе непреложных доказательств обоснуем первичность единого.

33

2 И. Петрици

Смотри и знай, что одно дело — сказать «они причастились [друг у друга]» и совсем иное — сказать «оно дало другому причаститься себя» или же «оно причастилось другим».

происходит между равными, как, например, между четырьмя элементами: ведь они один другому отдают и один от другого приобретают, и ни один из четырех элементов ты не найдешь безупречным и непричастным другому. Ибо и в земле обнаруживается огонь, так же как в камнях и железе; и в огне так же [обнаруживается] часть земли. Таким же образом в воздухе и воде, ибо среди приобщающихся нет неприемлющих друг друга. А [если скажем] «причастилось» или «дало причаститься себя», то имеется в виду [отношение между] двумя неравными (например, между лучшим и худшим), как, например, отношение между причиной и следствием. И здесь высшее и причина причастило себе свое следствие и уделило ему [часть] от своего неделимого и неубывающего бытия. Причиненное же и низшее постепенно причастилось к своей причине 18, высшему; от него оно получает, а [ему] не дает и становится подобным ему. Однако не таким, как оно само, ибо но своей природе и значимости причина в отношении следствия — нечто высшее. Но если [допустить, что] это не так, что они равны, то [получится, что] первые и последующие являются равными; и как последующие получают от первых бытие и благо, так и первые — от последующих. Но это невозможно и противоречиво, [ибо в таком случае] извратились бы всякий закон и порядок в строении бытия и не было бы ни первого как первого, ни последующего как последующего. А это значит: данное предположение недопустимо и невозможно. Всякая причина выше следствия, как единое [выше] множества, происшедшего от единого. Ведь множество обнаруживается в своей единой причине, но не как множественное и разобщенное множество, а как единое, но не соединенное. Потому что каждое требует прежде всего чисел — соединенное подразумевает предшествующее число и числовые единицы, из которых онр соединяется.

Кроме того, нужна соединяющая единица, ибо во всяком соединенном соединение производит предшествующая единица, первичнее же природной единицы, которая была бы единицей самой по себе, нет ничего.

лежащим и необходимым положение о том, что всякое множество усматривается в единице, как в своей причине. Не как разобщенное и разделенное, как мы это видим между числами, и опять-таки не как объединенное и со-еди- ненное, ибо всякое соединение до своего образования предполагает наличие двух вещей: множества чисел и единицы, которая должна соединить множество, как это доказано. Из этого очевидно, что в одном число не соединено, а единично.

Вникни, далее, в еще более достойные теории и неопровержимые доказательства. Ты уже слышал, что когда ты узришь в едином число, не думай, что оно смешано и слито из своих свойств, [но знай, что эти свойства] безраздельно обособляются и блюдут свою закономерность несмешанно, но едино.

Если желаешь, разъясним это положение на примерах: изначала в семени существует все: сердце, печень, мозг, мышцы, кости, нервы, ногти, волосы, но без смешения. Так же [обстоит дело] и в отношении зерна (например, в пшенице) [существует все]: колос, иглы, стебель, колена, и все эти элементы даны в единстве, а не в соединении, несмешанно, а не слитно.

Вдумайся и пойми, что эти примеры лишь но аналогии и иносказательно относятся к тому единичному числу, ибо здесь дело обстоит наоборот: оно превосходит все, [находится] выше всех. Поэтому число, существующее в единице, становясь множеством, не от несовершенства приходит к совершенству и не от силы к действию, как это имеет место у семян, а наоборот, лежит выше всего сущего и всякой силы, оно само всесовершенное и превыше совершенства, и не подобает назвать его даже совершенным, ибо каждое совершенное путем прибавления достигло совершенства. Если же посметь называть его действием, то подобает называть его стоящим выше действия, а не таким действием, которое состоит из возможности и осуществления.

35

2*

Не так обстоит дело с тем единым числом: оно превыше всего. Так же, как бог, в отношении множества богов, единое — в отношении единиц, благость — в отношении благ. И оттуда, свыше, освещают они все божественное и единичное своим светом и уделяют им от своих благ и все делают благим. Вот так на основе богословских канонов должным образом выясняется [все вышесказанное] о едином и множестве.

Закончив рассуждение о едином и множестве, которое заключает в себе, естественно, трудности, [философ | касается катаскевы, которая есть составление доказательств, и говорит, что порядок и природа [предметов) принуждает нас признать, что единое первичнее множества, что подтверждают и ранее доказанные положения о единице и множестве. Но если скажет противник, что «множество и единое либо равны как равноценные», либо «одно происходит от другого», либо что «множество нер- вичиее единого», либо же что «хотя множество следует за единым, но ничего не заимствует от единого, как от причины своего возникновения»,— если противник выставит какое-либо из этих возражений, то оп будет обличен законами доказател ьства.

Я утверждаю, что если единое и множество являются равными и равноценными, то должно быть другое первичное единое, от которого должны произойти и единое, и множество. По доказано, что нет другого первичного единого, потому что если чему-то всегда предшествует что- то, то сущим негде найти опоры.

Если же противник прибавит, что они происходят одно из другого, то это опять повлечет за собой несоответствие, ибо кто же скажет, что истинно не [положение) «множество из единого», а наоборот, «единое - из множества»? Ведь если эти два равны между собой и единое не предшествует множеству, то откуда обрело множество свою сущность и свой порядок, а именно то, что составные части множества являются единицами? Ибо что ни возьмешь везде единица. И сама видообразующая общность, каким бы ни было число, опять-таки является единой.

Таким образом, не единое — из множества, а множество — из единого.

Но если [противник] все же скажет, что «первичным является множество, а не единое», то мы спросим его, откуда [множество] получило свое пребывание в частях или в целом. Ведь если оно чуждо и обособлено от единого, то в таком случае оно будет неограниченной безграничностью, ибо если ни в части, ни в общность его не проник свет единого, то неоткуда множеству иметь своего определителя и из неограниченных частей, которые представляют собой единицы, составится новая неограниченная общность чисел, т. е. множество. Но из бесконечностей не образуется другая бесконечность, потому что больше бесконечности ничего нет, а среди частей множества — тем более, так как что ни возьмешь — всюду единое. Поэтому неверно положение, что может образоваться из бесконечностей бесконечное и ничто из сущих не бесконечно, так как все сущие определены единым и все они от него имеют и свою всеобщность, и части, и все объято границей единого. Поэтому недопустима первичность множества, оно следует за единым.

Если же противник будет утверждать, что хотя множество и существует после единого, по, однако, ничего не имеет и ничего не воспринимает от него, как от причины, дающей ему бытие, то сила доказательства ответит ему: если множество обособлено от единого и не нричастно ему, как сможет обрести оно предел и пребывание либо в частях своих, либо в общности? ЇІО мы видим последовательность в ряде чисел — в сейра 19, которая является составленной. Откуда имеет она свой порядок распределения и рассеянные в числах силу и действие, предел либо в частях, либо в общности? Выше было уже доказано, что все определяется и приводится в порядок единым. Таким образом, от причастности к единому возникло всякое множество, которое при частно ему как дающему бытие. Познай также и то, что единое в своей самости обладает [всем| превысит м образом и бытие множества невозможно без единого, так как само существование множества нуждается в предшествующем ему едином, но не наоборот, ибо это высшее, превысшим образом обладающее единое сможет недвижно пребывать, не нуждаясь ни в чем другом, более первичном, ибо ничего нет первичнее единого и оно ничего от последующих не воспринимает и не меняется вместе с ними.

Таким образом, доказано, что единое является безупречным и чистым, оно есть абсолютное и вышестоящее единое, причем оно является высшим даже по отношению к всякому началу, так как всякое начало подразумевается в чем-то, имеющем начало, подобно тому как подразумевается в плотницком изделии плотник и в природных явлениях — природа. Но не так обстоит дело с единым, о котором много сказано, так как оно само содержит в себе все, а все, взятое вместе, недостаточно для того, чтобы быть основой единого, как это доказано выше на примере единицы и числа. Философ говорит, что единица без числа может пребывать, но число без единицы — никак. И он доказывает это то путем сравнения предшествующего и последующего, то через соотношение соединенности и разделенности [частей], то через [рассмотрение] их взаимоперехода, то [исследует] безграничность безграничности, то саму границу; все это уже изложено в соответствующих местах схолий.

Философ переходит теперь ко второму положению ввиду того, что первое он сделал крепким, как алмаз, и неприступным для всякого возражения. Первое положение он кладет в основу [доказательства] второго и говорит: «Всякое причастное к единому является и единым и не-еди- ным», т. е. является «сделанным единым».

Но в отношении всякого созданного необходимы три момента: во-первых, то, в отношении чего оно было создано и отпечатало в себе образ единого; во-вторых, то, чем или кем оно создалось и обрело единство; в-третьих, разумей, из каких частей оно составилось, как говорил Парменид Сократу 20 Ибо ум он считал первым излучением из единого и установлением самости его подобия, как бы экмагионом, т. е. своей печатью, оттиск которой становится образом, так как рождению всякого образа предшествует экмагиоп, т. е. печать, и лишь после него — образ. Вторым же он считал силу, которая соединенные материей и упорядоченные вещи уподобляет своему первому несотворенному единству. А третьим — сами части, из которых все составлено.

Имей в виду, что когда ты слышишь в богословии о силе, не считай, что [речь идет о] силе, претворенной в действие. Знай, что сила в отношении явлений времени, движении и природы является отличной от силы в отношении единого или единых, т. е. в отношении неподвижных вечных истинно сущих. А теперь напряги внимание, ибо понятие силы делится трояко 21

Оно [может усматриваться] в явлениях природы и времени, как это понимал Аристотель со всеми перипатетиками и стоиками 22 Ибо силой они считали силу, как бы несовершенную в отношении того рода, силой которого она является, как [это мы наблюдаем] в отношении семян и яиц и всего сотворенного. Уясним это на примерах. Ведь яйца только в потенции суть птицы, а не по действию; и юноши только в потенции землемеры, а не по действию; так же [обстоит дело] в отношении семян и в отношении всего находящегося во времени и движении и стремящегося к своему бытию. Таково и само небо: ибо, когда части неба находятся на востоке, они лишены своего пребывания на западе, и только в потенции они находятся на западе.

Это относится и к Солнцу, и ко веем звездам. Вот таково понятие силы в отношении природных явлений.

Но иное — сила, пребывающая в вечности и сопряженная с действием. Я говорю о силе разума, ибо иным является истинно сущий первый разум, вместе с сущностью которого дано и действие. Действие разума не похоже на действие природных [явлений]. Ведь последнее но природе от несовершенства приходит к совершенству, и сила всецело предшествует ему. Действие же разума не из потенции приходит к действию, или из несовершенства — к совершенству, а дано вместе с сущностью разума. Когда же в богословских рассуждениях ты слышишь о действии, не считай, что [речь идет о] природном действии. Что же касается божественного действия, об этом достаточно было сказано в предыдущих доказательствах. Ибо [философ] сказал, что первичное число и, более того, непознаваемое единое превыше всякой потенции и всякого действия, как и всего творения, потому что всякая потенция и всякое действие связаны с природой, но превысшее первое свободно от всего природного, как это доказано выше.