1.3. Правовое регулирование защиты при нарушении договора купли- продажи в Российской Федерации

К таким способам, в частности, относятся: признание права; восстановление положения, существовавшего до нарушения права, и пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; признание оспоримой сделки недействительной и применение последствий ее недействительности, применение последствий недействительности ничтожной сделки; признание недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления; самозащита права; присуждение к исполнению обязанности в натуре; возмещение убытков; взыскание неустойки; компенсация морального вреда; прекращение или изменение правоотношения; неприменение судом акта государственного органа или органа местного самоуправления, противоречащего закону.

Данный перечень не является исчерпывающим, то есть стороны вправе использовать и другие способы защиты, не противоречащие закону.

Применительно к отношениям, складывающимся в рамках договора купли-продажи, указанные способы защиты конкретизированы в Главе 30 ГК РФ. При этом особое значение имеют нормы §3 данной главы, регламентирующие договор поставки, так как фактически данный договор соответствует признакам, установленным для договора международной купли- продажи в Венской конвенции.

В отечественной литературе вопрос о соотношении средств правовой защиты и мер ответственности за нарушение договора, как впрочем, и сам институт ответственности вызывает споры.

Рассмотрим вкратце существующие в цивилистике взгляды на сущность гражданско-правовой ответственности. Так, Е.Л. Суханов определяет юридическую ответственность как одну из форм государственного принуждения, состоящую во взыскании судом с правонарушителя в пользу потерпевшего имущественных санкций, перелагающих на правонарушителя невыгодные имущественные последствия его поведения и направленных на восстановление нарушенной имущественной сферы потерпевшего[58].

Следует, однако, отметить, что данное определение не учитывает случаев, когда ущерб возмещается нарушителем добровольно. Вместе с тем, «хотя ответственность может быть реализована в бесспорном (неисковом) порядке и даже добровольно возложена на себя должником путем уплаты суммы неустойки или убытков потерпевшей стороне, это не меняет ее государственно - принудительного характера»[59].

О.С. Иоффе отмечал, что ответственность - это не просто санкция за правонарушение, а такая санкция, которая влечет определенные лишения имущественного или личного характера[60]. При этом ответственность он определял как санкцию за правонарушение, вызывающую для нарушителя отрицательные последствия в виде лишения субъективных гражданских прав либо возложения новых или дополнительных гражданско-правовых обязанностей[61].

Некоторые авторы выделяют так называемую «позитивную» ответственность, под которой понимается неуклонное, строгое, предельно инициативное осуществление своих обязанностей[62]. Однако, как указывает Н.Д. Егоров, «применительно к ответственности в сфере обязательств такая ответственность фактически совпадает с надлежащим исполнением обязательств. Между тем, надлежащее исполнение обязательств и гражданско- правовая ответственность подчиняются различным правилам и в силу этого не могут воплощаться в одних и тех же действиях должника»'[63].

Используя довольно широкий подход к понятию ответственности, В.А.

1 [римером определения ответственности в узком смысле является позиция М.И. Брагинского, согласно которой «ответственностью за нарушение обязательства называют установленные законом меры имущественного воздействия на должника, нарушившего обязательство. Существуют две формы

ответственности за нарушение обязательства... во-первых, возмещение причиненных убытков и, во-вторых, уплата неустойки»[65].

С.Н. Братусь под ответственностью понимал меры государственного или общественного принуждения, включая понуждение должника к исполнению принятой на себя обязанности в натуре[66]. Однако данный подход фактически отождествляет меры гражданско-правовой ответственности и иные, предусмотренные законом, способы защиты гражданских прав, к которым, в частности, относится реальное исполнение обязательства.

Указанные подходы к определению ответственности показывают, что существует множество точек зрения по этому вопросу. Вместе с тем, при анализе указанных подходов можно придти к выводу, что в целом авторы единодушны в определении основных признаков гражданско-правовой ответственности. В монографии М.И. Брагинского и В.В. Витрянского к таким чертам отнесены:

1. имущественный характер: применение ответственности всегда связано с возмещением убытков, взысканием причинённого ущерба, уплатой неустоек (штрафов, пеней), возмещением морального вреда;
2. ответственность одного участника гражданско-правовых отношений перед другим, правонарушителя перед потерпевшим.
3. пределы гражданско-правовой ответственности определяются её компенсационным характером и вследствие этого необходимостью эквивалентного возмещения потерпевшему причинённого ему вреда или убытков, так как конечная цель применения гражданско-правовой ответственности состоит в восстановлении имущественной сферы потерпевшей стороны.
4. за однотипные нарушения к участникам имущественного оборота применяются равные по объёму меры ответственности.
   В данном

wГражданское право России: Курс лекций. Часть первая / Под ред. О.Н. Садикова. Мм 1996. С. 269; см. также: Витрянский В.В. Договоры: порядок заключения, изменения и расторжения. Новые типы. М., 1995. С. 98. 11 См.: Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М.. 1976. С. 83.

случае стоит говорить, по-видимому, о равной ответственности различных субъектов гражданского оборота, а вовсе не о равной ответственности сторон в гражданско-правовых отношениях: ГК достаточно часто устанавливает различную ответственность сторон по договору (в целях защиты более слабой стороны в фажданско- правовых отношениях; предъявляя более жёсткие требования к лицу, исполняющему              обязательство              при              осуществлении

предпринимательской деятельности/'.

Исходя из анализа вышеуказанных признаков гражданско-правовой ответственности, Е.В. Баринова дает следующее определение данного института, которое, на наш взгляд, представляется наиболее верным.

Гражданско-правовая ответственность - это «предусмотренная законом или договором и обеспеченная силой государственного принуждения обязанность сторон гражданско-правовых отношений претерпеть имущественные лишения за допущенные ими правонарушения в целях восстановления или компенсации нарушенного права потерпевшего и выражающаяся в возложении на правонарушителя дополнительных обязанностей или лишении его субъективных прав» .

Для выявления сущности гражданско-правовой ответственности за нарушение договора необходимо также четко отграничить данное понятие от иных категорий гражданского права, также применяющихся в связи с нарушением договорных обязательств. К таким категориям относятся, в частности, требование о безвозмездном устранении недостатков товара, требование о замене товара, расторжение договора, требование о соразмерном уменьшении покупной цены, об оплате товара и т.д.

В научной литературе принято классифицировать такие требования на меры, понуждающие к реальному исполнению обязательств: устранение

недостатков в товаре или в результате выполненной работы; возмещение расходов, понесенных контрагентом на их устранение; замена недоброкачественных товаров и меры оперативного воздействия: отказ от товаров; отказ от исполнения договора, что равносильно его одностороннему

84

расторжению .

Вопрос о разграничении мер ответственности и иных способов защиты нарушенных прав неоднократно являлся предметом исследования в отечественной цивилистике.

АГ

обязанность - выполнить принятое на себя обязательство .

В.П. Грибанов отмечал, что наряду с гражданско-правовой ответственностью гражданскому праву свойственны и иные формы и способы воздействия на поведение людей. Например, меры оперативного воздействия, государственно-принудительные меры превентивного и регулятивного характера, которые не могут быть отождествлены с юридической ответственностью, поскольку не отвечают признакам ответственности86.

Как утверждает Б.И. Пугинский, меры оперативного воздействия существенно отличаются от ответственности в общепринятом понимании этого термина, имеют иную природу. «Применение оперативных мер, как правило, не создает для сторон нового, дополнительного к нарушенному, правоотношения. Принятие таких мер предполагает наличие договора... между сторонами, тогда

и См.: Брагинский М.И.. Витрянский В.В. Указ. соч. С. 614. 15 См.: Иоффе О С. Указ. соч. С. 97.

*6 См.: Грибанов В Н. Ответственность за нарушение гражданских прав и обязанностей. M., 1973. С. 38-39.

как имущественная ответственность может наступать независимо от существования указанных отношений»87.

Таким образом, основополагающим признаком, позволяющим отграничить меры ответственности от других способов защиты, является наличие или отсутствие дополнительного обременения для стороны, нарушившей обязательство, вследствие применения данных мер.

В отношении того, какое из средств правовой защиты является приоритетным - возмещение убытков или требование об исполнении обязательства в натуре, российская правовая система занимает неоднозначную позицию.

Так, ст.

оо

другую сторону обязательства .

Вместе с тем, ст. 398 ГК устанавливает, что в случае неисполнения обязательства передать индивидуально-определенную вещь в собственность, в хозяйственное ведение, в оперативное управление или в возмездное пользование кредитору последний вправе требовать отобрания этой вещи у должника и передачи ее кредитору на предусмотренных обязательством условиях.

ГК РФ разделяет позицию континентальных правовых систем, согласно которой ответственность за нарушение договора должна носить компенсационный характер, то есть размер ответственности должен соответствовать размеру причиненного вреда или убытков.

См.: Путинский Б.И. Гражданско - правовые средства в хозяйственных отношениях. М. 1984. С. 143-144. 11 См.: Правовое регу лирование внешнеэкономической деятельности. / Под ред. Комарова А.С. М., 2001. С. 222.

Тем не менее, в законодательстве существуют отдельные положения, свидетельствующие о явно неэквивалентном но отношению к убыткам характере возмещения. Такими положениями, являются, в частности правила,

AQ

допускающие установление в договоре штрафной неустойки . «О подобных исключениях можно сказать, что они подтверждают правило, а можно - что

90

они нарушают выстроенную концепцию и нуждаются в корректировке» .

Имеете с тем, стоит отметить, что, согласно ст. 333 ГК РФ суд вправе уменьшить размер неустойки, если она явно не соответствует размеру причиненных убытков. В данном положении также проявляется компенсационная функция ответственности.

В российской правовой науке вопрос об основаниях и условиях гражданско-правовой ответственности долгое время вызывал споры. Так, в советское время господствовала теория о «составе фажданского правонарушения» как основании ответственности[67]. Данная позиция разделяется и многими современными учеными[68].

Под составом гражданского правонарушения одни авторы понимают совокупность определенных признаков правонарушения, характеризующих его как достаточное основание ответственности, другие - совокупность общих, типичных условий, наличие которых необходимо для возложения ответственности на нарушителя гражданских прав if обязанностей и которые в

различных сочетаниях встречаются при любом гражданском правонарушении[69]. При этом, несмотря на кажущиеся внешние различия смысл дефиниций состава гражданско-правовой ответственности, в принципе, остается одним и тем же.

Б качестве элементов состава гражданского правонарушения обычно выделяют: противоправное действие (бездействие), вред, причинную связь между противоправным действием (бездействием) и наступившими вредными последствиями, вину нарушителя. Некоторые авторы подразделяют элементы состава правонарушения на объект, объективную сторону, субъект и субъективную сторону[70].

Следует согласиться с мнением М.И. Брагинского и В.В. Витрянского о том, что такая конструкция привносит в цивилистику чуждые ей элементы уголовного права. Более объективным представляется расценивать в качестве единственного и общего основания для применения средств правовой защиты само нарушение субъективных гражданских прав[71].

Законодатель сформулировал также определенные дополнительные требования, соблюдение которых в отдельных случаях является необходимым для применения средств правовой защиты. Такие требования в юридической литературе называются условиями гражданско-правовой ответственности. К их числу обычно относят противоправность нарушения субъективных гражданских прав; наличие убытков (вреда); причинную связь между нарушением субъективных гражданских прав и убытками (вредом), вину нарушителя.

Противоправность является абсолютно необходимым признаком всякого правонарушения, влекущего гражданско-правовую ответственность. Е.А. Суханов признает противоправными действия или бездействия, «которые нарушают права и обязанности, закрепленные либо санкционированные нормами гражданского права, а также хотя и не предусмотренные конкретной

нормой права, но противоречащие общим началам и смыслу гражданского законодательства»[72].

Н.Д. Егоров утверждает, что «противоправным признается поведение лица, причиняющее вред личности или имуществу гражданина либо имуществу юридического лица. Противоправным является также такое поведение должника, которое не отвечает требованиям, предъявляемым к надлежащему исполнению обязательств»[73].

М.И. Брагинский и В.В. Витрянский считают, что применительно к договорной ответственности вряд ли целесообразно сосредотачивать внимание на противоправности поведения нарушителя как обязательном признаке

~98 п

нарушения, влекущего применение гражданско-правовой ответственности . По их мнению, любое неисполнение или ненадлежащее исполнение договора является противоправным, так как согласно ст. 309 ГК обязательства должны исполняться надлежащим образом, в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями.

Е.А. Зверева считает, что противоправность «заключается в нарушении закона и других нормативных актов, которые должны отвечать следующим требованиям: применимость к неограниченному числу случаев, выражение воли органов государственной власти и закрепление соответствующей нормы

ЛЛ

права в определенном установленном заранее порядке» . При этом Е.А. Зверева считает неверным включать в понятие противоправности факты нарушений договорных норм, аргументируя это тем, что нарушения норм права

и договора могут быть не связаны: нарушение норм права может и не быть нарушением договора и наоборот[74].

С такой позицией вряд ли можно согласиться, так как нарушение договора есть такое же противоправное деяние, как и нарушение закона и в этом смысле никакой разницы между ними нет.

Тем не менее, вряд ли стоит любое нарушение договора признавать противоправным. Разумеется, в большинстве случаев противоправность нарушения должником обязательства презюмируется и не требует никаких доказательств со стороны кредитора, однако из этого правила существуют исключения.

Так, должник может быть освобожден от ответственности, если он докажет, что само нарушение субъективных фажданских прав (неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства) не носит противоправного характера в силу невозможности исполнения обязательства, которая возникла по обстоятельствам, за которые должник не отвечает, невиновного причинения вреда и т.д. В этом случае признак противоправности деяния имеет решающее значение для привлечения должника к ответственности.

Что касается других условий ответственности - наличия вреда (убытков) и причинная связь между действиями нарушителя и возникшими убытками - то они являются обязательными только применительно к одной из форм ответственности, а именно возмещению убытков и, таким образом, в большинстве случаев носят факультативный характер.

В российской правовой системе, так же как и в правовых системах стран континентальной Европы выделяются определенные разновидности нарушения договора - неисполнение, ненадлежащее исполнение и просрочку. Вместе с тем, так же, как и в германском праве, единственным основанием для применения средств правовой защиты в российском праве является нарушение обязательства, независимо от его характера.

В ГК РФ в качестве отдельной разновидности нарушения обязательства выделяется просрочка. Так, ст. 314 устанавливает, что обязательство должно быть выполнено в предусмотренный в нем срок либо, если такой срок не предусмотрен, то в разумный срок. Статьи 405 и 406 устанавливают последствия просрочки должника и кредитора.

Вместе с тем, в отличие от французского права (ст. 1146, 1147 ФГК), в ГК РФ убытки не подразделяются в зависимости от характера нарушения на мораторные (вызванные просрочкой) и компенсаторные (вызванные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства). Таким образом, за лицом, право которого нарушено, признается возможность в любом случае требовать полного возмещения убытков по статье 15 ГК РФ[75].

В российском праве разделяется позиция французского законодательства, согласно которой покупатель обязан уведомить поставщика о наличии просрочки в поставке товаров. Только в этом случае он получает право отказаться от принятия таких товаров и потребовать возмещения убытков (п. 3 ст. 511 ГК РФ). Однако не совсем понятно, почему данное правило содержится только в разделе кодекса, посвященном договору поставки и, к тому же в статье, которая называется «восполнение недопоставки товаров». Было бы гораздо логичнее поместить данную норму в раздел, посвященный общим положениям о купле-продаже, в частности в ст. 483 «извещение продавца о ненадлежащем исполнении договора купли-продажи».

Определенной критики заслуживает и само содержание данной нормы. В частности, утверждение о том, что покупатель вправе отказаться от принятия товаров, если их поставка просрочена, явно противоречит ст. 523 ГК РФ, согласно которой односторонний отказ от исполнения договора (полностью либо частично) допускается только при существенном нарушении со стороны контрагента.

Также неясно, почему данное правило распространяется только на одну сторону договора - покупателя. Было бы вполне естественно установить правило, согласно которому продавец также обязан известить покупателя о нарушении сроков оплаты товара. Ведь в отдельных случаях (например при оплате с помощью аккредитива) покупатель может и не знать о том, что денежные средства не поступили на счет продавца вовремя.

Правила о последствиях просрочки в российском законодательстве, в целом, соответствуют положениям, установленным в правовой системе стран континентального права. Согласно ст. 405 ГК РФ должник, просрочивший исполнение, отвечает перед кредитором за убытки, причиненные просрочкой, и за последствия случайно наступившей во время просрочки невозможности исполнения. Кроме того, если исполнение вследствие просрочки утратило интерес для кредитора, он имеет право потребовать расторжения договора и возмещения убытков (п. 2 ст. 405 ГК РФ).

Практически идентичными являются правила ГГУ и ГК РФ, касающиеся использования средств правовой защиты в случае неисполнения либо ненадлежащего исполнения обязательства. Ст. 396 ГК РФ устанавливает, что в случае неисполнения обязательства возмещение убытков и уплата неустойки освобождают должника от обязанности исполнить обязательство в натуре. Если же имеет место ненадлежащее исполнение, то кредитор вправе требовать как уплаты неустойки и возмещения убытков, так и исполнения самого обязательства.

Тем не менее, далеко не всегда существует реальная возможность отличить неисполнение обязательства от ненадлежашего исполнения. М.И. Брагинский и В.В. Витрянский указывают, что «при первом, грубом приближении к данной проблеме можно отметить, что в качестве ненадлежащего исполнения обязательства можно квалифицировать ситуации, когда должник исполнил свое обязательство в полном объеме, но ненадлежащим образом, например: продавцом переданы покупателю товары ненадлежащего качества либо некомплектные. Факт неисполнения

обязательства, безусловно, имеет место, когда должник к сроку, когда обязательство должно быть исполнено, не приступил к его исполнению.

Вместе с тем некоторые нарушения обязательств остаются за рамками названных групп, например исполнение обязательства не в полном объеме. В подобных ситуациях нарушение обязательства должно оцениваться, видимо, в зависимости от конкретных обстоятельств. Нельзя не видеть разницы между недопоставкой товаров в размере одного процента или девяносто девяти процентов от количества, предусмотренного договором. Если в первом случае можно говорить об исполнении обязательства с некоторыми отступлениями от условия договора о количестве подлежащих поставке товаров (ненадлежащее исполнение), то во втором случае правильным будет вывод о неисполнении должником обязательств»[76].

Доктрина «существенного нарушения договора» нашла свое отражение и в российском законодательстве. Формулировка данного понятия практически идентична той, которая используется в Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи 1980 г. Это и неудивительно, так как при подготовке проектов части первой и второй ГК РФ были широко использованы подходы данного международно-правового акта, в результате чего многие нормы российского законодательства, регулирующего отношения по договорам купли-продажи и поставки, совпадают с положениями этой Конвенции103.

Так, в п. 2 ст. 450 ГК РФ сказано, что существенным признается нарушение договора одной из сторон, которое влечет для другой стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора. Данное определение, тем не менее, имеет одно существенное отличие от того, которое установлено в Венской

конвенции. Конвенция, в отличие от ГК РФ устанавливает дополнительный признак существенного нарушения договора, а именно - возможность предвидеть результат такого нарушения. Согласно ГК РФ, сторона отвечает за последствия существенного нарушения договора даже, если она не предвидела и не могла предвидеть такого результата.

Применительно к договору поставки правила о существенном нарушении договора установлены ст. 523 ГК РФ. Ссылаясь на определение, данное в ст. 450 ГК РФ, данная норма, тем не менее, 01раиичивает круг нарушений, которые могут быть признаны существенными в договоре поставки.

В отношении поставщика к таким нарушениям отнесены, в частности, поставка товаров ненадлежащего качества с недостатками, которые не могут быть устранены в приемлемый для покупателя срок, а также неоднократное нарушение сроков поставки товаров (п. 2 ст. 523 ГК РФ). Что касается покупателя, то существенными нарушениями признаются неоднократное нарушение сроков оплаты товара, а также неоднократная невыборка товаров (п. 3 ст. 523 ГК РФ).

Таким образом, в отношении покупателя существенным признается нарушение любой из его обязанностей (принятие и оплаты товаров), если оно происходит неоднократно. Остается неясным, почему только нарушения условий договора о качестве товара и о сроке исполнения обязательств, допущенные поставщиком, могут быть признаны существенными. Получается, что поставка меньшего количества товара, чем предусмотрено договором поставки, не может быть признана существенным нарушением, даже если не поставлена большая часть товара. Представляется, что в отношении поставщика перечень нарушений договора, признаваемых существенными следует расширить, включив в него нарушение и других условий - о количестве, комплектности, ассортименте и т.д.

Позиция российского права в вопросе о том, является ли вина необходимым условием для привлечения должника к ответствен}! ост и, представляется довольно интересной, так как гражданско-правовая

ответственность в России содержит черты, как абсолютной ответственности,

104

так и ответственности, основанной на принципе вины .

Принцип вины закреплен в качестве общего правила в п. 1 ст. 401 ГК РФ. В соответствии с данной нормой, лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности. Лицо признаётся невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства (п. 1 ст. 401 ГК РФ).

При этом бремя доказывания отсутствия своей вины в случае, когда вина является необходимым условием ответственности, возлагается на нарушителя. «Данное положение раскрывает суть принципа презумпции вины должника в гражданско-правовом обязательстве»[77].

Согласно п. 1 ст. 401 ГК РФ вина может выступать в форме умысла или неосторожности. Вместе с тем, как отмечается в отечественной литературе, различия между этими двумя формами вины не нашли своего окончательного закрепления в законодательстве. Суд самостоятельно оценивает форму вины в зависимости от конкретной ситуации[78].

Необходимость в такой оценке возникает, в частности, когда стороны заключают соглашение об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства. Согласно п. 4 ст. 401 ГК РФ такие соглашения признаются ничтожными. Аналогичная практика существует во французском и немецком правопорядках.

Принцип причинения, используемый в англо-американском праве, также нашел свое отражение в ГК РФ. Так, п. 3 ст. 401 устанавливает, что лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при

осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств. Гак как сторонами в договоре поставки (а также и в договоре международной купли-продажи товаров) являются именно предприниматели, то указанный принцип применяется к отношениям в рамках указанных договоров.

В научной литературе встречаются различные толкования данного положения. Например, Н.Д. Егоров называет ответственность без вины повышенной ответственностью предпринимателя за случайное (невиновное) неисполнение обязательства[79].

Согласно другой точке зрения, представляется более корректным говорить о повышенном риске и заботливости предпринимателя, поскольку увеличивается вероятность применения мер ответственности, а не ее размер (например, покупатель, не оплативший товар, будучи и физическим лицом, и гражданином - предпринимателем, и юридическим лицом, должен платить одни и те же проценты по статье 395 ГК РФ). Данный взгляд на проблему ответственности предпринимателя без вины получил в научной литературе название «теория объективного риска»[80].

Однако причиной безвиновной ответственности предпринимателей является не только рисковый характер предпринимательской деятельности. Существенное значение здесь имеет также компенсационный характер гражданско-правовой ответственности, в результате чего вина нарушителя отходит на второй план. Таким образом, ответственность без вины предпринимателя объясняется, с одной стороны, наличием особого риска в отношениях с контрагентами, с другой - действием функций гражданско- правовой ответственности (восстановительной и превентивной).

Между тем, нельзя полностью отказываться от принципа вины в предпринимательских оi ношениях, так как данный принцип приобретает существенное значение при наличии вины кредитора. В силу п. 1 ст. 404 ГК РФ, если неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства произошло по вине обеих сторон, суд соответственно уменьшает размер ответственности должника. Положения данной статьи распространяются, в том числе, и на предпринимательские отношения.

Вопросу освобождения стороны договора от ответственности посвящен п. 3 ст. 401 ГК РФ, где сказано, что лицо может быть освобождено от ответственности, если докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств.

В отличие от законодательства стран континентальной Европы, ГК РФ не выделяет случай в качестве основания освобождения от ответственности. Лини, непреодолимая сила предусмотрена в качестве такого обстоятельства[81]. Что касается разграничения понятий случая и непреодолимой силы, то нужно отметить, что в отечественной цивилистике, данная тема исследована достаточно подробно. Предлагаются, в частности, следующие критерии разграничения данных понятий:

• непреодолимая сила - всегда внешнее событие по отношению к сфере деятельности обязанного лица, случай - внутреннее обстоятельство по отношению к деятельности, причиняющей вред;
• непреодолимая сила носит чрезвычайный характер и не зависит от предвидимости, случай - чрезвычайное явление вследствие своей иепредвидимости;
• последствия непреодолимой силы непредотвратимы не только для данного правонарушителя, но и для других лиц, однотипных по роду и

  условиям деятельности, неиредотвратимость случайных событий определяется исходя из возможностей.

«Разграничение данных понятий имеет большое практическое значение, так как при ответственности за вину пределом ответственности должника выступает граница между виной и случаем, за который должник отвечать уже не будет. При отсутствии такого условия применения ответственности как вина пределом ответственности должника будет граница между случаем (простым) и непреодолимой силой (квалифицированным случаем)»[82].

Следует отметить, что признаки обстоятельств непреодолимой силы, в целом, соответствуют подходу, принятому в международном праве. К таким признакам относятся чрезвычайность (то есть непредвиденность данного события, нахождение его вне контроля стороны) и непред отврати мость соответствующих обстоятельств. Кроме того, в п. 3 ст. 401 указано, что подобные обстоятельства должны приводить к абсолютной невозможности исполнения обязательства. В этом же пункте говорится, что к подобным обстоятельствам не относятся нарушение обязанностей со стороны контрагентов должника, отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров, отсутствие у должника необходимых денежных средств.

Существенным недостатком ГК РФ является отсутствие в нем правил об обязанности стороны направить контрагенту в разумный срок извещение о наличии обстоятельств непреодолимой силы, а также о том, на какую из сторон возлагается риск неполучения такого уведомления. Данные правила целесообразно было бы установить в ст. 401 ГК РФ.

Понятие «освобождение от ответственности» Гражданским кодексом не раскрывается, однако из анализа положений статей 330, 393 и 401 можно сделать вывод, что при наступлении обстоятельств непреодолимой силы неисправная сторона освобождается от обязанности возместить убытки и

уплатить неустойку. Таким образом, потерпевшая сторона имеет право требовать либо реального исполнения обязательств (в большинстве случаев, однако, это вряд ли будет целесообразным), либо расторжения договора. На последнее указывает, в частности, ст. 416 ГК РФ, в которой невозможность исполнения рассматривается как одно из оснований прекращения обязательства.

Период, на который распространяется освобождение от ответственности вследствие обстоятельств непреодолимой силы, в ГК РФ не указан. Однако на практике срок выполнения обязательств продлевается на срок действия таких обстоятельств. «Подобные условия получили настолько широкое распространение, что фактически можно говорить о формировании обычая делового оборота»[83]. Было бы вполне уместным закрепить данное положение и на законодательном уровне.

Что касается правил об ответственности должника за действия третьих лиц, а также за собственных работников, то согласно положениям статей 402 и 403 такие действия считаются действиями самого должника[84].

Таким образом, в отличие от Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров и Принципов УНИДРУА, действия третьих лиц не могут быть признаны обстоятельствами непреодолимой силы. Должник не отвечает за действия третьих лиц только в том случае, если законом установлено, что ответственность несет являющееся непосредственным исполнителем третье лицо (ст. 403 ГК РФ).

Концепция «существенного изменения обстоятельств», широко используемая в международном праве, нашла свое отражение и в российском законодательстве. Согласно п. 1 ст. 451 ГК РФ изменение обстоятельств признается существенным, когда они изменились настолько, что, если бы

стороны могли это разумно предвидеть, договор вообще не был бы ими заключен или был бы заключен на значительно отличающихся условиях.

Изменение обстоятельств признается существенным при наличии следующих условий:

1. в момент заключения договора стороны исходили из того, что такого изменения обстоятельств не произойдет;
2. изменение обстоятельств вызвано причинами, которые заинтересованная сторона не могла преодолеть после их возникновения при той степени заботливости и осмотрительности, какая от нее требовалась по характеру договора и условиям оборота;
3. исполнение договора без изменения его условий настолько нарушило бы соответствующее договору соотношение имущественных интересов сторон и повлекло бы для заинтересованной стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишилась бы того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора;
4. из обычаев делового оборота или существа договора не вытекает, что риск изменения обстоятельств несет заинтересованная сторона (ст. 451, п. 2 ГК РФ).

Существенное изменение обстоятельств является основанием для пересмотра условий договора. Если же стороны не достигли соглашения о приведении договора в соответствии с изменившимися обстоятельствами, то, согласно п. 2 ст. 451 ГК РФ, договор может быть расторгнуг или изменен судом по требованию заинтересованной стороны.

Особенностью подхода российского законодательства к вопросу о затруднениях в исполнении обязательства является то, что приоритет здесь отдается расторжению договора, а не его изменению. Согласно п. 4 ст. 451 ГК РФ изменение договора в связи с существенным изменением обстоятельств допускается по решению суда в исключительных случаях, когда расторжение договора противоречит общественным интересам либо повлечет для сторон

ущерб, значительно превышающий затраты, необходимые для исполнения договора на измененных судом условиях.

Данное правило отличается от того, которое установлено в ст. 6.2.3. Принципов УНИДРУА. Согласно положениям указанной статьи суд вправе выбирать между изменением или расторжением договора без каких-либо ограничений. Вряд ли правило, установленное в ГК РФ, является оптимальным для международного коммерческого оборота, где расторжение договора может повлечь серьезные имущественные последствия для обеих сторон. В этой связи предлагаем скорректировать п. 4 ст. 451 ГК РФ, указав на приоритет изменения договора перед его расторжением. В остальном следует признать, что подход российской правовой системы к вопросу существенного изменения обстоятельств в целом соответствует международной практике.

В российском праве к средствам защиты при нарушении договора купли- продажи относятся как меры ответственности (в литературе их называют также формами ответственности), так и другие способы защиты. Вопрос о том, какие средства защиты являются одновременно мерами ответственности, является в науке спорным.

Наиболее очевидной и часто упоминаемой мерой договорной ответственности является возмещение убытков. Также широкое распространение получила такая мера, как уплата неустойки. Некоторые авторы считают возможным относить к договорной ответственности также и потерю задатка, и уплату процентов в случае нарушения денежного обязательства и некоторые другие последствия нарушения договора[85].

Не вдаваясь в подробности данной дискуссии, отметим лишь, что по нашему мнению, в качестве ответственности можно рассматривать возмещение убытков и уплату неустойки, так как только эти две меры «неизменно предстают как наказание и несут отрицательные имущественные последствия

для неисправной стороны»1 м. Что касается иных санкций, то, не удовлетворяя тем или иным чертам гражданско-правовой ответственности, они не могут считаться се самостоятельными мерами.

Таким образом, можно сделать вывод, что российское законодательство, хотя и использует в целом подход континентальных правовых систем в вопросам средств правовой защиты в случае нарушения договора купли- продажи, содержит и многие современные наработки, отраженные в праве международной торговли.

1,4 Кравцав А.К. Экономика переходного периода и право. Избранное. СПб., 2007. С. 187.