1.1. Правовое регулирование защиты при нарушении договора кути- продажи в зарубежных странах 

Неисполнение или ненадлежащее исполнение договорных обязательств влечет для стороны, допустившей такое нарушение, наступление неблагоприятных правовых последствий, совокупность которых во многих правовых системах именуется ответственностью за неисполнение обязательств.

Вместе с тем, следует отметить, что термин «ответственность» и законодательстве различных стран понимается по-разному.

Гак, в англо-американском праве вообще не сложилось общепринятого определения договорной ответственности, что объясняется прикладным характером юридической науки в этих странах. «Данное понятие рассматривается как имеющее чуть ли не самое исчерпывающее значение, в которое включается практически любой вид абсолютного, обусловленного или вероятного риска, а также обязательство отвечать за свои действия и исправлять причинённый ими ушерб»4.

В системе «общего права» основное внимание уделяется не обязанностям нарушителя выполнить определенные действия, а правам потерпевшей стороны требовать от него такого исполнения. Совокупность таких прав обозначается термином «средства правовой защиты», который по своему содержанию является более широким, чем термин «ответственность», используемый в

3 В данной работе в качество представителей романо-германской правовой системы будут рассмотрены правопорядки Германии и Франшш.

1 Комаров А.С. Ответственность в коммерческом обороте. М.« 1991. С. 30.

правовых системах стран континентальной Европы, так как включает в себя помимо собственно мер ответственности и такие средства защиты, как расторжение договора, право покупателя совершить заменяющую покупку, право продавца перепродать товар третьим лицам, требование о реальном исполнении обязательства и другие.

Отличительной чертой системы «общего» права является то, что традиционно основным средством защиты потерпевшей стороны в случае нарушения договора является не требование о реальном исполнении обязательств (как в правовых системах континентальной Европы), а требование о возмещении понесенных убытков.

«Система средств судебной защиты, принятая в странах общего права, не идет по пути принуждения лиц, давших обещание, предотвращать его нарушение. Вместо этого она направлена на оказание помощи субъектам, которым обещания адресованы в преодолении последствий нарушения»6.

В этом проявляется основная функция средств правовой защиты в англоамериканской правовой системе - компенсация потерпевшей стороне всех убытков, понесенных в случае нарушения договора. Целью применения средств защиты в континентальном праве также является возмещение убытков, однако из этого принципа существует целый ряд исключений, при которых договорная ответственность может использоваться как имущественная репрессия (например, установление в договоре конвенциональных штрафов за нарушение договора). В «общем» праве такая ситуация является недопустимой. В ЕТК (ст. 1-106) указано, что штрафные убытки не могут взыскиваться, если иное не

предусмотрено в самом кодексе или другой норме права. Потерпевшая сторона, независимо от характера нарушения договора, не должна быть поставлена в положение лучшее, чем то, в котором она находилась бы, если бы договор был выполнен его контрагентом.

Английский юрист Трайтель, резюмируя это положение «общего» права, указывает, что, основываясь на принципах договорной ответственности, штрафные убытки не могут быть присуждены потерпевшему, даже если договор был нарушен умышленно и с намерением получить выгоду; в этом случае суд может присудить ответчику возмещение убытков, лишь отказавшись от их договорного основания, применение которого исключает какие-либо карательные меры[3]. Иными словами, штрафные убытки в англо-американском праве, обычно, могут быть взысканы только тогда, когда нарушение квалифицируется как деликтное.

Однако стоит отметить, что как в судебной практике, так и в законодательстве США отмечается тенденция к более широкому использованию штрафных убытков за нарушение договора, в частности, в целях защиты потребителей.

Своеобразным исключением из общего правила можно считать также институт номинальных убытков. В случае если сторона, будучи права по существу, предпринимала добросовестные попытки доказать размер своего ущерба, но тем не менее, не смогла это сделать, ей может быть присуждена номинальная денежная сумма (например, 1 доллар). Данный институт имеет важное значение для подтверждения права истца, а также для обоснования возложения судебных издержек на ответ1!ика.

Общим условием применения средств правовой защиты согласно англоамериканскому законодательству является сам факт нарушения договора. При этом характер такого нарушения - просрочка, полное или частичное неисполнение - не имеет правового значения. Согласно положениям данной правовой системы, «нарушение происходит, если имеет место несоответствие между тем, что было обещано по контракту, и тем, что было выполнено или не выполнено, если нет законных обстоятельств, освобождающих нарушителя от

9

ответственности» .

Определение форм, которые может носить нарушение договора, имеет значение, прежде всего, при определении правовых последствий для потерпевшей стороны. Одной из причин такой классификации является то, что отдельные нарушения могут предоставлять потерпевшей стороне право не только потребовать возмещения своих убытков (что является универсальным средством правовой защиты), но и расторгнуть договор. При этом расторжение договора возможно только в том случае, если нарушено «существенное договорное обязательство».

Для решения вопроса о том, является ли договорное обязательство «существенным» в этом смысле или нет, английская судебная практика часто прибегает к использованию понятий «гарантия» («warranty») и «условие» («condition»). Любое положение договора, прямо выраженное или подразумеваемое, является правовой гарантией (warranty), также прямо выраженной или подразумеваемой.

«условием» («condition»), то есть оно особенно важно для выполнения договора[5].

Таким образом, в качестве «условий» («conditions») признаются только те положения договора, которые жизненно важны для его исполнения. Вместе с тем, разделение условий договора на «гарантии» и «условия» носит скорее формальный, чем практический характер, так как не позволяет реально с необходимой долей достоверности определить, какие положения договора являются существенными, а какие нет.

В законодательстве США отказались от использования данных понятий в указанном смысле. Суды стали высказывать мнение о возможности выделения среди договорных условий таких, которые могли быть охарактеризованы как «основные условия» (fundamental terms) договора, нарушение которых в отношении права потерпевшей стороны на расторжение договора имеет последствия, аналогичные нарушению существенного условия.

Особенностью англо-американской правовой системы также является то, что она рассматривает договор как гарантийное обязательство. «Если должник исполнил не то обязательство, которое должен был исполнить по договору, он возмещает убытки за нарушение договора, независимо от наличия вины у него, его подчиненных или нанятого им предпринимателя»[6].

С точки зрения права абсолютно безразлично, совершено ли нарушение договора намеренно, по неосторожности или вообще без всякой вины со стороны лица, не исполнившего обязательство. Например, в статьях 12-15 английского Закона о продаже товаров 1979 г., содержащих подразумеваемые условия о титуле и качестве товаров, устанавливается, что продавец несет ответственность независимо от своей вины[7]. В тех случаях, когда вина все- таки может учитываться при неисполнении обязательства, имеет место скорее

ответственность за неправомерное действие (деликт), чем за нарушение договора.

Таким образом, основной принцип договорной ответственности в англоамериканском праве состоит в том, что договоры должны исполняться при любых условиях и независимо от вины должника. Если лицо приняло на себя обязательство по договору, то оно не может отказаться от исполнения последнего, ссылаясь на невозможность этого. Данный принцип был сформулирован еще в XVII веке в практике судов общего права. Так как согласно общему праву должник гарантировал не исполнение своего обязательства в натуре, а выплату кредитору определенной денежной суммы, то вопрос о невозможности исполнения вообще не возникал, так как деньги всегда можно выплатить.

Это жёсткое правило было сформулировано в решении по делу Paradine v. Jane в 1647 году и сохранялось нетронутым в системе договорной ответственности вплоть до 1863 года, когда было вынесено судебное решение Taylor v. Candwcll, положившее начало целому ряду прецедентов, отразивших новый подход в регулировании ответственности за нарушение договорных обязательств13.

Как отмечает американский профессор Фарнсворт, в настоящее время существует три группы исключений, смягчающих данное правило.

Согласно первому из них, сторона освобождается от ответственности, если последующим правительственным актом исполнение обязанности ею становится неосуществимым в связи с его запрещением или установлением таких требований, которые делают его невозможным.

Согласно второму исключению, обязанность считается прекращенной, если для ее исполнения необходимо существование конкретного лица и

исполнение становится неосуществимым вследствие смерти или недееспособности лица.

Согласно третьему исключению, сторона освобождается от ответственности, если для исполнения требуется наличие конкретной вещи, которая погибла или испорчена14.

На основе указанных положений в XIX веке в общем праве сложилась доктрина тщетности или отпадении цели договора (frustration).

«Тщетность» имеет место, когда возникает последующее событие (без нарушения со стороны обоих партнёров и без соответствующего упоминания об этом событии в договоре), которое настолько значительно изменяет характер (не просто издержки или обременительность) вытекающих из договора правомочий и обязательств по сравнению с положением, предполагавшимся сторонами в момент заключения договора, что это сделало бы неоправданным считать стороны связанными первоначальными условиями договора в новой ситуации; в таких случаях право освобождает обе стороны от их договорных обязательств[9].

Особенностью общего права по сравнению с правом стран континентальной Европы является то значение, которое придается критерию «предвидимости» наступления обстоятельств непреодолимой силы. «В континентальных системах, как правило, возможность предвидеть наступление неблагоприятного события, помешавшего исполнению договора, исключает освобождение от ответственности при неисполнении договора, вызванного

таким событием. В английском праве тот факт, что стороны уже при заключении договора в действительности предполагали возможность наступления события или новых обстоятельств, ставших впоследствии причиной «тщетности» договора, и ничего при этом не предусмотрели в договоре, совсем необязательно исключает применение доктрины. Квалификация данных событий будет зависеть от толкования договора.

В отличие от английского права американский вариант доктрины «тщетности» наряду с понятием «невозможность» (impossibility) использует также понятие «неосуществимость» (impartibility). Таким образом, здесь имеет место менее строгая оценка событий, явившихся препятствием для исполнения договора.

Согласно ст. 2-613 ЕТК, договор может быть расторгнут в связи с гибелью предмета договора, если «для исполнения договора требуется наличие товаров, индивидуализированных в момент заключения договора, и товарам причиняется ущерб без вины какой-либо из сторон до того, как риск случайной табели или порчи товаров перешел на покупателя...»[10]. При этом следует учитывал», что положения этой статьи не распространяются на товары, определенные родовыми признаками.

В том случае, когда существует несколько способов исполнения обязательства, ст. 2-614 ЕТК устанавливает, что «если обусловленный способ доставки товара становится коммерчески неосуществимым, но при этом оказывается возможным предоставить разумные с коммерческой точки зрения заменяющие средства, то такая замена исполнения должна быть предложена и принята»[11].

Следует имен, в виду, что согласно статье 2-614 замена способов выполнения договора может иметь место только тогда, когда согласованный

способ выполнения становится «коммерчески неисполнимым» (commercially impracticable), а для этого необходимо наличие веских причин.

В соответствии с ст. 2-615 ЕТК (за исключением тех случаев, когда продавец принял на себя большие обязанности) просрочка в поставке или непоставка всех либо части товаров продавцом не рассматривается как нарушение им своих обязанностей по договору продажи, если обусловленное исполнение стало неосуществимым вследствие непредвиденных обстоятельств, ненаступление которых было основной предпосылкой заключения договора, или вследствие добросовестного выполнения предписаний применимого иностранного или отечественного правительственного акта, независимо от возможного последующего признания его недействительным[12].

Согласно данному положению, сторона, заявляющая, что исполнению обязательства помешало последовавшее событие или «непредвиденное обстоятельство», должна учесть четыре требования.

Во-первых, событие должно сделать «исполнение, обусловленное соглашением... практически неосуществимым». Во-вторых, иенаступление события должно быть «главной предпосылкой заключения договора». В- третьих, практическая неосуществимость не должна быть следствием вины стороны, которая просит освободить ее от исполнения обязанности. Наконец, в четвертых, сторона не должна принимать на себя большее обязательство, чем то, которое предусмотрено правом[13].

Правовая система стран континентальной Европы рассматривает средства правовой защиты при нарушении договора в контексте обязанностей нарушителя, а не правомочий пострадавшей стороны, как это делается в англоамериканской системе права. При этом континентальное право использует термин «ответственность за нарушение договора», под которым обычно

понимается обязанность неисправной стороны возместить контрагенту убытки, понесенные в связи с нарушением договора.

В отличие от системы общего права, романо-германская система в качестве основного средства защиты рассматривает реальное исполнение обязательства. Так, §241 Германского гражданского уложения (ГГУ) гласит, что кредитор в силу обязательственных отношений наделяется правом потребовать от должника выполнения договора[14], такое же правило устанавливает и ст. 1610 Французского граисданского кодекса (ФГК). Разумеется, данное правило действует только в том случае, если сохраняется возможность исполнить обязательство в натуре.

Необходимо отметить, что правовое регулирование средств защиты при нарушении договора подверглось в Германии в последнее время глубокому реформированию. Согласно новой редакции ГГУ 2002 года, в качестве основного принципа действует положение, согласно которому принудительное исполнение исключено, поскольку для должника или любого другого лица оно является невозможным либо потребует несоразмерных затрат, либо просто для него неприемлемо. В отличие от прежнего права объективная невозможность исполнения, существовавшая на момент заключения договора, сама по себе не ведет к его недействительности, но дает право требовать возмещение ущерба, если должник знал об обстоятельствах, препятствующих исполнению, или должен был о них знать[15].

Еще одной особенностью континентальной правовой системы является то, что средства правовой защиты здесь могут применяться не только с целью компенсации имущественных потерь пострадавшей стороны (это является основным принципом), но и в качестве санкции за совершенное правонарушение. Примером таких санкций могут служить штрафные неустойки, установленные договором или законом.

Вместе с тем, следует учитывать, что при явной несоразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства она может быть снижена судом по собственной инициативе. В германском законодательстве такое правило устанавливается §343 ГГУ, во французском - ст. 1152 ФГК. Причем согласно французскому кодексу суд вправе не только уменьшить, но и увеличить неустойку по собственной инициативе[16].

В отличие от «общего» права, романо-германская система, как правило, выделяет отдельные разновидности нарушения договора - просрочку, ненадлежащее исполнение и неисполнение. В настоящее время прослеживается тенденция к упрощению законодательства в данной области путем установления единого основания для применения средств правовой защиты - неисполнения обязательства. При этом характер такого неисполнения, как правило, не имеет значения. Наиболее отчетливо эта тенденция проявилась в новой редакции ГГУ, согласно которой регулирование последствий нарушения обязательства исходит из единого понятия нарушения обязательства, включающего невозможность исполнения, просрочку исполнения, позитивное нарушение обязательства, отпадение оснований сделки, а также нарушение обязательства, возникающего из преддоговорных отношений[17].

«Главная идея возмещения ушерба для всех нарушений исполнения состоит п том, что должник, нарушивший обязанность, должен возместить кредитору возникшие в результате убытки, за исключением случаев, когда он за это нарушение не отвечает»[18].

Вместе с тем, следует отметить, что деление нарушения договора на отдельные разновидности, по-прежнему, имеет ключевое значение для определения объема ответственности в романо-германском праве. Французское право проводит четкое различие между просрочкой в исполнении обязательства

и нарушением, выразившемся в полном неисполнении обязательства (ст. 1146, 1147 ФГК). В первом случае потерпевшая сторона имеет право на возмещение вызванных просрочкой убытков, называемых мораторными, а во втором случае - на возмещение так называемых компенсаторных убытков. Данные убытки взыскиваются на одних и тех же началах, однако в последнем случае сторона утрачивает право заявлять требование о реальном исполнении обязательства. Закон не выделяет ненадлежащее исполнение обязательства в качестве специальной категории нарушения договора, в судебной практике и доктрине

ч,26

оно рассматривается как частный случаи неисполнения .

Помимо обязанности возместить убытки должник, допустивший просрочку, отвечает за случайно наступившую во время просрочки невозможность исполнения обязательства, предметом которого является индивидуально-определенная вещь (абзац первый ст. 1302 ФГК). В соответствии с данным принципом обязательство, несмотря на гибель его предмета, не прекращается. Должник отвечает перед кредитором, как если бы предмет продолжал существовать. Ответственность не наступает лишь в том случае, если должник сможет доказать, что кредитор не избежал бы убытков и при своевременном исполнении обязательства (абзац второй ст. 1302 ФГК)4" .

В немецком праве наступление просрочки предоставляет кредитору право требовать возмещения убытков. Отказаться от договора в этом случае он может только, если находящемуся в просрочке должнику им был установлен дополнительный срок для исполнения (Nachfrist), в течение которого тот всё- таки не смог исполнить своё обязательство (§ 326 ГГУ).

Дополнительный срок не требуется, когда кредитор теряет интерес к исполнению договора должником в результате его просрочки. То же имеет место и в случае нарушения так называемых сделок «на срок», т.е. таких, в которых указан определённый срок исполнения обязательства, и из содержания

или смысла договора следует, что стороны заключили данный договор под условием, что он будет исполнен точно в указанный срок.

Классификация нарушений на неисполнение, ненадлежащее исполнение и просрочку также имеет значение для взыскания неустойки. Согласно §340 и §341 ГГУ в случае неисполнения обязательства кредитор имеет право потребовать уплаты неустойки взамен исполнения. При этом требование об исполнении обязательства исключается. В случае ненадлежащего исполнения (сюда входит, в том числе, и просрочка) кредитор может требовать уплаты неустойки наряду с исполнением основного обязательства[19].

Во французском законодательстве вопрос о соотношении требований о взыскании неустойки и об исполнении основного обязательства решен более категорично - согласно ст. 1228 кредитор имеет право требовать либо уплаты неустойки, либо исполнения основного обязательства. Единственное исключение из этого правила установлено в ст. 1229, согласно которой кредитор все же получаст право требовать и уплаты неустойки, и исполнения обязательства, если такая неустойка была установлена за «простое промедление»[20].

Большое значение имеет также выделение такой категории как «существенное нарушение договора». Как правило, существенным считается нарушение, которое влечет для стороны такие отрицательные последствия, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора.

Необходимость в определении существенного нарушения договора объясняется тем, что, как правило, подобное нарушение дает потерпевшей стороне право на расторжение договора. Так, согласно §314 ГГУ, «каждая сторона договора может при наличии серьезного основания расторгнуть длящиеся обязательственные отношения без соблюдения срока, требуемого для

расторжения договора. Основание считается серьезным, если, с учетом обстоятельств дела, при оценке взаимных интересов продолжение обязательственных отношений... неприемлемо для стороны, расторгающей обязательственные отношения»[21]. При этом, однако, ГГУ устанавливает обязательное правило, согласно которому сторона получает право на расторжение договора только после истечения дополнительного срока, установленного для исправления недостатков в исполнении (п. 2 § 314 ГГУ).

В правовых системах стран континентальной Европы для применения средств защиты, как правило, одного факта нарушения договора бывает недостаточно; необходимо наличие ряда других обстоятельств, при отсутствии которых наступает невозможность исполнения, исключающая ответственность и приводящая к прекращению обязательства. Непременной предпосылкой договорной ответственности в данных правовых системах является вина нарушителя.

Данный принцип прямо закреплен в гражданских кодексах. При этом вина должника подразумевается, то есть кредитор обязан доказать лишь факт неисполнения обязательства, а должник должен доказывать свою невиновность (ст. 1147 ФГК; § 282 ГГУ). Ни один из законов не содержит понятия вины, а только указывает на две ее разновидности - умысел и неосторожность (§ 278 ГГУ)[22].

Чаще всего понятие вины строится на оценке отклонения поведения правонарушителя от общепринятых стандартов. Такая оценка проводится путём сравнения конкретного поведения стороны, нарушившей договор, с поведением, рассматриваемым в качестве образца, например «разумного хозяина», «заботливого хозяина» или «порядочного коммерсанта» (ст. 1137 ФГК; § 282 ГГУ; абз. 1 § 346 ГТУ).

«Такие довольно абстрактные с первого взгляда критерии приобретают реальное содержание в зависимости от обстоятельств, с которыми связаны договорные отношения. Например, в коммерческом обороте большую роль играют сложившиеся торговые обычаи и обыкновения, как общего характера, так и сугубо предпринимательские или профессиональные»[23].

Вина как условие договорной ответственности определяет не только наличие этой ответственности, но и се объём. Различия в объёме возлагаемой на неисправного должника ответственности связаны с классификацией вины на разные виды - умысел или неосторожность.

Наиболее тяжкой формой вины является умысел - то есть умышленное неисполнение обязательства. Неосторожность - это непроявленис должной степени заботливости при исполнении обязательства. Эти две формы вины с точки зрения последствий нарушения практически приравнены друг к дру1у, однако в ряде случаев форма вины имеет существенное значение для определения объема ответственности, а также для признания действительными договорных условий о ее ограничении и исключении.

Так ст. 1150 ФГК снимает ограничение размера убытков, подлежащих взысканию, только теми, которые могли быть предвидены в момент заключения договора, для случаев, когда обязательство было не исполнено вследствие умысла должника. Кроме того, французская судебная практика склонна признавать недействительными договорные условия об освобождении от ответственности или об ограничении последней при наличии умысла или

я %

грубой небрежности .

Схожие положения содержаться и в немецком праве. Так, §276 ГГУ устанавливает, что должник отвечает за умысел и небрежность, определяя одновременно, что небрежно действует тот, кто пренебрегает обычной в обороте заботливостью. Закон не допускает договорное освобождение от

ответственности за умысел. Существенное ограничение принципа виновной ответственности установлено в §279 ГГУ: если в договоре речь идет о вещах, определяемых родовыми признаками, то должник считается ответственным за неспособность исполнить договор даже при отсутствии вины у него и/или его помощников. Законодатель в § 279 ГГУ фактически узаконил практику делового оборота, согласно которой продавец, обязующийся поставить товар определенного вида самостоятельно или путем закупки у третьих лиц, тем самым дает гарантию своей способности поставить эти товары в оговоренные сроки[24].

Обстоятельствами, освобождающими должника от ответственности, как за ненадлежащее исполнение, так и за полное неисполнение обязательства, по праву стран континентальной Европы являются случай (cas fortuit, Zufall) и непреодолимая сила (force majeure, hohere Gewalt).

Ни один из законодательных актов, как правило, не дает ни определения случая и непреодолимой силы, ни даже перечня их признаков. Признаки этих понятий были выработаны в судебной практике и доктринах Франции, Германии, Швейцарии. Однако при в целом единообразном подходе, как доктрина, так и практика каждой из названных стран по данному вопросу имеют свои особенности.

Случай и непреодолимая сила понимаются как события, происходящие помимо воли должника. Значение данных правовых категорий именно в том и состоит, что при наличии любого из этих событий должник освобождается от ответственности. При этом, однако, правом всех стран предусмотрены ситуации более строгой ответственности должника: он отвечает не только за вину, но и за случай, например должник, находящийся в просрочке (§ 287 ГГУ)[25]. Поэтому иногда возникает необходимость не только дать критерии для

определения события, освобождающего должника от ответственности, но и разграничить случай и непреодолимую силу.

Французское право и, прежде всею, ФГК не проводят никакого разграничения этих понятий, они рассматриваются как однопорядковые явления[26]. Доктрина и практика лишь выработали критерии, с помощью которых определяется наличие обстоятельств, освобождающих от ответственности, безразлично — случая или непреодолимой силы.

Для наличия таких обстоятельств характерно следующее:

• событие или обстоятельство должно быть для соответствующей стороны посторонним (так называемая посторонняя причина - cause etrangere), возникшим без ее вины. На это прямо указано в статье 1147 ФГК, в которой установлено, что «...должник присуждается, при наличии оснований, к уплате убытков, возникших как вследствие неисполнения обязательства, так и вследствие опоздания в исполнении, во всех случаях, когда он не удостоверит, чю неисполнение происходит в силу посторонней причины, которая не может быть поставлена ему в вину, и если, кроме того, с его стороны не было никакой недобросовестности»[27];
• для форс-мажорного обстоятельства характерна его непредвиденность (imprcvisibilite), и оно также не должно быть субъективным (ст. 1150 ФГК);
• ненредотвратимость (inevitabilite). Затруднения при исполнении обязательства не подпадают под это понятие, даже если они существенно влияют на материальное положение должника и носят чрезвычайный характер3*.

С точки зрения подхода к обстоятельствам непреодолимой силы германское право во многом схоже с французским. Однако в Германии правовая практика и доктрина в противоположность Франции, пытаются отграничить случай от непреодолимой силы, обозначая непреодолимую силу

как «квалифицированный случай» (qualifiziertcr Zufall). Случай определяется как событие, которое не может быть поставлено в вину должнику. Характерными признаками случая считаются его непредвиденность (Unvorhersehbarkeit) и неизбежность (Unvertneidbarkeit). Никакие другие обстоятельства (в частности, такие как чрезвычайный характер, размеры события, а также то, является ли оно внешним по отношению к должнику или нет) для определения случая во внимание не принимаются[28].

Германские суды при решении вопроса о наличии форс-мажора учитывают следующие факторы:

• обстоятельство форс-мажора не должно быть поставлено в вину должнику;

признаками форс-мажорных обстоятельств является их непредвиденность (Unvorhersehbarkeit) и непредотвратимость или неизбежность (Unvermeidbarkeit);

• внешний характер события по отношению к должнику, его появление извне (Betriebsfremdkeit);
• чрезвычайность (Aussergewohnlichkeit), т.е. редко случающееся явление[29]".

Следует учитывать, что только абсолютная невозможность исполнения обязательства освобождает должника от ответственности. Если же речь идет об обстоятельствах, лишь затрудняющих исполнение, даже когда затруднения очень велики, обязательство все равно должно быть исполнено. В этом выражается один из основополагающих принципов гражданскою права — принцип святости договора (pacta sunt servanda), нашедший наиболее четкое и безоговорочное закрепление в ст. 1134 ФГК[30].

В настоящее время данный принцип существенно смягчается доктриной «неизменности обстоятельств», суть которой состоит в следующем. Стороны,

вступая в договор, исходят из того, что предпосылкой его осуществления являются определенные, существующие в данный момент обстоятельства, а в случае их изменения стороны могут отступить от договора или потребовать изменения его условий в соответствии с изменившимся характером взаимных обязательств.

Во французском гражданском кодексе данная доктрина прямо не закреплена. Суды, применяя данный принцип, ссылаются на ст. 1244 ФГК, которая дает им право, «учитывая экономическую обстановку», предоставлять должнику отсрочку и рассрочку исполнения. Что касается ст. 1134, закрепляющей принцип безусловного соблюдения договорных обязательств, то предполагается соответствие доктрины о неизменности обстоятельств ее предписаниям, поскольку ч. 3 данной статьи требует добросовестного исполнения обязательств[31].

В 1*ерманском праве данный подход нашел свое место в новой редакции ГГУ 2002 г. В §313 ГГУ установлено, что если обстоятельства, которые считались лежащими в основании договора, существенно изменились после заключения договора и стороны, если бы они предвидели такие обстоятельства, не заключили бы данный договор вообще или заключили бы его на иных условиях, то можно требовать изменения условий договора в той мере, в которой можно ожидать, что сторона вряд ли бы стала исполнять договор в неизмененном виде.

Здесь принимаются во внимание все обстоятельства конкретного случая, в особенности распределение риска, вытекающее из договора или закона. Изменением обстоятельств в указанном контексте является случай, когда существенные представления, которые легли в основу договора, оказались не соответствующими действительности. В том случае, когда изменение условий договора в соответствии с изменившимися условиями (адаптация) оказывается

невозможным или не может ожидаться от стороны договора, потерпевшая сторона может отказаться от этого договора4"*.

Таким образом, можно отметить, что при ближайшем рассмотрении отличия концепций правовой защиты в англо-американской и романо- германской правовых системах не носят столь существенного характера, как это принято считать. Так, во всех правовых системах основным средством защиты, как впрочем, и основной целью потерпевшей стороны, является компенсация понесенных вследствие нарушения убытков, основанием для применения средств правовой защиты является, как правило, само нарушение договора, основанием освобождения нарушителя от ответственности являются обстоятельства непреодолимой силы, признаки которых являются практически идентичными. Кроме того, все правовые системы предоставляют сторонам, фактически, один и тот же набор средств правовой защиты.

По нашему мнению, указанные ' средства защиты можно классифицировать в зависимости от цели их применения. Такая классификация будет носить универсальный характер, так как она применима в рамках практически любой правовой системы, а также международно-правовых актов. Таким образом, все средства защиты можно подразделить на три группы.

К первой группе относятся средства, обеспечивающие реальное исполнение обязательств. Это, в частности, требование о реальном исполнении обязательства, которое включает в себя также требования о безвозмездном устранении недостатков товара и о замене товара. В эту группу входят также право должника исправить недостатки в исполнен*!»! обязательства, предоставление нарушителю дополнительного срока для исправления недостатков, а также уценка товара. Основная цель указанных средств - обеспечить надлежащее исполнение обязательства в соответствии с условиями договора.

4gt; См.: Гражданское уложение Германии... С. 76.

Ко второй ipynnc относятся средства превентивного характера, включающие в себя расторжение договора и приостановление исполнения обязательств. Основная цель таких средств заключается в прекращении или приостановлении обязательств с целью предотвращения дальнейших убытков потерпевшей стороны.

И, наконец, в качестве третьей группы можно выделить средства компенсационного характера - возмещение убытков уплату неустойки или процентов. Основной целью здесь будет являться компенсация потерь, понесенных стороной вследствие нарушения обязательства.