второй Английской революции
I. Что касается напыщенных речей в пользу второй Английской революции, то нужно заметить следующее:
Достаточно уже того, что заговорщики знали: нация не сдвинется с места. Она была безразлична и деловита, но короля ненавидела ровно в той мере, чтобы, не свергая его своими силами, спокойно наблюдать, как это будут делать другие.
Она наблюдала за тем, что делала армия, и бежала или плелась за ней следом. Если же удалось обставить все дело так удачливо и благоразумно, придав ему видимость всего навсего преобразований, происходящих внутри королевской семьи, народ принял все происшедшее как данность.Без сомнения, дружба с Голландией сама по себе была народу антипатична, но ненависть к Франции, конечно, все перевешивала. Хотя виги, как и тори (поскольку в политике принимали участие и те, и другие) видели в активном продвижении вперед людей, обладающих реальными деловыми качествами, спасение для. англиканства от религиозных раскольников. А большинство людей согласилось с этим лишь тогда, когда появился Вильгельм. Но на совести Англии всегда останется тот факт, что силами целой голландской армии она позволила произойти тому, что с ней случилось.
Вполне обоснованная тревога господствующей англиканской касты перед возможным ростом влияния раскольников, вызванная актами о религиозной терпимости, дополнялась остатками страха перед остатками католицизма. Правда, народные массы уже не были расположения к нему и после столетнего отвыкания испытывали от него отчуждение; но в этом случае массы ни в коей мере не могли высказать свое мнение. Если бы в обществе существовала реальная и полная свобода, то католики во всяком случае заняли бы в нем важное место рядом с раскольниками, - скорее вопреки милости двора, чем вследствие нее. Правда, раскольники, получив большее влияние, развязали бы войну на уничтожение «идолопоклонников».
II.
Их печальная участь вызывает в сознании англичанина знакомую нам утешительную мысль: наконец-то Господь обратил свою милость к Англии, оставив беспощадный гнев другим народам.Но что в действительности удалось добиться Англии (при том, что она избегала карающей десницы Божией в силу своего островного положения) и чего не смогло тогда позволить себе ни одно континентальное королевство — это появления двух аристократических партий, которые не только последовательно сменяли друг друга у власти, но и на самом деле были способны править, то есть, имели необходимый кредит у остального народа и открывали его для себя посредством парламентских выборов. От разрушительных движений Англию защищал ее достаточно ограниченный электорат — 200 000 избирателей в Англии и Уэльсе.
Во всяком случае, еще вначале виги не были полностью обособлены от республиканцев, а тори — от яковитов. Тогда еще продолжала существовать относительно большая партия яковитов: учитывая спорность вопроса о новом наследовании, она вполне могла надеяться вновь завоевать успех. Здесь все зависело от того, сможет ли новая, антияковитская Англия сама решить свои проблемы в эти решающие десятилетия. И она решала их самым блистательным образом: оказывая политическое влияние на Европу, создавая рабочие места, развивая промышленность и торговлю.
А яковитство замыкалось во все более узком кругу, становилось все больше предсказуемым и в конце концов угасло. У него были большие права на существование, но однажды его не стало.