Времена реформ, идущих сверху
Абсолютизм, ранее живший, в сущности, упоением от своей власти и жаждущий достижения своих целей, опиравшийся на принадлежащее ему божественное право, принимает образ сул- танизма и начинает проявлять интерес к общественному мнению, или, по крайней мере, создает видимость этого, частично стремясь достичь великих целей, частично наполняясь притязаниями отечественного духа.
В этом смысле он хочет и требует повторного возвышения своего всемогущества, вопреки интересам привилегированных каст, и даже церкви, а также в противовес провинциальным отличиям и особым правам отдельных слоев общества.Общественное мнение пробуждается к жизни французско-европейской, частью негативной, частью позитивно- фантастической литературой и поэзией и само по себе опирается на идею равенства или, по крайней мере, сходства. При этом оно настолько же примиряется с абсолютизмом, насколько считает наилучшим такое государственное устройство, где привилегированные сословия сохраняют только свои привилегии и уже обладают минимальной корпоративной властью, и где они меньше всего отличаются от других. Общественное мнение полагает, что самыми злосчастными являются государства, управляемые знатью, например, Польша и Швеция. Англия представляет в этом смысле исключение. Одновременно общественное мнение все больше и больше выступает в образе «Просвещения» как такового, то есть, абстрагируясь от первоначальных и непроявленных оснований бытия.
Реформа несете собой безусловную централизацию; Просвещение же — враждебность к любой традиции. Просвещенное, то есть, абсолютистское государство, добивается полного внутреннего единства и права полного распоряжения всеми силами общества, общественное же мнение стремится сломать все ограничения.
Высшие сословия пока еще обладают везде наибольшей социальной значимостью и только они способны занимать высокие должности в государстве, а, частично, и в (католической) церкви, но внутренне они больше уже не обладают уверенностью в соблюдении своих привилегий и подвергаются сильному влиянию новых веяний в обществе.
Но если государство черпало свои полновластные полномочия уже не из божественного права, а из представления об общественной пользе, то оно само могло подвергнуться неизбежной опасности перейти из династических рук в другие руки. Только оно не догадывалось, насколько близок был этот момент, а именно — каждый был уверен сейчас в своей способности править, отвечая потребностям общества.
Эта двойственный корень происхождения современного государства — из полностью централизованной власти и из Просвещения — с тех пор постоянно дает о себе знать. Так, традиция политической власти во Франции складывается из наследия Революции и из наполеоновского деспотизма.
К примеру, отвечая такому всеобщему положению вещей, Инструкция Фридриха II, обращенная к Генеральному правлению в 1778 г., звучит следующим образом: «Наши интересы тождественны интересам народа». По убеждению Фридриха Великого, всякий князь уже давно выступает в качестве «1е premier serviteur de l’Etat'» (Завещание от 1752?) Правда, во времена его правления «общественная польза» заменяется концентрацией всех сил в целях войны и военной готовности, а также его неотвратимой и непрерывной диктатурой. Дворяне в его государстве только в ничтожно малой мере были истинными аристократами, по преимуществу же — юнкерами.
115.