Великая держава и сфера обогащения
Первичной везде оказывается воля правителя, и даже в том, чтобы добыть деньги. Купец и промышленник считаются по сути источниками налоговых поступлений. Примерами их деятельности в прошлом могут служить исламские государства средневековья и итальянские государства, начиная с XIV—XV вв.
Налогообложение превратилось в научную дисциплину.Землевладение постепенно перестает быть единственной основой существования, хотя оно еще обладает огромными приоритетом и надежностью; складываются большие состояния и возникают предприятия, которые не зависят от земледелия. Торговля и ремесло мало помалу утрачивают свой преимущественно локальный характер и начинают все больше привыкать к большим просторам.
У океанских народов к этому присоединяется и эксплуатация захваченных ими колоний; последние еще рассматриваются исключительно как владения метрополий. И это продолжается довольно долго, пока не вступает в действие так называемый нормальный кругооборот: ввоз колониального сырья в метрополию и принудительное потребление колониями тех продуктов, которые производятся в метрополии.
В XVII и XVIII вв. расширяется колонизация. В Северной Америке и далее — в Индии образуются огромные французские владения; к ним присоединяются голландские захваты в Ост- и Вест- Индии. Только одна Англия создает большие поселения англичан вдали от родины, поскольку они не оседают в тропических регионах, и к тому же за границу переселяется значительно больше британцев, чем французов.
Испания погибает, и не только из-за своей налоговой политики, «права мертвой руки»[86], монастырского уклада жизни, а также многого другого, но из-за свойственного ей совершенно неиндустриального мироощущения на фоне уже захваченной промышленным развитием Европы.
У Франции своя беда — здесь царствует чудовищно расточительный и жаждущий завоеваний король, который проедает гораздо больше, чем может обеспечить ему министр Кольбер, напрягая силы всей страны; при этом король является объектом завистливого подражания для других монархов Европы.
Кольбер- тинизм, видящий в развитии промышленности средство обогащения, обретает европейское значение119.Французская революция и ее последующая монархическая версия, осуществленная стараниями Наполеона, придали дополнительное звучание примеру Людовика XIV и его системе; а до них и одновременно с ними существовали подражающие им государства. Одновременно, начиная с 1815 г., пример Англии становится образцовым.
Европа становится мастерской для всех пяти частей света; промышленное и политическое превосходство рассматриваются как неразрывно связанные друг с другом. После вовлечения в оборот церковного имущества и упразднения «права мертвой руки», промышленность начинает распоряжаться огромной массой сил и собственности, включая и связанную с ними рабочую силу.
Постепенно набирают мощь машины и массовое производство, формируется необходимый для этого крупный капитал и растет то первоначально небольшое число людей, которые могут распоряжаться своей судьбой. Возникает конкуренция, а вместе с ней - сдерживание взаимных притязаний.
Но одновременно, начиная с Ж.-Ж. Руссо и Французской революции, заметным становится влияние идей равенства, человеческих прав и понятия «достойного человеческого существования». Величайшая политическая свобода соединяется с огромным ростом экономической зависимости; очевидным становится исчезновение среднего сословия.
Ко всему этому присоединяется до смешного удручающее дополнение: в качестве цены за свою политику, войны и другие высокие цели и «прогрессы» государство входит в определенные долги, другими словами, заранее оплачивает свое будущее, тем самым как бы частично заботясь о нем. При этом предполагается, что вышеупомянутое будущее оплатит в вечности проценты по векселям, полученным за такое участие. Государство обучается у коммерсантов и промышленников умению использовать кредит, но оно пренебрегает тем обстоятельством, что нация никогда не позволит ему обанкротиться.
Рядом со всеми остальными мошенниками нынче появляется величайший сверхмошенник — государство.