ЦАРИ, КОРОЛИ И ПОЧТМЕЙСТЕРЫ
а
Ямские дворы - почтовые станции великого князя. Почта Франции служит своему королю. Рожденная в купеческом споре. Великая ди настия почтмейстеров. „Черный кабинет" кардинала Ришелье.
Любопытство почтовых чиновников. Тайна ленинских писем. Нико лай II и чужие секреты. „Черные кабинеты" в Лондоне. Ближний боярин Алексея МихаЙ ловича приоткрывает окно в Европу. Почта — прародительница газет, почтмейстеры — первые издатели „листков новостей".ЯМСКИЕ ДВОРЫ И РЕЛЕ ФРАНЦУЗСКОГО КОРОЛЯ
Мы снова на почтовых трактах Европы. Гонцов стало больше. Торопятся почтальоны рыцарских и духовных орденов. Спешат мясники. Скачут вестники университетов. Во весь опор мчатся посланцы великих князей, королей, императоров. Не торопиться нельзя. Чем стремительнее прибывает известие, тем ценнее оно. Все быстрее пульс жизни... Роль почты растет не по дням, а по часам. Она опять становится опорой власти, начинает влиять на политику. Государство понимает: надо брать в руки связь.
Скорей, скорей! Ни минуты промедления. Но в распоряжении вестников, как и сотни лет назад, только лошадь. И средневековые государи возрождают эстафетную почту. Только меняя лошадей, можно быстро передавать сообщения. Первой обращается к эстафете Россия, затем Франция, Германия, Англия.
В ту пору жителям средневековой Европы наша страна казалась таинственной и недосягаемой. И хотя на границе между русскими землями и Западом никто не сооружал стены, вроде той, что отгородился от мира Китай, разобщенность была огромной. Незримую стену воздвигла история. Обширная сеть дорог, унаследованная от Рима, сблизила государства Западной Европы. К русским землям никто не вымостил подъездных путей. Напротив, черные дни татарского нашествия задержали развитие
международных связей средневековой Руси.
И каково же было удивление европейцев, когда, познакомившись в XV веке с государством московитов, они обнаружили в нем то, чего не имели сами, — ямскую гоньбу, первоклассную по тому времени эстафетную связь, существовавшую с XIII века.Историки исписали много бумаги по поводу происхождения слова «ям». Некоторые начинают его родословную от славянского «яти», «имати», утверждая, что выражение «аз ям» (то есть я беру) породило существительное «ям», означающее сбор, побор, подать, дань.
Подводная повинность — факт беесгюрный. Жители древних княжеств доставляли на подводах, куда прикажут, кладь, грамоты и гонцов. И все же вероятнее, что слово «ям» происходит от татарского «дзям» — дорога, а ямщик от татарского «ям-чи»—
Псначапу извеотия в России доставлялись гонцами. Но окорость их продвижения ие удовлетворяла властителей Руси, и они учреждают ямскую гоньбу — лервокпаосную пс тому времени зотафетную связь, существовавшую в Роооии о XIII векв. Россвя была первой отраисй Европы, обратнвшейоя к зотафетной связи.
проводник. Татарское нашествие оставило множество следов в русском языке.
По мере того как развивалось и крепло Русское государство, приняла иные формы и подводная повинность. Из личной подати она превратилась в дань общины. Эту дань от имени общины по доброй воле стали нести одни и те же люди — ямские охотники, или ямщики.
Во времена Ивана III русская почта претерпела важные из- менения. Дороги, связывающие Москву с другими городами, перешли в государственную собственность и стали называться ямскими дорогами. На них располагались станции — ямские дворы. На каждом дворе — два ямщика, которым казна доверила по тройке лошадей.
Обладатели подорожной, выданной ямским приказом — этим своеобразным почтовым департаментом, — меняли здесь лошадей. Новый ямщик вез их до следующего ямского двора.
Ямщик на такой станции не только лихой кучер. Он обязан наблюдать за дорогой, следить, чтобы волости, деревни, слободы и села, приписанные к яму, исполняли ямскую повинность, наложенную на них государем: строили мосты и гати — бревенчатые настилы на топких болотистых местах.
Быстро мчит известия почта. Нет цены вовремя полученным новостям. Это поняли не только московские государи, но и король Франции Людовик XI. Хитрая лиса король Людовик. Не часто на трон попадает столь ловкий, умный и волевой человек. Силе он предпочитает хитрость. Поссорить врагов, подкупить их приближенных — его любимое занятие. Обширная сеть «доверенных людей» (а попросту говоря, шпионов) трудится во славу ловкого монарха.
— В политике нет мелочей. Любая мелочь подчас обращается в ценность,— так рассуждает Людовик и не жалеет времени, чтобы вникать в дела и своего и соседних государств. Он не ленится переписываться с монархами других стран и своими «доб' рыми верноподданными городами».
ные и выпытанные доверенными людьми, они оседают в секретных досье.
В 1464 году Людовик издает указ о создании почты. «Названный государь и король,— писал король в этом указе,— по совещанию со своими сановниками о большой необходимости и важности для его дел и государства узнавать быстро сведения из всех провинций и сообщать по его усмотрению сведения от себя, повелевает учредить во всех городах, местечках, селах и в местах, где будет признано полезным, известное число лошадей, бегущих с места на место, посредством которых его приказы могли бы исполняться с точностью, и чтобы он мог получать сведения от своих соседей, когда он захочет...»
Тем же указом предусматривалось, «чтобы с настоящего времени впредь на всех больших дорогах государства, на расстоянии каждых 4 лье, были определены известные лица, которые дадут присягу королю служить верою и правдою; лицам этим поручить содержание каждому 4—5 лошадей в хорошей упряжи, способных выдержать бег галопом один перегон...»
Почта Франции создана исключительно для нужд короля. Под страхом смерти запрещалось ее чиновникам давать без ведома его величества лошадей посторонним лицам, независимо от того, кто были эти лица.
Людовик стремится стать абсолютным владыкой Франции.
Это не по вкусу крупным феодалам. Французская аристократия объединяется против короля в Лигу общественного блага. Во главе лиги — герцог Бургундский Карл Смелый.— Я так люблю Францию, что предпочел бы иметь в ней шесть государей вместо одного! — говорит Карл Смелый. Власти короля он предпочитает собственную власть.
В войне, которая началась между Людовиком и его вассалами, французский король широко использовал весь арсенал излюбленных им средств. Затраты на почту, учрежденную за несколько лет до этой жестокой схватки, с лихвой окупили себя.
Почтовые станции для замены уставших лошадей назывались реле. Это французское слово сохранилось в обиходе связистов и по сей день. Так называют небольшой прибор, усиливающий электрический сигнал, ослабевший в пути.
Но вернемся к русским ямским дворам. Ямская служба работает отлично. Однако то, что удовлетворяет французского короля, отвергают властители Русского государства. Ямщики скакали по мере надобности, от случая к случаю. Царь Иван Грозный решает заменить ямскую гоньбу регулярной почтой, отправлявшейся по строгому расписанию.
Иван Г розный не дожил до осуществления своего замысла. В России первая регулярная почта была учреждена в 1665 году при Алексее Михайловиче Романове. Эту почту создали для связи с иностранными государствами. Отсюда и ее название — «немецкая», или «заморская».
Заморская почта ходила из Москвы в Ригу. Ведал ею голландец Иван фон Сведен. Он отправлял корреспонденцию на своих лошадях со своими людьми, получая от казны 1200 рублей в год. Алексей Михайлович придавал заморской почте немаловажное значение — управлял ею Приказ тайных дел, учреждение зловещее...
Вероятно, на заморскую почту царь и его приближенные смотрели как на важный эксперимент. Спустя два года учреждается вторая почтовая линия — от Москвы через Смоленск до Литовской границы, так называемая Виленская почта. В 1668 году фон Сведен передает свои обязанности датчанину Леонтию Марселису. Марселис отправляет почту уже не со своими людьми, а с ямщиками.
Еще четыре года спустя, в 1672 году, царский указ предписывает воеводам и приказным людям посылать деловые письма не со специальными гонцами, а по почте. Этот указ положил начало регулярным почтовым сообщениям в стране.«Посольскому приказу,— пишет историк русской почтовой связи профессор Канивец, — подчинена была вновь учрежденная иностранная почта, т. е. отправление как казенной, так и частной корреспонденции по тем трактам, где это происходило по способу иностранному с почтарями, именно по Рижскому, Виленскому, а потом и Архангельскому (открытому с 1693 г.). Ямской же приказ ведал отправлением царских гонцов на ямских подводах По тем трактам, на которых не происходило другого рода сообщений».
Внедрение нового происходило с трудностями. Ямская езда и регулярная почта долго сосуществовали друг с другом. ,
Я САМ ХОЗЯИН СВОЕЙ ПОЧТЫ
И русские ямские дворы и реле французского короля вызвала к жизни централизация государственной власти. Совсем иначе сложилась судьба английской почтовой связи. Прежде всего купцам Англия обязана тем, что почта перекочевала на ее берега из континентальной Европы.
Однако заморское учреждение вряд ли бы укоренилось на британских островах, если бы не серьезные изменения, происшедшие в Нидерландах.
На рубеже XV и XVI веков, когда в Англии возникла первая регулярная почта, Нидерланды были одной из наиболее развитых стран Европы. В городах Фландрии и Брабанта цеховые организации потеснились, уступая место более развитым предприятиям — мануфактурам.
Расширение производства эхом откликнулось в торговле. Окрепли и развились международные связи. Фламандские купцы появились во многих странах. Поселились они и в Лондоне.
Тому, кто обладал информацией, легче было приумножать богатства. Пустив корни на английской земле, фламандцы тотчас же организовали заграничную почту. Разумеется, эта купеческая почта имела и почтмейстера.
Фламандцы выбирали его из своей среды, а английское правительство утверждало избранника. Другого выхода у англичан не было, так как в ту пору в Англии начисто отсутствовали внутренние почтовые связи.Шло время. К фламандцам, торговавшим в Англии, присоединились купцы других стран. Расширялась и купеческая почта. Она просуществовала добрую сотню" лет и прекратила существование при забавных обстоятельствах.
Д * и UiW ^ ЧД * 4,11 Ч/ р ч., ъ I\W111\J \,11 I ч_/ и LJ
безнадежный тупик. Итальянцы не желали голосовать за Рафаэля ван ден Путте, чью кандидатуру отстаивали фламандцы. И тогда иностранные торговцы обратились к королевскому совету. Пусть английское правительство разрешит спор. К величайшему изумлению спорщиков, и фламандский и итальянский претенденты были отвергнуты. Англичане просто лишили иностранных купцов их многолетней привилегии.
Английские купцы неоднократно жаловались своему правительству, что почта, управляемая фламандцами и итальянцами, задерживает их корреспонденцию.
Англичане прочно усвоили урок, преподанный иностранными купцами. Никаких частных почт. Отныне правительство само
Дело в том, что с фламандским землячеством купцов в Англии соперничало сильное землячество итальянцев. При выборе почтмейстера они отчаянно ссорились, так как каждое из этих землячеств стремилось держать в своих руках связь. На выборах 1558 года спор завел конкурентов в
будет распоряжаться почтовыми связями. А вот немцы рассудили иначе...
В 1516 году император Максимилиан I, глава так называемой Священной римской империи германской нации, и безвестный дотоле итальянский дворянин Франциско де Таксис вступили в любопытную коммерческую сделку. Император знал, что Франциско де Таксис оказал его отцу немалую услугу, организовав во время итальянского похода связь с Германией. Коль скоро расторопный итальянец уже имеет в почтовом деле некоторый опыт, пусть он наладит почтовое сообщение между Брюсселем и Веной.
Сделка была обоюдовыгодной. Император понимал: его депеши будут доставляться быстро и аккуратно. Новоявленный почтмейстер не сомневался в будущих прибылях. Император выдал новому чиновнику неплохой аванс — Франциску де Таксису присвоено звание имперского генерал-почтмейстера,
а служащие его почты освобождены от ряда повинностей и налогов. Многочисленные льготы помогли Таксису отлично организовать новое дело. Так было положено начало самой могучей в истории почты династии почтмейстеров.
Династия просуществовала несколько столетий. Сын Максимилиана, император Карл V благоволил братьям Франциска де Таксиса, в руки которых перешла почтовая империя. Братья разделили империю на дружественные почтовые королевства. Матвею достается Испания, Симону — Милан, Давиду — Тироль. Главой дома становится Иоганн-Баптист. Карл назначает его генерал-почтмейстером в Нидерландах, и братья подчиняются ему так же, как подчинялись недавно Франциску.
Император не только признает право Таксисов на наследование почтовых угодий, но и делает все, чтобы расширить их владения. Дань, взимаемую Таксисами с почтовых станций, он пополняет субсидиями. Всем подданным приказано содействовать почтальонам Таксисов и в случае надобности предоставлять им лошадей.
Леонгард — сын Иоганна-Баптиста, третий владыка почтовой династии — присягает на верность императору. Фердинанд I подтверждает указ Карла V всем курфюрстам, князьям светским и духовным, графам, баронам и простым
людям под страхом немилости и наказания императора надлежит помогать почтальонам Таксиса.
От поколения к поколению растет богатство и влияние династии почтмейстеров. Гонцы Таксисов мчатся по Европе. Развеваются их плащи, украшенные изображением почтового рожка.
И чем выше возносятся почтовые владыки, тем острее их споры и распри с князьями. Поначалу купленные возможностью бесплатно пересылать свою корреспонденцию, германские феодалы спохватились: продешевили! Но не в традиции семейства Таксисов отдавать захваченное. Князья и бароны жалуются: почтовые чиновники не признают местных властей, на почте засилие иностранцев, дом Таксисов презирает германские порядки, смотрит на империю лишь как на дойную корову...
Но что Таксисам князья! Им случалось побеждать и королей! В 1558 году польский король Сигизмунд Август учредил «ради нашего блага и подданных наших блага» первую заграничную почту. Два раза в месяц мчались его курьеры из Кракова через Вену в Венецию, пересекая земли, где владычествовали всесильные Таксисы. Дело в том, что польский король овдовел и судился за наследство с итальянскими родственниками покойной супруги, а судебный процесс требовал переписки с адвокатами. Заграничная почта короля не понравилась Таксисам, и после четырехлетней тяжбы она перестала существовать.
Протестуют князья, пишут жалобы вольные города. Но императоры глухи к претензиям подданных, ведь почта Таксисов бесплатно обеспечивает надежную связь, необходимую для управления империей. Словно в ответ на жалобы вассалов, императорский указ запрещает в 1597 году почту мясников, а год спустя всем князьям предписано оказывать содействие Таксисам, чтобы «с таким трудом и большими расходами учрежденные почты не доводились до упадка и были всюду поддерживаемы, как того требует польза наша и благо империи».
Сын Леонгарда, Ламораль, возводится в графское достоинство. Годовой доход свежеиспеченного графа — около миллиона гульденов. А спустя год новая милость — наследственная должность имперского генерал-почтмейстера. Подобно дворянам, служащие Таксисов получают право носить шпагу. Словно королевский титул, переходит от отца к сыну звание почтмейстера, и граф Ламораль называется теперь в документах Леонгард II.
Цепко держат Таксисы права, дарованные императором. Только их почтальонам разрешено трубить в рожок. И когда в герцогстве Вюртембергском какой-то подмастерье мясника, мчавший-
ся с письмом, осмелился нарушить это правило, почтмейстер Таксисов приказал отобрать рожок силой. За бедного мясника вступился герцог. Скандал разразился изрядный...
Неспроста так ревниво берегли Таксисы монопольные права своих почтовых рожков. Этот сигнал приносил ценные привилегии. При звуках рожка любой встречный экипаж должен был беспрекословно уступать дорогу почтальону. У застав и на паромных переправах сигнал освобождал от подорожной платы. Даже по ночам караульные городских ворот, заслышав рожок, обязаны были открывать ворота. Всякий другой экипаж до утра оставался за городской стеной.
Игра на рожке была искусством. Как писал один польский журналист, существовал даже специальный учебник с длинным заглавием «Обучение игре на рожке для королевских почтальонов с музыкой, заключающей почтовые сигналы». Надо полагать, что музыка эта была очень хороша. Свидетельством этому — обращение к звукам рожка Баха, Гайдна, Моцарта, Шопена и других композиторов...
История с рожком, в который затрубил подмастерье мясника,— пустяк. Таксисы разгрызали орешки и потверже. В 1648 году, поддерживаемый своим правительством, шведский почтмейстер Якоб Бокер попытался организовать сообщение между Ригой, Данцигом и Амстердамом. Ламораль фон Таксис принес жалобу, и планы предприимчивого шведа рухнули...
Двадцать тысяч чиновников в голубых мундирах с желтыми воротниками и обшлагами, в черных лакированных шляпах обслуживали пятьсот почтовых учреждений. Рядовые почтальоны носили через плечо подвешенный на шнурке рожок, старшие чиновники — шпаги.
Так продолжалось до конца XVIII века. Графы фон Таксис стали князьями Турн и Таксис. Но... в 1806 году прекратила свое существование Священная римская империя германской нации, а вместе с ее распадом наступил и конец почтовому владычеству Таксисов. Но сдались они не сразу. Когда в 1815 году победители Наполеона вступили в Париж, Таксисы выхлопотали у союз-
49
4 М Арлазоров
ников право управления почтой, заработав на этом баснословную сумму.
Огромная почтовая армия, ежегодно перевозившая десятки миллионов писем, сотни тысяч пассажиров, перестала существовать лишь в 1876 году. Почта князей Турн и Таксис, словно самостоятельная держава, имела свои собственные марки. Таксисы расстались со своими владениями, получив за них колоссальный выкуп.
Вместе с концом великой почтовой династии угасали и другие частные почты.
ОХОТА ЗА ПОЧТОВЫМИ ТАЙНАМИ
В 1607 году двадцатилетний французский дворянин Арман дю Плесси прибыл в Рим, чтобы получить епископский сан. Бледный, худой, он выглядел совсем мальчиком. Глава католиков невольно спросил будущего епископа, достиг ли он возраста, установленного для столь высокого духовного звания. Не замешкавшись ни на секунду, дворянин склонился в глубоком поклоне'.
— Да, ваше святейшество!
Но, едва успел папа завершить церемониал посвящения, как юный епископ бухнулся на колени.
— Ваше святейшество, отпустите, великий грех... Солгал... Ведь положенного возраста я еще не достиг....
Ловкость молодого француза (а Арман дю Плесси ни на ми-
нуту не сомневался, что, узнав о маленькой лжи, папа не лишит его епископства) развеселила римского первосвященника.
— Он далеко пойдет, этот недюжинный плут! — заметил папа и не ошибся...
Епископ Арман дю Плесси стал герцогом и первым министром Франции. Он прославился на весь мир — ловкий царедворец, храбрый воин и изворотливый мастер политической интриги кардинал Ришелье.
На страницах «Трех мушкетеров» Александр Дюма не пожалел красок, чтобы нарисовать портрет кардинала Ришелье, этого некоронованного владыки Франции. Даже внеся поправки на пылкость романиста, мы увидим зловещую фигуру. Это подтверждают и факты, связанные с историей почты.
Кардинал Ришелье не раз поражал врагов и друзей своей удивительной осведомленностью. Но лишь немногие знали о «черном кабинете» — небольшой комнате в почтовом управлении, где за плотно закрытой дверью трудились молчаливые чиновники. Молчания требовала работа. Здесь «для забавы короля», как любил говаривать кардинал, вскрывали чужие письма, выуживая из них разнообразные сведения. Тот, кому доверяли эту работу, был обречен вести ее до конца дней своих. Болезнь, смерть или тюремная камера в Бастилии — иного выхода из «черного кабинета» не было.
Созданный в 1628 году, «черный кабинет» ежегодно обходился государству в 300 тысяч ливров — сумма по тем временам астрономическая. Но Ришелье денег не жалел, отлично понимая, что сведениям, проскальзывавшим в письмах, нет цены.
Учреждая почту, Людовик XI под страхом смерти запретил смотрителям станций давать лошадей посторонним. Кардинал
Ришельє, наоборот, сделал королевскую почту главным каналом связи государства, запретив подданным французского короля пересылать письма иным, кроме почты, способом. Хитрый кардинал, как опытный загонщик, устроил почтовую облаву, оставив для дичи один выход — в западню. Деньги за доставку корреспонденции пополняли казну, а чужие секреты, раскрывавшиеся в «черном кабинете», сами плыли в руки короля и его первого министра.
■ Генерал-директором и интендантом почт Ришелье назначил своего земляка, дотоле безвестного дворянина Пьера д’Альмераса. Желая угодить благодетелю, свежеиспеченный директор буквально лез из кожи.
Все продавалось и покупалось в ту пору во Франции. Стали предметом купли и продажи тайны, выловленные в тиши «черного кабинета». Иногда торговля этими тайнами доходила до анекдотов. Так, в октябре 1659 года той же почтой, которая везла королю письмо министра Кольбера против знаменитого финансиста Фуке, ехала копия этого же письма, снятая для Фуке его ставленником интендантом почт де Нуво.
Кардинал Ришелье устроил «черный кабинет», чтобы раскрывать секреты чужих писем. Почти одновременно царь Алексей Михайлович Романов позаботился о том, чтобы как можно лучше засекретить свою переписку. Для доставки писем он воспользовался учрежденным им же Приказом тайных дел. Царь не любил оставлять следы секретных указаний, и потому в его письмах частенько фигурирует фраза: «Прочетчи, пришли назад с тем же запечатав сей лист». Адресатам категорически запрещалось оставлять у себя послания Приказа тайных дел.
Но и этот способ секретной связи показался царю недостаточно скрытным. В Приказе тайных дел применяли тайнописные азбуки — секретные шифры для особо важных сообщений. Иногда это была тарабарская грамота, при которой одни буквы заменялись другими. Иногда — мудрая литторея, основанная на применении вместо букв (литер) особым образом чередовавшихся цифр. Была в ходу и замысловатая вязь...
История охоты за почтовыми тайнами изобилует множеством разных историй, заставляющих вспомнить Гоголя.
— Послушайте, Иван Кузьмич, — обращается гоголевский городничий к почтмейстеру, — нельзя ли вам для общей нашей пользы всякое письмо, которое прибывает к вам, в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать?
— Знаю, знаю... Этому не учите, — отвечает почтмейстер, —
это я делаю не то чтобы из предосторожности, а больше из любопытства: смерть люблю узнавать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение...
Вероятно, Гоголь знал немало подобных почтмейстеров. Порукой тому следующая история...
Однажды петербургская фрейлина госпожа Булгакова выбросила ненужные письма. Тряпичник, как называли в ту пору сборщиков макулатуры, продал этот архив московскому букинисту Федору Григорьевичу Шилову.
В руки Шилова шэцало около пятисот донесений генерала Алексеева императору Александру I и министру его двора князю Волконскому, письма недоброй памяти графа Аракчеева и даже письмо царя фельдмаршалу Кутузову, которое Александр I повелел по прочтении уничтожить.
Разумеется, Кутузов выполнил этот приказ. Но ни император, ни фельдмаршал не подозревали, что еще до вручения Кутузову письмо было вскрыто, прочтено и аккуратно переписано в толстую тетрадь, где собралось примерно двести копий чужих писем. Старушка фрейлина выбросила архив московского и петербургского почт-директоров Александра Яковлевича и Константина Яковлевича Булгаковых.
Однако далеко не всегда тем, кто вскрывал чужие письма, удавалось проникнуть в их тайну.
В декабре 1895 года в одиночную камеру № 193 Петербургского дома предварительного заключения доставили нового арестанта. В тюремном списке он числился как помощник присяжного поверенного Владимир Ильич Ульянов.
Письма молодого Ленина из тюрьмы распечатывались тюремным начальством. И безуспешно...
Спустя много лет Анна Ильинична Ульянова раскрыла секреты этой переписки. Секреты не доверялись конвертам. Письмо посылалось в книге. Условный значок на седьмой странице подсказывал номер страницы, на которой было написано письмо. Складывая буквы, отмеченные едва заметными точками и штришками, заключенный узнавал новости с воли.
Затем Владимир Ильич обратился к более быстрому способу— «белым по белому». Между строк получаемых журналов Ленин писал молоком. Проявлялось молочное письмо просто. Достаточно было немного нагреть бумагу, чтобы на ней проступила бесцветная запись.
^Пользовался Ленин и шифрами, причем шифрами чрезвычайной сложности. Шестьдесят семь лет безмолствовало одно из ленинских писем, написанных в тюрьме, на обороте старой карты.
Оно было зашифровано так тщательно, что даже лучшие специалисты-шифровальщики не смогли подобрать ключей к ленинскому коду. Письмо выглядело полнейшей головоломкой: непонятный текст с обилием слов-сокращений, под ним другой, едва заметный в россыпи цифр, разбросанных между словами и строчками.
В 1962 году таинственная записка попала в руки доктора исторических наук Э. Корольчук. Год билась семидесятидвухлетняя женщина над загадкой письма. И вдруг неожиданная мысль — среди цифр, разбросанных по рукописи, неоднократно встречалось сочетание «3—7». Не ключ ли это? Быть может, Владимир Ильич шифровал текст, переставляя буквы в соответствии с этими цифрами?
Догадка оказалась справедливой, но до окончательной расшифровки было далеко. Ленин маскировал шифр. Он широко пользовался сокращениями, подчас используя для записи четыре языка — немецкий, английский, французский и латинский. Не сразу установила Корольчук значение некоторых слов-сокращений. Так, например, слово «воры» означало «вопросы», «пц»—■ «полиция», «лабриз» — «листок большого распространения и значения».
Пока прочтено лишь первое из трех писем, написанных на старой карте. Исследование продолжается...
Борьба с революционерами, желание знать мысли и настроения своих подданных побудили русских царей последовать примерам кардинала Ришелье. «Черные кабинеты» возникли в крупнейших городах Российской империи. Сегодня мы знаем много интересного об этих сверхсекретных учреждениях. Вскоре после революции, в 1918 году, журнал «Былое» опубликовал весьма обстоятельные воспоминания одного из бывших царских цензоров. Не могу не привести из них отрывок, похожий скорее на приключенческий роман, нежели на воспоминания чиновника.
«Вход в «черный кабинет», — вспоминал бывший цензор,— был замаскирован большим желтым шкафом, казенного типа, через который «секретные» чиновники из служебного кабинета старшего цензора проходили в «святая святых». Таким образом, посторонний человек, даже если бы ему удалось пройти через все комнаты гласной цензуры и войти в кабинет старшего цензора, все-таки не мог бы проникнуть в «черный кабинет», ибо трудно допустить, чтобы он полез в шкаф, дверцы которого автоматически закрывались; другого же входа с этой стороны цензуры в секретное отделение не было. Из «черного же кабинета» был еще другой выход, по коридору, через кухню, где постоянно находились несколько сторожей...»
Итак, через шкаф секретные чиновники прибывали к месту своей секретной работы. Надо заметить, что были они людьми образованными, знали по нескольку языков, причем отдельные полиглоты владели десятью-пятнадцатью языками. Из экспедиции почтамта специальная подъемная машина доставляла им «сырье» — письма по каким-либо причинам показавшиеся подозрительными. Вскрывали здесь эти письма виртуозно, даже если они были запечатаны сургучными печатями или пломбами. Как свидетельствует автор воспоминаний, двенадцать чиновников в петербургском «черном кабинете» ежедневно обрабатывали две-три тысячи писем. Такие же «черные кабинеты», только меньших размеров, существовали в Москве, Варшаве, Одессе, Киеве, Харькове, Риге, Вильне, Тифлисе, Томске. В Нижнем Новгороде и Казани они то открывались, то закрывались — по мере надобности. Конверт с выписками из писем передавался для чтения министру внутренних дел и самому царю. К слову сказать, последний владыка России Николай II очень любил это чтение. Стоило чиновникам задержать конверт с выписками, как он тотчас же напоминал о задержке.
Разумеется, что такого рода учреждения действовали во многих странах. Рассказывают, что граф Н. П. Игнатьев, будучи военным атташе в Англии, обнаружил однажды, что его письмо вскрывалось. И хотя британский министр иностранных дел дал слово, что в Англии не существует «черного кабинета», Игнатьев доказал обратное. Министру осталось лишь отшутиться:
— Неужели вы думаете, что нам не интересно знать, что пишет вам министр и что вы ему докладываете?
Игнатьев сделал из этого случая необходимые выводы. Переехав в другую страну, он, посол России, частенько отправлял донесения в грошовых конвертах, пропахнувших селедками и дешевым мылом. Его лакей надписывал эти конверты, и письма уходили по частным адресам к дворникам и истопникам министерства иностранных дел, которые передавали их по назначению.
Любопытно, что много лет спустя дипломаты следующего поколения сумели еще раз убедиться в том, что их английские коллеги не отказались от методов своих отцов. История, которую описывает в своих воспоминаниях бывший советский посол в Англии академик И. М. Майский,— тому убедительное подтверждение.
Эта история произошла в 1933 году, после того как советские органы госбезопасности арестовали группу инженеров фирмы «Метро-Виккерс», занимавшихся в Москве саботажем. Защищая интересы своих сограждан, английский посол Эсмонд Овий попытался вести переговоры с Советским правительством в ульти
мативном тоне. Посла призвали к порядку, и тогда, в отместку, он стал искажать в докладах своему правительству суть переговоров.
Народный комиссар иностранных дел М. М. Литвинов быстро понял, что правительство Великобритании получает искаженную информацию. Он стал посылать советскому послу в Лондоне Майскому записи своих бесед с британским послом обычными заказными письмами. Так как на лондонском почтамте эти письма вскрывались, то копии записей бесед Литвинова и Овия попали в министерство иностранных дел. Британское правительство поняло положение дел и отозвало Овия из СССР.
Закончив на этом рассказ об охоте за тайнами, доверенными почте, мы вернемся снова в XVII век, в царствование Алексея Михайловича Романова.
ЛЮБОПЫТНЫЙ ЦАРЬ. ПОЧТОВЫЕ ТРАКТЫ И «ЛИСТКИ НОВОСТЕЙ»
Говорят, что любопытство кардинала Ришелье породило «черный кабинет», а любопытство русского царя Алексея Романова в том же XVII веке подняло на новую ступень русскую почту. Но в любопытстве ли дело? Разумеется, нет. Наивно объяснять так процессы, подчиненные одним и тем^же закономерностям истории. Власть русского царя, равно как и французского короля, крепла...
Да, многое становилось иным в древней русской столице. При монастырях возникли школы. Типографии печатали светские и духовные книги. Давал свои первые спектакли театр, организованный немецким пастором Грегори в «комедийной хоромине». Шли занятия в «типографическом училище».
Как остроумно заметил известный русский историк В. О. Ключевский, царь Алексей Михайлович одной ногой стоял на русской
почве, другую же занес на почву иностранную. Эту мысль подтверждает и история почты: наряду с ямской ездой при Алексее Михайловиче организуется «немецкая», или, как ее называли, «заморская» почта...
Человек в высокой боярской шапке, с окладистой бородой смотрит большими выразительными глазами с почтовой марки. Под ее портретом — почтовый возок. Рядом — гонец, лихо трубящий в рожок. Так несколько лет назад советские связисты воздали дань уважения тому, кто многим способствовал становлению и укреплению русской почты.
Сын небогатого псковского помещика Афанасий Лаврентьевич Ордын-Нащокин привез ко двору Алексея Михайловича редкое по тем временам богатство — высокую образованность. Средневековое министерство иностранных дел — Посольский приказ — в 1667 году доверяет ему ответственное поручение. В деревне Ан- друсове, близ Смоленска, Ордын-Нащокин на выгодных условиях подписывает перемирие с Польшей.
Подписывая договор, Ордын-Нащокин включил в него специальный пункт о регулярных сношениях между Москвой и Польшей. Этот пункт предусматривал отправление «грамот» и «грамоток». Солидное слово «грамота» означало дипломатические письма. Пренебрежительным «грамотка» называлась частная корреспонденция. Ее перевозили по таксе, установленной казной. Докладывая царю о начале работы международной почтовой линии, Ордын-Нащокин писал: «Это великое государственное дело впредь к умножению всякого добра царству Московскому будет».
Царь оценил усердие дипломата. Ордын-Нащокин, не обладая
родословной длиною в несколько аршин, получает звание ближнего боярина. Затем его ставят во главе Посольского приказа с титулом «царственные большие печати и государственных посольских дел сберегателя».
Ордын-Нащокин был поборником политики широких связей со всем миром. Для осуществления такой политики нужна обширная информация. Не удивительно, что важнейшим каналом этой информации становятся иностранные почты. Они же поставляют новости для рукописной газеты «Куранты», выпускавшейся в Посольском приказе.
Историки прошлого любят объяснять появление этой газеты любопытством царя Алексея Михайловича. Возможно, царь и был любопытен. Но думается, что прежде всего своим рождением первая русская газета обязана почте...
Предшественниками «Курантов» были немецкие «летучие листки». Они появились в Германии в конце XV века, вскоре после изобретения Иоганном Гутенбергом книгопечатания, и самым тесным образом связаны с почтой.
Поначалу почтмейстеры делились новостями, попавшими в их руки, со своими товарищами по профессии. Они передавали эти новости на соседние почтовые станции, записывая их на описях, сопровождавших почту. Потом новости стали писать на отдельных листах, и, наконец, после изобретения-, книгопечатания, какой-то догадливый почтмейстер решил торговать новостями.
В библиотеке университета немецкого города Галле сохранился один из таких листков, украшенный фигурой почтальона, несущего письмо с примечательным названием: «Почтовый вестник».
На таких листках не всегда указаны год и место издания, но зато на недостаток новостей жало-
Эта марка свсесб- ваться не приходилось. «Летучие листки» сообразный памятник из- „
дателям «листков нс- щали о результатах сражении, процессах над
востей». ведьмами и различных сверхъестественных исто
риях. Средневековые газетчики любили сенсации немногим меньше, чем их современные коллеги.
Но еще задолго до того, как идея газеты возникла у почтовых чиновников, свет увидели ее предки. В то время слово «газета» знали жители одной лишь страны мира — Венеции, причем имело оно там иной смысл. Венецианцы называли газетой мелкую серебряную монету. Именно она была ценой за чтение рукописного «листка новостей». В Венецианской республике с ее широко разветвленными политическими и торговыми
В начале XVII века франкфуртский книгопродавец Эммель начал издавать газету регулярно. В 1616 году его примеру последовал местный почтмейстер Иоганн фон Биргден, основавший «Франкфуртскую почтамскую газету». Эммель возмутился и потребовал лишить почтмейстера права издания газеты. Ничего не вышло. Напротив, каких-то полтора десятка лет спустя почтмей- стер фон Биргден сам объявил войну другим издателям «листков новостей» и победил своих конкурентов. Удивляться не приходится. Фон Биргден — чиновник почтового дома Таксис. По его просьбе сам император Фердинанд потребовал от отцов города Франкфурта, «чтобы никому, помимо лиц, кои будут указаны графом Таксисом, не разрешалось печатание газеты».
связями новости были ценностью. Купцам и политикам важно было знать обо всем происходящем в мире. Особенно купцам венецианским. Ведь Венеция была своего рода перевалочным пунктом между Востоком и Западом. Здесь делалась большая коммерция.
В порту, куда приплывали корабли под разными флагами, и начал свою деятельность «цех писателей новостей» — одна из первых в мире журналистских организаций. Агенты специального бюро старательно собирали рассказы моряков. Они интересовались ценами на товары, сроками прибытия и отплытия кораблей и теми событиями, которые происходили в чужеземных странах. Средневековые репортеры, подобно своим современным коллегам, шныряли по порту, выискивая наибблее интересные факты.
Родители газеты — торговля и почта. Беседуя с путешественниками, почтмейстеры накапливали информацию. Изобретение книгопечатания сделало эту информацию предметом купли-продажи.
«Газеты прежде всего возникли из почтовых домов, и поэтому именно почтмейстеры пользуются столь значительными государ" ственными привилегиями, так как через них делается-известным ход истории, и в почтамтах, как бы в каких-либо фабриках, можно приобрести сведения о том, что происходит на свете»,— читаем мы в почтовых правилах XVIII века, выпущенных в Иене.
Газеты — барометр своего времени, и не случайно от слова «цент» ведет свое происхождение немецкое «цейтунг» — газета. К часам, ко времени, имеет отношение название первой русской газеты — «Куранты» и современных газет на английском языке «Таймс», на францувском — «Тан».
Поначалу выходившие раз в полугодие, средневековые почтовые газеты стали ежемесячными, еженедельными, а затем и ежедневными. Их издание приносило большие прибыли. Иностранная почта, учрежденная в конце XVII века в России, включила и нашу страну в круговорот новостей, которыми обменивались государства Европы. С любопытством читал Алексей Михайлович «Куранты». Но пожалуй, еще больше ждали новостей заморской почты политики и купцы.
Современная почта поставила издателям «листков новостей» своеобразные памятники. В 1961 году по поводу трехсотлетия газеты «Меркури польски» вышли три марки. Помимо юбиляра «Меркури польски», на них изображены нелегальная газета «Пролетариат», издававшаяся революционерами в 1883 году, и «Речь Посполита», выходившая в 1944 году в Польше, освобожденной от фашистских оккупантові
В 1962 году пятидесятилетие «Правды» было отмечено специальной серией советских почтовых марок. На марках Германской Демократической Республики мы видим- славную газету «Роте Фане».
Рожденные почтой, газеты и сегодня связаны с ней тесными узами. Ведь последние новости доставляют в редакцию телеграф и почта, а «листок новостей», еще пахнущий типографской краской, приносит поутру почтальон.
Современному читателю, привыкшему к миллионным тиражам газет, вероятно, небезынтересно будет узнать, что всего лишь сто с лишним лет назад подписчиков было так немного, что каждый из них получал газеты и журналы в специальных пакетах. Каково бы было клеить и паковать такие пакеты сегодня? Сколько тысяч рук понадобилось бы для операции, ставшей совершенно ненужной?