Реформации: массы, мотивы их поведения и последствия совершенного. - Лютер
Значительная часть населения, несомненно, без труда примкнула к реформаторам: было приятно немедленно отказаться от молитвы, покаяния, прекратить соблюдение поста, не знать обетов и отпущения грехов, и, как надеялись, не платить больше никакой десятины (ведь крестьяне никогда не были свободны от нее).
Реформация, возможно, имеет огромную притягательную силу для всех, кто по своей воле больше ничего не должен.Бонивар76 везде подчеркивает это: Реформация воспринимается огромным большинством как антипод аскезы (Се monde est faict a dos d’asne"; если мешок перевешивает влево, а ты хочешь укрепить его посредине, он падает вправо). Насколько же иным было воздействие христианства на людей в самом начале его истории: новизна, собственность брошена к ногам апостолов; и напротив, нынче — «nos evangelistes de taverne»'”. Худшая часть населения вышла на передний план. В эпоху реформационного перехода грубому насилию подвергались священники и им подоб- ‘ «Жребий брошен» (лат.) - изречение Цезаря. " Этот мир сотворен с ослиной спиной (франц.) «Мы - трактирные евангелисты!» (франц.) ные. Где же еще проповедь Евангелия сопровождалась улучшением жизни, если исключить en la val d’Engroigne (вальденсы) et nostre ville de Geneve»[72]? Но и здесь случилось то же, но позже и с большими усилиями, поскольку вначале участвовало «реи de gentz de Ыеп», но скорее, речь шла о «les plus debordez»[73]. Это происходило в городе и в десяти часах ходьбы от него, при жестоком обращении со священниками и монахами и т. д., из одной лишь ненависти к церкви, а не из любви к Евангелию, иначе эти люди начали бы свои реформы с самих себя (Реформация делала главные успехи не благодаря своему позитивному учению, но через отрицание предшествующего — без этого нельзя было бы завоевать массы).
Возможно, в целом у реформаторов было очень тяжело на душе среди разгулья народных масс, алчных властей, рядом со своими жалкими коллегами (свежеиспеченными пасторами всех мастей), и при взгляде на себя со стороны.
Это были анабаптисты, что значит — рвущийся вперед специфический дух Реформации, стойкий призыв, звучащий из тьмы. Страшные проклятия в сторону папства, возможно, обладали частичным эффектом, поскольку насильно лишали скрытого соблазна к возвращению. Но с какой охотой сохранил бы Меланхтон хоть какие-то свои отношения с прежней церковью!Вместе с Реформацией в людях пробудились разнообразнейшие духовные порывы: разрыв со всем историческим - ведь когда обрывалась связь со столь обширным историческим наследием, то (для многих) исчезали границы. Далее, пробудились осколки всевозможных прошлых ересей, пребывавших до того в тени.
По осознанному или неосознанному представлению Ланга77 в действительности преемником Реформации должен был сразу же стать реформационный союз. Только без быстрого появления догматически прочных и ортодоксально настроенных церквей все это разрешилось бы в сумятицу, баптизм, общение с духами и т. д. (вместо «просвещения» свое место мгновенно занял бы баптизм), во всеобщую рознь, а ситуацией легко и полностью завладела бы реакция (которая позже показала свою силу!).
Здесь и там мечтатели берут свой оптимистический разбег, чтобы соединиться в единый Божий народ со строгой дисциплиной, как когда-то это сделали гуситы. Но у реформаторов еще слишком мало единодушия, а с опытом Мюнстера они ознакомились слишком поздно.
Благодаря вопросам об оправдании, благих делах, несвободе воли и им подобным вся этика отправилась в свободное плавание.
Внезапно открылось, будто Бог сотворил и зло (Ганс Денк, а также отдельные реформаторы, например, Цвингли, были достаточно логичными, когда присоединяли к этому окончательное блаженство злодеев и даже отвергнутых духов).
Многие были приведены в полное расстройство, обнаружив в себе врожденную склонность к болтовне. Это были те, кого подстегивал к пророчествам дух противоречия.
Но можем ли мы думать, будто Лютер и другие реформаторы должны были действовать в соответствии со всеми статьями придуманной нами программы? Ведь существовал именно этот Лютер в его конкретном выражении, и никакой иной; нам надо принять его таким, каким он был.
Жалуются на «твердолобость» Лютера — но без этой, не способной на капитуляцию, твердолобости одного из людей, все, наверное, могло бы повернуть вспять.
Учение Лютера об оправдании, являющееся новшеством по сравнению со всей предыдущей церковью, фактически упраздняется в настоящее время всеми, даже верующими протестантскими теологами, или же толкуется таким образом, что реформаторы и их верные последователи прокляли бы его как папистское или арминианское понятие78.
53.