ПЕРВАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА В ВОСПОМИНАНИЯХ И ОЦЕНКАХ СОВРЕМЕННИКОВ

Доц. О.А. Исхакова

27 апреля 1906 г. состоялось событие исторического масштаба - в России начала работу Государственная дума - представитель­ное учреждение с законодательными полномочиями.

Хотя избирательный закон 11 декабря 1905 г. вводил принципы неравного, непрямого, невсеобщего избирательного права, тем не менее, учреждение народного представительства открывало доступ к рычагам власти представителям различных социальных слоев рос­сийского общества.

При этом широко освещавшая избирательную кампанию оппо­зиционная периодическая печать подчеркивала сложные условия, в которых проходили выборы, сопровождавшиеся административным произволом и полицейским насилием в отношении избирателей и прогрессивных кандидатов, в том числе от либеральных партий: Конституционно-демократической и Союза 17 октября.

Правительство выпустило специальный циркуляр, запрещаю­щий руководящим государственным служащим принимать участие в предвыборной борьбе, рядовым чиновникам грозило увольнение в случае их несогласия с политикой правительства или в случае их при­надлежности к кадетской партии, в связи с чем ряд кандидатов- кадетов были уволены со службы. Полиция закрыла некоторые кадет­ские печатные органы: «Свободный народ» и «Народная свобода» в Петербурге, «Жизнь и свобода» в Москве, «Северный край» в Яро­славле, «Волна» и «Мир» в Харькове, «Юг» в Херсоне и др. Во Вла­димире, Нижнем Новгороде и других городах запрещались предвы­борные собрания кадетов, арестовывались лица, распространявшие партийную литературу, которая конфисковывалась. В Тамбове из-за преследований полиции не мог собраться партийный кадетский коми-

и

тет и т.п.¹ Распоряжение ряда ведомств, запрещающее чиновникам вступать в политические партии, сократило приток новых членов в партию октябристов, а запрет петербургского градоначальника на проведение в столице и ее пригородах «всяких публичных и частных собраний политического и экономического характера» на 1,5 месяца парализовал деятельность октябристов в Петербурге и столичном уезде. Явное расхождение правительственного курса с основами Ма­нифеста 17 октября привело к разногласиям октябристов с властями. Лидер Союза 17 октября Д.Н. Шипов писал, что политика правитель­

ства являлась «глумлением» над Манифестом 17 октября, поскольку оно «продолжало неизменно следовать по пути насилий и произво­ла»: «Собрания воспрещались; печать подвергалась самому сурово­му преследованию, высылка лиц административными распоряжения­ми производилась энергичнее прежнего; и во всей стране господство­вал режим чрезвычайной или усиленной охраны»².

Последнее замечание Д.Н. Шипова немаловажно, так как первые выборы проводились в условиях революции: к началу работы Думы 82 из 87 губерний и областей Российской империи находились на во­енном положении или в условиях усиленной и чрезвычайной охраны. Об обстановке, в которой проходила избирательная кампания в Госу­дарственную думу и Государственный совет в провинции, характерно и образно вспоминал один из лидеров кадетской партии Ф.И.Родичев. Председатель земского собрания Тверской губернии предводитель дворянства Ф.А.Головин не успел произнести приветствие, обращен­ное к земским гласным, как «в эту минуту раздался взрыв, потрясший все окна в доме. Головин не докончил слова и бросился к дверям.

- Что такое?

- В губернатора бросили бомбу, его разорвало на части, и на

о

стенах Дворянского собрания куски его мяса и мозги»³.

По словам Родичева, черносотенцы надеялись на то, что дан­ный террористический акт произведет негативное впечатление на избирателей, однако на следующий день на избирательных участ­ках уже никто не вспоминал об убийстве губернатора. Родичева по­разило общее равнодушие к данному преступлению, царившее как среди рядовых граждан, так и среди соратников по партии⁴.

Репрессивные меры полиции и административных властей, при­менявшиеся с целью стабилизации политической обстановки в стране в рамках положения об усиленной и чрезвычайной охране, производи­ли на население обратное действие. Как справедливо заметил кадет­ский публицист Ф.Мускатблит, «ничто не способствует росту оппозиции так, как выдвигаемые против нее чрезвычайные меры»⁵.

О массовом распространении оппозиционных настроений сре­ди избирателей свидетельствуют донесения губернаторов министру внутренних дел. Так, губернатор Костромской губернии докладывал, что крестьянин Юрьевского уезда П.Горохов был избран в Государ-

60 ственную думу «исключительно потому, что он содержался в тюрь­ме по обвинению в составлении крестьянских приговоров, близких по содержанию к программе Всероссийского крестьянского союза.

При этом кадетские публицисты отметили, что в сельской ме­стности активность избирателей была ниже, чем в городах: на съез­дах мелких землевладельцев в 114 уездах 38 губерний на выборы явилось всего 15,4% избирателей, в 19 губерниях процент явивших­ся был выше этой цифры и в 19 губерниях - ниже⁷. Современники обоснованно объясняли абсентеизм сельских избирателей не рас­пространением в среде крестьянства идей бойкота, а условиями выборов, созданными администрацией: несвоевременным извеще­нием избирателей о времени и месте избирательного съезда, поли­цейским произволом и насилием и т.п.⁸ Лидер кадетов П.Н.Милюков в качестве причины низкой активности избирателей называл отсут­ствие политической агитации партий в деревне из-за краткости сро­ков, установленных для предвыборной кампании, а также «напуган- ность провинции» политическими репрессиями⁹. Характерно наблю­дение публицистов о сословной психологии крестьян, которые «проявили недоверчивое отношение... ко всем другим сословиям» и «старались по возможности выбирать только крестьян»¹⁰. При этом доверие крестьянства вызывал не зажиточный односельчанин, а «средний торговый крестьянин, мало связанный с начальством (во­лостным или уездным) или совсем его игнорирующий»¹¹.

В результате по итогам избирательной кампании полную по­беду одержали кадеты. Из 497 членов Думы 178 депутатов оказа­лись кадетами, при этом они заняли наиболее ответственные посты в Думе. Ее первым председателем единодушно был избран член ЦК кадетской партии юрист С.А.Муромцев, получивший 426 голосов из 436. До завершения работы Думы он пользовался громадным ува­жением и авторитетом не только у депутатов, но и у министров.

писал публицист А.Цитрон, Муромцев был «идеальным председа­телем», в совершенстве управлявшим сложным парламентским ме­ханизмом: «Голос твердый, даже властный, осанка полна достоин­ства, изящная фигура во фраке, с живыми юношескими глазами... Он импонирует палате и министрам. ... Муромцев - аналитик: его мысль, индуктивно построенная, всегда ясна; речь отчетлива и не блещет истасканными выражениями ораторского искусства»¹².

Сами кадеты в целом объективно проанализировали причины своей победы на выборах. В.А.Маклаков справедливо заметил, что успех партии на выборах объяснялся изменением политической си­туации в стране после поражения Декабрьского вооруженного вос­стания в Москве и соответственно переменой в настроении обыва­телей. Кадетская партия в глазах населения казалась партией мир­ногопреобразования¹³. С другой стороны, П.Н.Милюков указывал на ту невольную «помощь», которую оказали кадетам революционно­демократические партии (социал-демократы и эсеры), бойкотиро­вавшие выборы, в связи с чем кадеты оказались самой левой пар­тией на выборах. Обращаясь к данному вопросу в воспоминаниях, лидер партии назвал триумф кадетов в ходе избирательной кампа­нии «наша сомнительная победа»¹⁴.

27 апреля 1906 года состоялся торжественный прием в Зим­нем дворце, который должен был подчеркнуть историческую значи­мость открытия первого народного представительства. Это событие произвело сильное впечатление на современников, во многих ме­муарах как царских сановников, так и депутатов можно найти инте­ресные зарисовки и описания приема, которые позволяют восстано­вить картину событий с разных сторон «баррикад».

«Утром 27-го меры принимаются такие, как будто ожидается ка­кое-то шествие, - писал А.Цитрон. - Однако был отдан, по-видимому, приказ полиции “быть вежливой”. Действительно полиция вежлива до приторности. Иногда забудется городовой и съездит по загривку про­бивающегося вперед локтями рабочего или крестьянина, но сейчас же опомнится и сконфуженный отойдет от побитого “гражданина”.

У Зимнего дворца были расположены войска в парадной форме. Из Москвы специально для церемонии были доставлены государст­венные регалии: знамя, меч, скипетр, держава и царская корона. На трон, расположенный в центре Георгиевского зала дворца, была на­кинута императорская горностаевая мантия, «причем говорили, что государыня сама расположила эту мантию на троне, дабы она спада­ла художественными складками»¹⁶. Зал разделили бархатными шну­рами на две части, оставив между ними центральный проход. Под звуки государственного гимна высшие сановники внесли государст­венные регалии. За ними следовали Николай II, члены императорской фамилии, фрейлины и военная свита императора. Ф.И.Родичев с иронией описывал церемонию «большого выхода»: «Впереди шел пресмешной лысый мужчина, помахивая жезлом и как-то странно вы­кидывая в сторону и прямо ножки в белых шелковых чулках. Мужчина шел, весьма довольный сам собою. .Наконец, появились Их Величе­ства. Впереди шла Мария Федоровна, с добрыми, милыми, веселыми глазками. Ей было, по-видимому, приятно все, что происходит, и за­нятно. За ней император и Александра Федоровна»¹⁷.

Левую сторону от трона заняли депутаты Государственной ду­мы, а правую - члены Государственного Совета и Сената, высшие во­енные и гражданские сановники. Как отметили все очевидцы события «контраст получился поразительный». Правая сторона зала сверкала золотом парадных мундиров, орденами и драгоценностями. Согласно Правилам о ношении придворными чинами установленных форм одежды (1882 г.) на больших торжественных выходах придворным надлежало быть в парадной форме одежды при всех регалиях и ор- денах¹⁸, дамам в особо оговоренных случаях - в русских придворных платьях. При этом «исходя из наивной мысли, что народных предста­вителей, среди коих было множество крестьян, надо поразить велико­лепием двора, члены царствующего дома женского пола надели на себя едва ли не все имеющиеся у них драгоценности. Они буквально были покрыты жемчугами и бриллиантами»¹⁹. По левой стороне зала «толпились члены Государственной думы и среди них - ничтожное количество людей во фраках и сюртуках, подавляющее же большин­ство их, как будто нарочно демонстративно занявших первые места, ближайшие к трону, были члены Думы в рабочих блузах, рубашках-

63 косоворотках; за ними толпа крестьян в самых разнообразных костю­мах, некоторые в национальных уборах, и масса членов Думы от ду- ховенства»²⁰. Многие депутаты привлекали к себе внимание своими «фантастическими костюмами», как будто специально стремились выразить свое «презрение к светским условностям». На одном из них, «дворянине Тверской губернии, был лиловый спортивный костюм с короткими брюками и красным галстуком, толстые чулки и горные бо-

21

тинки; в руках он держал соломенное канотье»²¹.

После проведенного молебна император обратился к присутст­вующимс речью. По свидетельству С.Ю.Витте проект приветственно­го слова был составлен кадетами во главе с В.И.Ковалевским и пере­дан императору через дворцового коменданта Д.Ф.Трепова По за­мыслу составителей, император в тронной речи должен был огласить основные законодательные направления деятельности Думы, кото­рые намеривались реализовать кадеты в парламенте: политическая амнистия, подготовка законопроектов о гражданских свободах; введе­ние всеобщего избирательного права, расширение бюджетных пра­вомочий Думы и пр.²³ Однако император, как отмечали его прибли­женные, сам блестяще справился с составлением своего выступле­ния. Он приветствовал в лице депутатов лучших людей, избранных народом, и выразил уверенность в том, что депутаты отдадут «все свои силы на самоотверженное служение Отечеству для выяснения нужд крестьянства», «просвещения народа и развития его благосос­тояния», в целях установления порядка на основе права. Николай II назвал открытие Государственной думы днем «обновления нравст­венного облика земли русской. Днем возрождения ее лучших сил»²⁴.

Сами кадетские лидеры были вынуждены признать, что речь императора, «хорошо написанная», произнесенная «с правильными ударениями, с полным пониманием каждой фразы, ясно и искренно» была благосклонно встречена присутствующими. «Я не раз слышал потом мнение, - писал Родичев, - что Николай II не был умен. Тот, кто слышал его речь, обращенную к Думе, не мог с этим согласить­ся. Нет, - этот человек все очень хорошо понимал. Недостатки его и противоречия не были недостатками ума»²⁵.

С другой стороны, сама церемония большого выхода произве­ла негативное впечатление на народных избранников, особенно на

представителей от крестьянства. «Золота-то на этом пузе сколько, - целую деревню можно бы зиму прокормить», - приводит Родичев в воспоминаниях слова стоявших рядом с ним крестьян²⁶. Восточная роскошь двора и нищета «серой, почти сермяжной толпы, представ­лявшей народную Россию», усиливало стоявшее в зале напряжение классовой ненависти. Наэлектризованную атмосферу чувствовали присутствовавшие с обеих сторон. Многие депутаты откровенно де­монстрировали свое презрение и враждебность к власти. «Проходя через Гербовый зал, где находились в своих великолепных при­дворных русских платьях городские дамы, один из депутатов обра­тился к своему спутнику со словами: “Что это? Мы находимся в зоо­логическом саду?” Сказано это было демонстративно громко», - вспоминал В.Н.Воейков²⁷. В.Н.Коковцову в толпе народных депута­тов запомнилась «фигура человека высокого роста в рабочей блузе и высоких смазанных сапогах, с насмешливым и наглым видом рас­сматривавшего трон и всех, кто окружал его»: «Я просто не мог от­вести глаз от него во время чтения государем своей речи, обращен­ной к вновь избранным членам Государственной думы, - таким пре­зрением и злобой дышало это наглое лицо»²⁸. Депутатом, который произвел столь сильное впечатление на министра, был Ф. М. Онип-

29

ко²⁹ - один из основателей Трудовой группы, активный агитатор Всероссийского крестьянского союза, организатор и участник воо­руженного восстания в Кронштадте в июле 1906 г.

Неприязнь со стороны народа остро почувствовали все члены императорской фамилии. Родичева поразило выражение лица импе­ратрицы Александры Федоровны: «С опущенными углами рта, вся в красных пятнах, с насупленными бровями, со сверкающими злобой глазами. Она негодовала. Точно мы оскорблять ее пришли.»³⁰. Мать императора Мария Федоровна, делясь впечатлениями от прие­ма с Коковцовым, сетовала: «Они смотрели на нас, как на своих вра­гов, и я не могла отвести глаз от некоторых типов - настолько их лица

« ⁱ-^, 31

дышали какой-то непонятной мне ненавистью к нам всем» .

После завершения выступления императора «из рядов сановников и военных послышалось: “Ура!” Ряд членов Думы молчал. Сановники еще громче с напором стали кричать: “Ура, ура!” Члены Думы молчат.

Снова с негодованием кричат ура. Из думских рядов слышатся отдель­ные робкие возгласы, - белым голосом, как говорят французы»³².

Таким образом, первая встреча власти с народными избранни­ками не вселяла уверенности в позитивном исходе работы Первой Думы. Как вспоминал С.Е. Крыжановский: «Разошлись в тягостном молчании. Сразу стало видно, что между старой и новой Россией перебросить мост едва ли удастся»³³.

Однако народ с энтузиазмом ожидал начало работы думской сессии. Когда закончилась церемония, народные представители вы­шли из Зимнего дворца и большинство из них прошло на борт паро­хода, на котором по Неве были доставлены к Таврическому дворцу. По дороге пароход проплывал мимо здания тюрьмы «Кресты», из окон которой заключенные махали руками, платками, самодельными фла­гами, приветствуя депутатов, со всех сторон неслись крики: «Амни­стия!» «Народные представители взволнованы, у некоторых на глазах слезы. Пароход пристал к берегу. На берегу толпа. Доверчивое “ура” с возгласами “амнистия” несется оттуда. Депутатам жмут руки. Родиче­ва несут на руках во Дворец. А Таврический оживлен: масса народа спешит туда. Сановники, духовенство, журналисты вливаются в широ­кий кулуар»³⁴. После проведенного молебна в 17 часов 5 минут статс- секретарь Э.В. Фриш открыл заседание. Началась история семидеся­ти двух дней первого российского парламента.

Сразу после подведения итогов выборов у представителей власти не осталось никаких иллюзий о возможности совместной ра­боты с Думой. Анализ социального состава депутатов показывает, что к высшим классам относилось не менее 28% от общего числа депутатов (крупные землевладельцы и скотоводы, промышленники, банкиры, коммерсанты и пр.), 34% оказались служащими и предста­вителями интеллигенции, 38% принадлежали к социальным низам, из них не менее 30% были землепашцами³⁵. Большое число кресть­ян в сочетании с радикально настроенной интеллигенцией предо­пределил «левый» состав первой Думы и революционные настрое­ния, царившие в ее стенах. В частности, министр финансов В.Н. Ко­ковцев еще накануне открытия думской сессии был уверен в неиз­бежности конфликта между правительством и Думой, подчеркивая, что «каким бы ни было правительство, оно не сможет работать и

должно будет уйти, если только сразу же государь не встанет на путь роспуска Думы»³⁶. Новый председатель Совета министров И.Л.Горемыкин, сменивший на этом посту С.Ю.Витте, перед откры­тием Думы со слов Коковцева так характеризовал сложившееся по­ложение: «Она будет заниматься одной борьбой с правительством и захватом у него власти, и все дело сведется только к тому, хватит ли у правительства достаточно сил и умения, чтобы оставаться властью в тех невероятных условиях, которые созданы этой неве­роятной чепухой, управлять страной во время революционного уга­ра какой-то пародией на западноевропейский парламентаризм»³⁷.

Тем не менее, власть попыталась поставить под контроль де­путатов-крестьян. Министр внутренних дел П.Н.Дурново поддержал идею правого депутата Думы полковника М.М.Ерогина, предложив­шего воздействовать на крестьян-депутатов в консервативном духе. В Петербурге для крестьян были сняты специальные дешевые квар­тиры, разработана правительственная программа пропаганды среди крестьян. Однако данный план полностью провалился. Первона­чально несколько десятков крестьян удалось привлечь в «ерогин- ские квартиры», однако они быстро их покинули³⁸.

Интерес населения к работе первого парламента был чрезвы­чайно высок, и его деятельность широко освещалась в прессе. В 1-й Думе было аккредитовано свыше 80 периодических изданий. Для координации информационной деятельности при Государственной думе было создано Бюро печати, которое отвечало за работу жур­налистов и распределяло присутственные билеты между ними. Пи­сатель и публицист В.Г. Тан-Богораз приводил типичную картину, которую можно было наблюдать за стенами Думы: «.Меня оста­навливает какой-то грязный, оборванный, чуть-чуть пьяный старик. Должно быть за милостыней. Я вынимаю кошелек, ибо человеку, желающему выпить, по принципу подаю по крайне мере семитку.

- Нет, - возражает старик, - а вы расскажите, что нового в Думе?

Это явление последних двух недель. Уже четвертый раз хулига­ны останавливают меня на улицах и, вместо милостыни, спрашивают:

- Что нового в Думе? Что пишут в газетах? - Даже в декабрь­ской Москве хулиганы не задавали таких вопросов»³⁹.

После начала работы сессии Думы в нее хлынул поток петиций, прошений, обращений от населения. Как вспоминал С.Е. Крыжанов-

ский: «Население вообще поняло открытие Думы как нарождение выс­шего присутственного места, в которое можно было обращаться по всем делам, проигранным в других инстанциях. Со всех концов России посылались прошения: кто жаловался на решение суда, кто просил о разводе, о помиловании и пр. По роспуске Думы эти прошения, числом до пятнадцати тысяч, были переданы в подлежащие министерства»⁴⁰.

В этом потоке обращений выделялись крестьянские приговоры и наказы. Еще 18 февраля 1905 был издан императорский указ, предос­тавлявший право всем подданным подавать «виды и предложения» на высочайшее имя «по вопросам, касавшимся усовершенствования госу­дарственного благоустройства и улучшения народного благосостояния». Их рассмотрение возлагалось на Совет министров. Указ сопровождался оговоркой, что «основные законы империи» должны быть «незыблемо и непременно сохранены». И хотя действие указа было непродолжитель­ным, так как он был отменен указом 6 августа 1905 года об учреждении Государственной думы, тем не менее, он вызвал приговорное крестьян­ское движение. Крестьянство писало о своих нуждах, прежде всего ма­лоземелье, крайней бедности и разорении, сравнивая свое положение с положением «рабов и вьючных животных», считая себя «закованными в рабские сети» и «замученными насмерть»⁴¹.

Не довольствуясь приговорами, крестьянство посылало в Думу к своим избранным депутатам ходоков от сельских и волостных сходов. Цитрон, делясь впечатлениями о работе Думы, отмечал: «Ходоков в кулуарах все больше и больше. С каждым днем прибывают в столицу проведать и проследить своих избранников, напомнить им о клятве, данной миру. Вот два вотяка сидят на бархатном диванчике и ожив­ленно говорят со своим депутатом Целоусовым, читают ему какие-то письма. Ходоки старые, почтенные, с морщинистыми лицами, в своих национальных костюмах и с белыми повязками на голове»⁴².

При этом депутаты, согласно положению о работе Государст­венной думы, не имели права ни принимать наказы, ни общаться с делегациями своих избирателей. В России, как и в других странах, была принята доктрина национального представительства, согласно которой член парламента представлял не избирателей своего окру­га, а нацию в целом. Однако на практике депутаты левых фракций не только принимали наказы, но и старались их выполнять, кроме того активно общались с избирателями за пределами Думы.

Между тем многие депутаты-крестьяне оказались в сложном ма­териальном положении. Не смотря на то, что членам Думы полага­лось суточное содержание в 10 рублей и оплата путевых издержек, сумма немалая по тому времени, крестьяне обязывались своими схо­дами отсылать часть денег в деревню сельскому обществу. Так, через неделю после открытия Думы крестьянский депутат от Тульской гу­бернии явился к С.А.Муромцеву с просьбой разрешить отбыть домой. На вопрос Муромцева: «В чем причина?» - сослался на нехватку де­нег. Председатель Думы был удивлен: «Неужели не хватает 10 руб­лей в день?» На что депутат ответил: «Как бы не хватать, да я обе­щался перед деревенским сходом 7 рублей в день отдавать в дерев­ню. Значит, остается 3 рубля в день, а этих денег, как хотите, хватать не может»⁴³. Крестьяне выходили из положения тем, что пытались до­полнительно заработать: «некоторые открыли мелкую торговлю, один - курятную, поступили в швейцары, дворники и другие подобные должности», были и те, кто «пьянствовал по кабакам»⁴⁴. Вместе с тем, в Трудовой группе среди депутатов-крестьян в ходе сессии выдели­лись яркие неординарные личности, талантливые ораторы. Таким был, например, депутат от Тамбовской губернии крестьянин И.Т. Ло- сев⁴⁵, получивший известность после своего выступления в прениях по декларации правительства 13 мая 1906 г., в котором сравнил рус­ское крестьянство, доведенное до крайности нищетой и бесправным положением, с библейским слепым Самсоном: «Мы сильны, но всеми хитростями и кознями мы ослеплены и поэтому нас берут на это зре­лище, как Самсона брали филистимляне. Но я одно должен сказать вам, я не ручаюсь за то, выдержит ли этот несчастный Самсон или также упрется и скажет: “Умри, душа моя, с филистимлянами!”»⁴⁶.

С первых дней работы сессии разворачивалось противостояние Думы с правительством. По инициативе кадетской фракции был подго­товлен ответный адрес Думы на тронную речь царя, в котором излага­лась законодательная программа деятельности народного представи­тельства. В адрес были включены такие требования, как политическая амнистия, уничтожение Верхней палаты - Государственного Совета, расширение законодательных полномочий Думы, всеобщее избира­тельное право, создание ответственного думского министерства, требо­вание принудительного отчуждения помещичьих земель (включенное

под давлением трудовиков). Адрес, по расчетам кадетов, должен был сплотить оппозицию, с одной стороны, и продемонстрировать прави­тельству готовность Думы работать совместно на базе представленной программы - с другой. В адресе указывалось, что «возрождению стра­ны» мешает не верховная власть, а «самовластие чиновников», «кото­рые покрыли страну позором бессудных казней, погромов, расстрелов», и подчеркивалось, что целью работы Думы будет создание государст­венного порядка, основанного «на мирном строительстве всех классов и народностей на прочных устоях гражданской свободы»⁴⁷. Как вспоминал П.Н. Милюков, кадеты «очень гордились этим документом», адрес Думы в их представлении «должен был служить ее завещанием для осущест­вления в будущем всего в нем намеченного»⁴⁸.

Однако кадетский адрес в Думе оказался под перекрестным огнем критики, как справа, так и слева. При его обсуждении в Думе выступили почти 100 ораторов, и от различных фракций было вне­сено 32 поправки, из которых большинство было отвергнуто⁴⁹.

Правительственные круги не пошли навстречу большинству Думы. Император категорически отказался принять думскую депута­цию, избранную для вручения ему ответного адреса. 13 мая 1906 г. глава кабинета И.Л. Горемыкин выступил в Думе с декларацией пра­вительства, в которой премьер отверг все основные требования дум­ского адреса. В ответ Дума вынесла правительству вотум недоверия. Депутаты расценили выступление премьера как начало открытой конфронтации между парламентом и правительством.

Современники писали об открытом бойкоте Думы кабинетом Го­ремыкина. Министры не являлись на заседание парламента и не вно­силина его рассмотрение свои законопроекты. Между тем кадет В.А. Маклаков отметил, что правительство во главе с С.Ю.Витте получило отставку 22 апреля, то есть за пять дней до открытия Думы. Формиро­вание нового кабинета И.Л.Горемыкина проходило в спешном поряд­ке. Более того, император поставил условие, чтобы ни один из преж­них министров «в новый кабинет не вошел». По мнению Маклакова, новое министерство «при добром желании не могло явиться в Думу с готовой программой»⁵⁰. Тем не менее, правительство публично объя­вило о своей программе в выступлении премьера 13 мая и соответст­венно с декларацией внесло законопроекты: 1 июня - о местном суде

и служебных преступлениях и 12 июня - о расширении крестьянского землевладения. Маклаков обвинил Думу в том, что она систематиче­ски «не давала хода проектам правительства, хотя была создана главным образом для рассмотрения их», поскольку просто не хотела работать с министерством⁵¹. Рассуждая таким образом, автор упуска­ет, на наш взгляд, существенный момент: поскольку депутаты одно­значно высказались против декларации правительства, отвергнувшей требования думского адреса, постольку законопроекты, составленные на базе правительственной программы не могли их удовлетворить. Публичное обсуждение этих законопроектов в Думе могло только усу­губить конфликт с правительством, поэтому стараниями кадетов вне­сенные министерством законопроекты без прений передавались в думские комиссии. В связи с этим, только один правительственный за­конопроект, внесенный в Думу, стал законом - о продовольственной помощи голодающим, так как был лишен политической подоплеки.

Тактика бойкота Думы, избранная кабинетом Горемыкина, находит подтверждение и в воспоминаниях царских сановников. В частности, министр А.П. Извольский писал, что Горемыкин вместо установления нормальных рабочих отношений с парламентом занял позицию, не имевшую «прецедента в истории»: «он решил игнорировать Думу, рас­сматривая ее как собрание беспокойных лиц, действия которых не име­ют никакой значимости...». Правительство, по мнению министра, совер­шило крупный просчет, не представляя в течение 1,5 месяцев на рас­смотрение Думы своих законопроектов, ограничившись двумя требова­ниями о кредитах: «одно касалось вопроса об открытии школы и другое - о сооружении паровой прачечной для Юрьевского университета». По­добное пренебрежительное отношение к народному представительству, обоснованно полагал Извольский, привело к еще большей конфронта­ции Думы и кабинета и радикализации настроений депутатов⁵².

Между тем в самих Основных законах были заложены статьи, фактически парализовавшие законодательную деятельность Думы. Как отмечал И.И. Петрункевич, министерство «отгородилось» от пар­ламента всеми законами и «сносилось с ним как с неприятельским ла­герем». Так, закон предоставлял министрам месячный срок для отве­та на запросы Думы, и «каждый министр считает необходимым ис­пользовать этот срок в полной мере»⁵³. Закон также устанавливал ме­

сячный срок для рассмотрения думских законопроектов министерст­вом, прежде чем депутаты могли их обсуждать в парламенте. Этим правом также широко пользовались министры. Н.Ф. Езерский писал, что в действиях правительства обнаружилось стремление «обратить Думу в пустую говорильню», что «угрожало самому существованию Думы». Это сказалось на настроениях депутатов, многие из которых «тяготились медлительностью парламентской процедуры, чувствова­ли настоятельность быстрых и энергичных мер для того, чтобы вывес­ти государство из кризиса»⁵⁴.

В конечном счете, все свелось к положению, нарисованному Ми­люковым: «Дума была предоставлена самой себе, что при недостаточ­ности ее прав и при отсутствии сотрудничества с властью должно было свестись к “гниению на корню”»⁵⁵. Чтобы этого избежать кадеты раз­вернули в Думе активную работу по обсуждению законопроектов, большинство из которых они внесли сами: о неприкосновенности лич­ности, о гражданском равноправии, об отмене смертной казни, о сво­боде собраний и др. Заметим, что обсуждение законопроектов вызвало ожесточенные дебаты и обострило политическую обстановку в Думе.

С целью ослабить накал дебатов кадеты переносили проекты на рассмотрение в думские комиссии, где они имели перевес в го­лосах. Однако, как справедливо писал В.Маклаков, «сдача в комис­сию стала избавлять и Думу и инициаторов проекта от всякой рабо­ты и всякой ответственности»⁵⁶.

Такими же противоречиями сопровождалась и деятельность парламента по контролю над государственным управлением, кото­рое осуществлялось в форме запросов. За 39 заседаний Думой бы­ло внесено, рассмотрено и принято более 387 запросов. Маклаков считал, что эта сторона деятельности Думы проходила лишь с ви­димым успехом - почти все запросы были приняты единогласно, так же как и формулы перехода по ним, однако обсуждение запросов не имело практического результата - «никакому беззаконию» депутаты не помешали, «никого не спасли» ⁵⁷.

Тем не менее, запросная тактика на базе критики действий правительства сплачивала оппозицию. Разоблачения злоупотреб­лений и противоправных действий исполнительной власти находили широкий резонанс в общественном мнении страны. Например, рас­

следование думской комиссией событий, связанных с еврейским по­громом в городе Белостоке, позволило вскрыть факты причастности местных гражданских и военных властей к убийствам, грабежам мирного населения в ходе черносотенного погрома⁵⁸.

В то же время запросная деятельность резко ухудшала отноше­ния Думы и правительства, фактически усугубляя конфликт исполни­тельной и законодательной властей. Министры ответили на 57 запро­сов, но их выступления в Думе прерывались криками и оскорблениями со стороны депутатов: «в отставку», «палачи», «погромщики» и пр.

Еще больше накалилась обстановка в Думе при обсуждении аг­рарного вопроса. На протяжении почти трех недель Дума рассматри­вала три аграрных проекта, внесенных от фракции кадетов (Проект 42-х) и фракции Трудовой группы (Проект 104-х и Проект 33-х), их об­суждение вылилось в общие дебаты по земельному вопросу. Если трудовики доказывали необходимость конфискации помещичьих зе­мель и их передачу крестьянам безвозмездно или за небольшой вы­куп, а кадеты отстаивали принцип принудительного отчуждения по­мещичьих земель за вознаграждение, то октябристы и мирнообнов- ленцы настаивали на сохранении поместного землевладения. В ре­зультате в аграрную комиссию Думы был передан кадетский проект и один из двух проектов Трудовой группы (Проект 104-х).

Итог аграрным дебатам подвело правительственное сообще­ние 2 июля 1906 г., в котором правительство категорически выска­зывалось против принудительного отчуждения помещичьих земель. В ответ трудовики в аграрной комиссии поставили вопрос о необхо­димости немедленного обращения Думы за поддержкой к народу. Обращение Думы было использовано правительством в качестве предлога для роспуска палаты. 8 июля 1906 г. император подписал соответствующий указ.

На роспуск Думы кадетское руководство решило ответить при­нятием обращения к народу, для чего часть депутатов Думы съеха­лась в Выборг. 10 июля 1906 г. кадетские депутаты, а также часть трудовиков и социал-демократов приняли Выборгское воззвание с призывом к населению ответить на роспуск Думы отказом от уплаты налогов, от рекрутской повинности, непризнанием иностранных зай­мов правительства.

Лидеры партии кадетов расценивали манифест как попытку удержать народ от активных революционных выступлений в ответ на роспуск Думы. Кадетские авторы, в частности И.В.Гессен, писа­ли, что на это оказало влияние всеобщая уверенность в широкой народной поддержке Думы⁵⁹.

На судебном процессе по делу о Выборгском воззвании Ф.Ф.Кокошин доказывал, что призыв к пассивному сопротивлению есть чисто конституционный, а не революционный способ борьбы⁶⁰. На это же обстоятельство обращал внимание и П.Н.Милюков - один из авторов текста манифеста. По его мнению, Выборгское воззва­ние было попыткой кадетов удержать народное возмущение в кон­ституционных рамках. Сам призыв к пассивному сопротивлению, подчеркивал Милюков, имел «условное значение в том случае, если не будут назначены выборы в новую Думу⁶¹.

Однако воззвание широкого отклика в народе не вызвало. Это признали сами инициаторы его принятия. А.А.Кизеветтер писал, что ошибка состояла в «неправильном учете психологии момента», в связи с чем воззвание стало «холостым выстрелом», который «на­нес сильную рану... только не тем, для кого он предназначался, не руководителям правительственной политики, а партии конституци- онно-демократической...»⁶². Маклаков назвал манифест «бесполез­ным и неудачным шагом», который «никого и не увлек, и не испу­гал», зато позволил властям «всех подписавших воззвание при­влечь к судебной ответственности и ...лишить избирательных прав»⁶³. 167 бывших депутатов, подписавших воззвание, были при­влечены к уголовной ответственности по обвинению в распростра­нении призыва к неповиновению законам и приговорены к трехме­сячному заключению и лишению избирательных прав.

Уголовное преследование против бывших депутатов, подпи­савших Выборгское воззвание, было возбуждено 16 июля 1906 года, в связи с чем министерство внутренних дел разослано всем губер­наторам соответствующее предписание.

Под давлением местной администрации дворянские собрания исключали из своих рядов депутатов-дворян. Так, курское губерн­ское дворянское собрание постановило исключить из состава дво­рян губернии бывших депутатов кн. П.Долгорукова, А.Н. фон Рутце-

на, В.Е.Якушкина и Н.В.Ширкова, а тульское дворянское собрание - председателя Первой Думы С.А.Муромцева. При этом сами исклю­ченные на собрании не присутствовали и узнали о своем исключе­нии спустя некоторое время, да и решение было принято лишь «не­большой кучкой избранных», так как кворум не был собран созна­тельно из опасения, что решение собрания может быть иным⁶⁴.

Бывшие депутаты отстранялись от государственной и земской службы. Были лишены права участия в заседаниях губернского земст­ва И.И.Петрункевич, М.И.Петрункевич, А.С.Медведев, Т.В.Локоть, П.И.Куриленко, А.А.Муханов, М.А.Квасков и другие. Для многих депу­татов увольнение со службы оборачивалось личной трагедией, так как они лишались буквально средств к существованию. Так, депутат от Пензенской губернии М.С.Киселев был снят с должности начальника Перенской почтово-телеграфной конторы, которую занимал более 20 лет. Проживавший в Грозном А.П.Маслов уволен с должности препо­давателя грозненского пушкинского училища и лишен прав занимать­ся преподаванием в казенных и общественных учебных заведениях. Были лишены сана депутаты-священники К.И.Афанасьев, Н.В.Огнев, А.В.Поярков⁶⁵.

В провинциальной хронике столичной печати можно было встретить следующие сообщения: «В с. Дьякове Орловской губ., пойман психически больной, при котором найдена карточка, удосто­веряющая, что это бывший член Государственной думы от Екатери- нославской губ. Лысенко. Больной бегал с криком: “Меня преследу­ют вооруженные, спасите!” Принятый за вора Лысенко был избит милиционерами Мальцевского завода»⁶⁶.

Избиратели в провинции, особенно крестьяне, встречали воз­вращавшихся депутатов по-разному. Некоторые народные избранники сохраняли авторитет в среде земляков. Так, по сообщениям местной печати бывший депутат учитель церковно-приходской сельской школы Тетюшского уезда И.Е.Лаврентьев⁶⁷ являлся «умственным центром всей округи», к нему стекался народ за советом и просто беседой на насущные темы, не смотря на бдительность полиции, которая пре­следовала его «положительно по пятам». В случае попыток ареста Лаврентьева местные крестьяне неоднократно заявляли о готовности «постоять» за него. Отмечены случаи и враждебного отношения кре­

стьян к своим избранникам, на которых переносилась их досада и разочарование итогами работы Думы. Депутат П.В.Шарков в период работы Думы писал своим односельчанам в родное село Борковку Ставропольского уезда обнадеживающие письма о скором проведе­нии Думой земельной реформы, призывая их к спокойствию и отказу от насильственных захватов помещичьих земель (борковцы в 1901 г. самочинно захватили землю у помещика Орлова-Давыдова). Веря своему избраннику, борковцы ждали «думского исцеления», но с рос­пуском Думы все эти надежды рухнули. Волна негодования и разоча­рования обернулась против Шаркова, который был вынужден уехать из села, а дом его был сожжен односельчанами⁶⁸.

Травля бывших депутатов нередко организовывалась предста­вителями черной сотни. Громкие убийства М.Я.Герценштейна и Г.Б.Иоллоса черносотенцами имели широкий общественный резо­нанс. Но множество случаев насилия и административного произвола в отношении бывших депутатов не получило широкой известности, оставшись в сводках телеграфных сообщений и периодической печа­ти. Местные газеты пестрели сообщениями о незаконных преследо­ваниях, обысках, давлении со стороны полиции, оказываемом на бывших депутатов. По доносу в полицию, организованному черносо­тенцами, подвергся обыску по подозрению в распространении Вы­боргского воззвания депутат Сычевского уезда Т.О.Волков. Лидер Трудовой группы И.В.Жилкин из-за настойчивого внимания полиции, от которого страдал не только он сам, но и его близкие, был вынужден после суточного пребывания покинуть родной город Вольск⁶⁹.

Полиция настороженно относилась к возвращению депутатов, подозревая их в возможном провоцировании беспорядков. Так, П.А.Садырина в его поездке по Орловскому уезду сопровождали 5 конных стражников, становой и урядник. В селах, где депутата окру­жали крестьяне, полиция пыталась рассеять толпу и воспрепятство­вать общению Садырина с избирателями⁷⁰.

Слухи о возможном визите другого лидера трудовиков А.Ф.Аладьина в Симбирскую губернию вызвали настоящий переполох у местных властей и полиции. На железнодорожную станцию Инза под предлогом охраны имений местного помещика Карпова от погро­мовкрестьян прибыла полурота солдат 7-го ревельского полка, вре-

76 менно квартировавшего в г. Корсуне Симбирской губ., при этом сами крестьяне стали высказывать открытое недовольство только после прибытия солдат, посылая угрозы в адрес помещика. Помощник ис­правника пятый день живет на станции, «каждый день к приезду поез­дов вся платформа наполняется чинами. Тут и помощник исправника, пристав, и урядник. Далее жандармы, стражники, казаки. Поезда приходят и уходят, чины мечутся по вокзалу, а Аладьина все нет»'¹.

В то же время сами избиратели нередко защищали своих депу­татов от полиции. Так, в Корсуни депутата П.Ф.Матвеева, подписав­шего Выборгское воззвание, попыталась арестовать полиция, однако рабочие фабрики Белоусова насильно отбили задержанного у поли­ции. Также не позволили арестовать горожане города Камышина Я.Е.Дитца, обвиненного в распространении революционной литерату­ры. Пока шел обыск в доме депутата возле дома собралась толпа из почти 3 тысяч человек, в адрес полиции посыпались угрозы, крыльцо дома превратилось в импровизированную трибуну стихийно возник­шего митинга. Опасаясь волнений в городе, полиция не решилась произвести арест депутата, ограничившись подпиской о невыезде.

Арест Ф.М.Онипко, участника Кронштадтского восстания, вызвал волнения крестьян в селах Ставропольской губернии. По сообщениям печати, крестьяне на сельских сходах принимали приговоры об осво­бождении депутата и требовали от приходских священников служить молебны о его спасении. «В некоторых селениях священники, боясь нагоняя от своего начальства, отказывались исполнить постановле­ние сходов, за что, в свою очередь, подверглись преследованиям со стороны крестьян. Защитники депутата вывозили из сел священников- ослушников, и те вынуждены были выехать в города со своими се­мействами и пожитками». В Ставрополе в защиту Онипко прошел 10- тысячный митинг протеста, при этом собравшиеся направили на имя министра внутренних дел П.А.Столыпина телеграмму с требованием немедленного освобождения Онипко. Второй митинг был разогнан ка­заками. Как писал корреспондент местной газеты: «Пощады не было никому: ни старому, ни малому, ни мужчине, ни женщине. Казаки не­истовствовали, так, что даже полицмейстер возмутился и закричал: “Осетины, остановитесь. Довольно же вам!” Но казаки не унимались. Они носились по улице, избивая всех попавшихся на глаза»⁷². В селах

Ставропольской губернии крестьяне собирали средства для семьи депутата. Благодаря такой единодушной поддержке бывшего депута­та со стороны его избирателей смертный приговор ему был заменен ссылкой на поселение в Туруханский край.

Учитывая бедственное положение многих бывших депутатов, Трудовая группа 2-й Государственной думы в марте 1907 г. образо­вала специальную комиссию для организации им помощи. В комис­сию, кроме трудовиков, вошли кадеты, эсеры, социал-демократы. Комиссия оказывала нуждающимся бывшим народным избранникам различные виды помощи: единовременные и ежемесячные пособия, чрезвычайные выплаты, субсидии на переезд и пр. В 1907-1909 гг. действовало «Бюро по приисканию занятий и мест бывшим депута­там 1 -й и 2-й Государственной думы», возникшее по инициативе В.Д.Кузьмина-Караваева, В.А.Кугушева и В.А.Харламова⁷³.

После роспуска Государственной думы современники обрати­лись к подведению итогов и оценке ее деятельности.

Представители власти о 1-й Думе высказывались резко и прямо­линейно. Так, С.Е.Крыжановский назвал Думу «собранием дикарей»: «Казалось, что русская земля послала в Петербург все, что было в ней дикого, полного зависти и злобы. Если исходить из мысли, что эти лю­ди действительно представляли собою народ и его «сокровенные чая­ния», то надо было признать, что Россия еще по крайней мере сто лет могла держаться только силою внешнего принуждения, а не внутренне­го сцепления, и единственный спасительный для нее режим был бы просвещенный абсолютизм. Попытка опереть государственный поря­док на «волю народа» была явно обречена на провал, ибо сознание го­сударственности, а тем более единой государственности, совершенно стушевывалось в этой массе под социальной враждой и классовыми

74 вожделениями, а, вернее, и совершенно отсутствовало»⁷⁴.

Консерваторы также отрицали какой-либо позитивный резуль­тат работы 1-й Думы. К.Д.Пасхалов отмечал, что Дума вместо успо­коения страны внесла в нее еще большую смуту, «теперь уже закон-

75 но и неприкосновенно сконцентрировавшуюся в этом учреждении»⁷⁵. Вместе с тем В.П.Мещерский видел в этом итоге работы народного представительства вину не только «революционных главарей» Думы, но и правительства. Оно, по его мнению, попустительствовало рево-

78 люционным партиям в ходе выборов, бойкотировало и игнорировало само существование Думы в период ее работы, совершенно не пы- 76

таясь найти возможность для совместной деятельности⁷⁶.

Лидеры либеральных партий расценили роспуск парламента как «думскую трагедию», так как была дискредитирована основополагающая идея либерализма - парламентарный законодательный способ проведе­ния социальных и политических реформ в России. По мнению Д.Н. Ши­пова, роспуск Думы способствовал дальнейшему развитию революции в стране, так как «была утеряна последняя надежда на возможность еди­нения государственной власти с обществом, на честное осуществление свобод, дарованных манифестом 17 октября, и на мирный переход к обещанному стране новому государственному строю»⁷⁷. Ряд авторов, на­пример, П.Н.Милюков и А.А. Кизеветтер, объясняли неудачу законода­тельной деятельности Первой Думы ее ограниченными правами, а также радикализмом левых фракций⁷⁸. В.А. Маклаков и октябрист В.И. Герье возлагали ответственность на кадетов, тактика которых была ими охарак­теризована как революционная и антиконституционная. Авторы утвер­ждали, что кадеты, заняв бескомпромиссные позиции в конфликте Думы с правительством, не оставили правящей власти другого выхода, кроме роспуска парламента, лидеры Думы также преувеличивали значимость парламента и возлагали необоснованные надежды на широкую народ­ную поддержку представительного органа власти'⁹.

Большевики, акцентируя внимание на недостатках созданной парламентарной системы, подчеркивали «бессилие» Думы в реше­нии насущных социально-экономических проблем, в связи с чем трудящиеся нацеливались на борьбу за государственную власть революционным путем. В.И.Лениным Дума была охарактеризована как карикатура на парламент, как «уловка самодержавия»⁸⁰. Подоб- Q и ные ленинские оценки преобладали в советской историографии⁸¹.

Действительно практический законодательный результат работы 1-й Думы был на первый взгляд нулевой. Депутаты не успели принять ни одного закона. Однако и срок ее работы был ничтожным - всего 72 дня. За этот период депутаты под руководством С.А. Муромцева раз­работали и приняли «Наказ Государственной думы», в котором опре­делялись организационно-правовые нормы работы нижней палаты парламента. В Думе действовало 7 постоянных и 8 временных комис-

сий, были подготовлены законопроекты о неприкосновенности лично­сти, о личной неприкосновенности депутатов, об уравнении в правах народностей и сословий, об изменении в судоустройстве и судопроиз­водстве. Наконец, накапливался опыт парламентской деятельности, стала зарождаться новая политическая элита российского общества.

В современной российской историографии преобладает стрем­ление к объективной оценке роли и значимости первого российского народного представительства с учетом реальной политической обста­новки, в которой оно формировалось и действовало. Появление пред­ставительного законодательного органа власти в виде Государствен­ной думы характеризуется как начало эволюции России по пути разви­тия конституционализма и демократии. Хотя большинство исследова­телей полагают, что российскую Государственную думу нельзя считать парламентом в полном смысле этого слова, так как на практике отсут­ствовали основные принципы парламентаризма (ответственность ис­полнительной власти, сохранение широких прерогатив монарха в зако­нотворчестве и пр.). Однако в самом характере Государственной думы как представительного учреждения была заложена возможность со временем превратиться в полноценный парламент⁸².

Примечания:

¹ Мускатблит Ф. Первый русский парламент (Избирательная кампания и ее ито­ги.). - Одесса, 1906. - С.14-16; Кроль М.А. Как прошли выборы в Государствен­ную думу? -СПб., 1906. - С.7-17.

² Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. - Пг., 1918. - С.408.

³ Речь идет о тверском губернаторе Павле Александровиче Слепцове (1862-1906), убийство которого было организовано местной организацией партии эсеров 25 марта (7 апреля) 190б. В газете «Новое время» (26.3 (8.4.) 1906) в разделе «Хроника собы­тий» была опубликована небольшая заметка: «Сегодня около 3 часов дня тверской губернатор П.А.Слепцов после открытия чрезвычайного губернского земского собра­ния, созванного для избрания члена Государственного Совета, возвращался по Мил­лионной улице от здания Дворянского собрания во дворец. При повороте с Миллион­ной ко дворцу, против здания, занимаемого квартирой губернского предводителя дворянства, под губернский экипаж была брошена бомба. Раздался оглушительный взрыв. Когда рассеялся дым, глазам прибежавших представилась ужасная картина: в разных местах на довольно большом пространстве валялись ноги, внутренности, части тела и клочья платья убитого взрывом Слепцова».

⁴ Родичев Ф.И. Воспоминания и очерки о русском либерализме. - Нью-Йорк, 1983. - С. 96 - 97.

⁵ Мускатблит Ф. Указ.соч. - С.17.

⁶ Селунская Н.Б., Бородкин Л.И. и др. Становление российского парламента­ризма начала ХХ века. - М., 1996. - С.48.

⁷ Кроль М.А. Указ. соч. - С.21.

⁸ Кроль М.А. Указ соч. - С.21; Мускатблит Ф. Указ. соч. - С.34.

⁹ Милюков П.Н. Год борьбы. Публицистическая хроника. - СПб., 1907. - С.196-197.

¹⁰ Мускатблит Ф. Указ. соч. - С.35.

¹¹ Кроль М.А. Указ. соч. - С.31.

¹² Цитрон А. Семьдесят два дня первого русского парламента. - СПб., 1906. - С.130-131.

¹³ Маклаков В.А. Из воспоминаний. - Нью-Норк,1954. - С.355.

¹⁴ Милюков П.Н. Воспоминания. - М., 1990. - Т.1. - С.353.

¹⁵ Цитрон А. Указ. соч. - С.3-4.

¹⁶ Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. - М., 2000. - С.551.

¹⁷ Родичев Ф.И. Указ. соч. - С.94.

¹⁸ «Парадный мундир, шляпа шитая, с белым плюмажем, и белые суконные брюки, с галуном, а для Обер-Шталммейстеров, Обер-Егермейстеров, Штал­мейстеров и Егермейстеров - белые суконные или лосинные панталоны с бот­фортами. При сей форме имеющим ленты быть в оных». Придворный кален­дарь на 1909.- СПб., 1909. - С.399.

¹⁹ Гурко В.И. Указ. соч. - С. 551-552.

²⁰ Коковцов В.Н. Из моего прошлого: 1903-1919. - Минск, 2004. - С. 153-154.

²¹ Воейков В.Н. С царем и без царя: Воспоминания последнего дворцового ко­менданта государя императора Николая II. - М, 1995. - С.81

²² Витте С.Ю. Воспоминания. - М., 1994. - Т.3. - С .343

²³ Тот Ю.В. Первые дни российского парламентаризма (Открытие и начало дея­тельности I Государственной думы.) // Парламентаризм в России: проблемы и перспективы. - СПб., 2006. - С.7-8.

²⁴ Тронная речь Государя Императора. Ответный адрес Государственной думы. Заседание Государственной думы 13 мая 1906 года. - СПб., 1906. - С. 3-4.

²⁵ Родичев Ф.И. Указ. соч. - С.94.

²⁶ Там же.

²⁷ Воейков В.Н. Указ. соч. - С. 81.

²⁸ Коковцов В.Н. Указ. соч. - С.154.

²⁹ Биография и судьба Федота Михайловича Онипко (1880-1938) во многом типична для профессионального революционера в России. Родившись в деревне Кисты Ставропольской губернии, Онипко после окончания 6-классного училища работал волостным писарем, в 1905 -1906гг. вел активную революционную пропаганду сре­ди крестьянства в пользу Всероссийского крестьянского союза. После роспуска Первой Думы стал организатором и участником Кронштадтского вооруженного вос­стания, был приговорен Кронштадтским временным военным судом к смертной каз­ни, замененной ссылкой на поселение в Туруханский край. Онипко бежал с этапа и до 1917 г. жил в Париже, где окончил курс юридических наук и 2-летнию Свободную школу политических наук. После Февральской революции вернулся в Россию и был назначен Временным правительством комиссаром Свеаборгской крепости и гене­ральным комиссаром Балтийского флота. Онипко был избран депутатом Учреди­тельного собрания по списку партии эсеров, а после его роспуска вошел в Военную комиссию Союза защиты Учредительного собрания. В 1920-30-е гг. он служил в со­ветских учреждениях и являлся членом Общества политкаторжан и ссыльнопосе­ленцев. Репрессирован в 1938 г. (Государственная дума Российской империи. 1906­1917: Энциклопедия. - М., 2008. - С.445).

³⁰ Родичев Ф.И. Указ. соч. - С.94.

³¹ Коковцов В.Н. Указ. соч. - С.155.

³² Родичев Ф.И. Указ. соч. - С.94.

³³ Крыжановский С.Е. Воспоминания: Из бумаг С.Е.Крыжановского - последнего государственного секретаря Российской империи. - СПб., 2009. - С.91.

³⁴ Цитрон А. Указ. соч. - С.6-7.

³⁵ Государственная дума Российской империи. 1906-1917: Энциклопедия. - М., 2006. - Т.1. - С.465.

³⁶ Коковцов В.Н. Указ. соч. - С.145.

³⁷ Там же. - С.146.

³⁸ Крыжановский С.Е. Указ.соч. - С.91.

³⁹ Тан-Богораз В.Г. Мужики в Государственной думе. - М., 1907. - С. 35.

⁴⁰ Крыжановский С.Е. Указ.соч. - С.98.

⁴¹ Сенчакова Л.Т. Приговоры и наказы - зеркало крестьянского менталитета 1905-1907 гг.// Менталитет и аграрное развитие России (XIX-ХХ вв.): материалы международной конференции. Москва,1994. - М.1996. - С.173-174.

⁴² Цитрон А. Указ. соч. - С.67.

⁴³ Родичев Ф.И. Указ. соч. - С.93.

⁴⁴ Крыжановский С.Е. Указ.соч. - С.91-92.

⁴⁵ Лосев Иван Терентьевич (1871 - после 1954) - малограмотный крестьянин, бап­тист, получивший домашнее образование; занимался земледелием и плотницким ремеслом. В связи с тем, что не были утверждены результаты выборов по Тамбов­ской губернии, Лосев выбыл из Думы в июне 1906 г. После роспуска Думы вел ре­волюционную пропаганду среди крестьян, за что привлекался к уголовной ответст­венности. В 1918 г. часть его имущества была конфискована большевиками, а в 1930 г. его хозяйство было раскулачено и Лосев переехал в Москву. С началом Ве­ликой Отечественной войны он был эвакуирован в Рязанскую область, работал плотником. В 1945 г. Лосев был арестован и осужден на 5 лет исправительно­трудовых лагерей за то, что критиковал советскую власть и колхозный строй. В 1953 г. был реабилитирован (Государственная дума Российской империи. - С.332).

⁴⁶ Государственная дума. Стенографические отчеты. Сессия первая. - СПб., 1906. - Т.І. - С.351.

⁴⁷ Там же. - С.74.

⁴⁸ Милюков П.Н. Воспоминания. - Т.1. - С.372.

⁴⁹ Попов И.И. Дума народных надежд. Очерк деятельности первой русской Ду­мы и Государственного Совета. - М., 1907. - С.19.

⁵⁰ Маклаков В.А. Первая Государственная дума (Воспоминания современника.). - Париж, 1939. - С.32.

⁵¹ Там же. - С.142.

⁵² Извольский А.П. Воспоминания. - М., 1989. - С.109-110.

СО

⁵³ Петрункевич И.И. Политическая роль первой Государственной думы // Пер­вая Государственная дума. - СПб., 1907. - В.1. - С.62.

⁵⁴ Езерский Н.Ф. Государственная дума первого созыва. - Пенза,1907. - С.39.

⁵⁵ Милюков П.Н. Воспоминания. - Т.1.- С.374.

⁵⁶ Маклаков В.А. Указ. соч. - С.130.

⁵⁷ Там же. - С. 154.

⁵⁸ Государственная дума. Стенографические отчеты. Сессия первая. - Т.II. - С.1596-1597.

⁵⁹ Гессен И.В. В двух веках: Жизненный отчет // Архив русской революции. - Берлин, 1937.- Т.22.- С.321.

⁶⁰ Винавер М.М. Недавнее (Воспоминания и характеристики.). - Париж, 1926.- С.151.

⁶¹ Милюков П.Н. Три попытки (К истории русского лжеконституционализма.). - Париж, 1921. - С.69.

⁶² Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий (Воспоминания. 1881-1914.). - Пра­га, 1929. - С.435.

⁶³ Маклаков В.А. Из воспоминаний. - Нью-Йорк, 1954. - С.362.

⁶⁴ Бруснянин В.В. Судьба первых депутатов. После роспуска Первой Думы. - СПб., 1906. - С.49.

⁶⁵ Там же. - С.47-51.

⁶⁶ Там же. - С.3.

⁶⁷ Иван Егорович Лаврентьев (1879-?) после отбытия 3-месячного заключения за подписание Выборгского воззвания был лишен права преподавания, до но­ября 1907 г. находился под надзором полиции, живя в доме своего отца, пере­бивался случайными заработками и бедствовал. (Государственная дума Рос­сийской империи. 1906-1917. - С.316).

⁶⁸ Бруснянин В.В. Указ. Соч. - С.9.

⁶⁹ Там же. - С.10-11.

⁷⁰ Там же. - С.12.

⁷¹ Там же. - С.14.

⁷² Там же. - С.24-25.

Кирьянов И.К. Российские парламентарии начала ХХ века: Новые политики в новом политическом пространстве. - Пермь, 2006. - С.104-105.

⁷⁴ Крыжановский С.Е. Указ. соч. - С.92.

⁷⁵ Пасхалов К.Д. Сборник статей, воззваний, записок, речей и проч. - М, 1906. - Т.1.- С.263.

⁷⁶ Мещерский В.П. Дневники // Гражданин. - 1906, 13 июля. - №52.

⁷⁷ Шипов Д.Н. Указ. соч. - С.461.

⁷⁸ Милюков П.Н. Воспоминания. - С.367; Кизеветтер А.А. Указ. Соч. - С.437.

⁷⁹ Маклаков В.А. Вторая Государственная дума (Воспоминания современника.).- Париж, б/г. - С.6; Герье В.И. Первая Государственная дума. Политические воз­зрения и тактика ее членов. - СПб., 1906. - С.40.

⁸⁰ Ленин В.И. ПСС.- М., 1972. - Т.12. - С.167, 159.

⁸¹ Калинычев Ф.И. Государственная Дума в России. М., 1957; Сидельников С.М. Образование и деятельность первой Государственной думы.- М.,1962; Чермен- ский Е.Д. Буржуазия и царизм в первой русской революции. - 2-е изд, доп. и пе- рераб. - М.,1970; Спирин Л.М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России (начало ХХ века - 1920 г.). - М.,1977 и др.

⁸² Кирьянов И.К., Лукьянов М.Н. Парламент самодержавной России: Государст­венная дума и ее депутаты. 1906-1907 гг. - Пермь, 1995; Селунская Н.Б., Бород­кин Л.И. Становление российского парламентаризма нач. ХХ века. - М., 1998; Смирнов А.Ф. Государственная дума Российской империи. 1906-1917. - М.,1998; Рыбка О.Ю. Государственная дума в системе власти России в начале ХХ сто­летия. - М., 2001; Малышева О.Г. Думская монархия. - М., 2003 и др.