Накануне Второй гражданской войны (19 г. до Р. X.)

Вскоре спокойствие в столице было нарушено самым насильствен­ным образом. Наступали выборы консулов на 52 год. В качестве канди­датов выступили Кв. Метелл Сципион и П. Плавт Гипсей, поддержи­ваемые триумвирами.

Наступившие события вполне оправдали ожидания Помпея. Шай­ка Милона убила Клодия и многих из его людей на Аппиевой дороге. Тогда приверженцы Клодия, дыша мщением, возвратились в город, выставили на площади окровавленный труп своего предводителя и тем привели народную чернь в неистовое бешенство. В течение пяти дней народ осаждал здание народного собрания и дом Милона. Но вот и

Милон вступил в город с подкреплениями. Несмотря на свои кровавые насильственные действия, он был настолько дерзок, что открыто вы­ступил кандидатом на консульское достоинство. Но в то самое время, как он находился уже на форуме, а народный трибун М. Целлий хотел начать речь в его оправдание, разразилась гроза.

Разнузданные шайки предались теперь в городе убийствам и пожа­рам. Даже самому сенату приходилось опасаться, что он падет в конце концов жертвой диких разбойничьих шаек, и он видел поэтому в Пом­пее своего единственного спасителя. Помпея провозгласили consul sine collega, то есть единственным консулом (в 52 году до Р. X.). Ему был присвоен этот титул для того, чтобы не носить опозоренного Суллой звания диктатора. Помпей призвал легионы для защиты госу­дарства. С помощью этих легионов он очистил город от революцион­ных элементов, умертвил или изгнал предводителей демократии и вос­становил спокойствие и порядок. Несмотря на блестящую защиту Ци­церона, Милону также пришлось удалиться в изгнание.

Целым рядом законов, направленных против насилий и подкупа, старался Помпей предотвратить на будущее время повторение только что описанных нами сцен. В то же время он сблизился с сенатской пар­тией, примирился с Катоном и охотно согласился на то, чтобы на 51 год консулом был выбран М. Клавдий Марцелл, строгий аристократ. Таким образом, Помпей снова возвратился к тому политическому на­правлению, с которым он выступил на свое общественное поприще: он перешел на сторону аристократии. С этих пор Помпей мог считать­ся главой сенатской партии.

Связь, существовавшая между оставшимися двумя триумвирами, значительно пошатнулась вследствие перемены в политическом поло­жении Помпея; вскоре прибавилась еще новая причина к их взаимно­му отчуждению. Умерла супруга Помпея, прекрасная и благородная дочь Цезаря, Юлия, и смерть ее порвала те родственные узы, которые заставляли их делать друг другу уступки во взаимных отношениях. Но окончательное и решительное охлаждение во взаимных отношениях обоих властителей произвела передача диктаторской власти Помпею. В душе Помпей давно уже разошелся с Цезарем, но до времени он ста­рался скрывать это.

Марцелл.

С античной статуи.

Но Цезарь заблаговременно принял меры к устранению направ­ленных против него интриг. Новыми наборами он пополнил убыль в своих войсках и увеличил, а частью удвоил жалованье солдатам, что­бы тем крепче привязать их к себе. Вместе с тем он отсылал огромные количества галльского золота в Рим и тем привлек здесь на свою сто­рону значительное число влиятельных лии. Между ними находился один из консулов, Эмилий Павел, и гениальный, но в то же время раз­вратный и бесхарактерный трибун Г. К у р и о н. Курион до последне­го времени был ревностным сторонником Помпея, но когда Цезарь заплатил долги Куриона в коли­честве 6 миллионов рублей по нашим деньгам, то он обратился в пламеннейшего привержениа последнего. Курион был таким именно человеком, который на­столько искусно умел отстаивать в сенате интересы Цезаря, что Цезарю до времени не было на­добности выходить из своего вы­жидательного положения.

Когда Марцелл в заседании сената 1 марта 50 года сделал при­веденное выше предложение, то Курион по поручению Цезаря выразил на это полное свое со­гласие, но с тем условием, чтобы и Помпей, со своей стороны, от­казался от своего наместничества в Испании и сложил с себя свои чрезвычайные диктаторские пол­номочия. Этим беспристрастным предложением Куриона, которое было принято сенатом с большим сочувствием, Помпей и его пар­тия были поставлены в немалое затруднительное положение.

Прошло несколько месяцев, а сенат все еше не мог прийти ни к ка­кому решению. Наконец Курион настоял, чтобы был решен вопрос о том, должны ли оба властителя одновременно сложить свои полномо­чия. При голосовании 370 голосов высказалось за и лишь 22голоса — против этого предложения. Тогда Марцелл, обманутый в своих ожида­ниях, закрыл заседание гневными словами: «В таком случае вы можете сделать Цезаря своим повелителем!» Но Курион был встречен с вое-

торгом народной толпой, ожидавшей на форуме результата совеща­ния. Народ приветствовал его как передового борца республики и с торжеством проводил до дома.

Однако партия Катона употребила все свои усилия к тому, чтобы довести дело до формального разрыва с Цезарем. Прежде всего она воспрепятствовала тому, чтобы результат голосования обратился в по-

Юлий Цезарь. С античной статуи.

ложительное сенатское решение. Затем с целью побудить сенат к не­медленному объявлению войны Цезарю она распространила самые преувеличенные слухи о мнимых вооружениях Цезаря и о выступле­нии его к Риму. Но так как большинство не дало своего согласия на та­кое безрассудное решение, то предводители этой партии, Марцелл и Катон, решили действовать самовластно. Они поспешили к Помпею и предложили ему обнажить меч на защиту республики. Теперь Помпей сбросил маску, которую он носил до тех пор, и последовал сделанному

ему предложению. Немедленно были призваны находившиеся в Ита­лии войска. Как энергично ни старался Курион протестовать против этого распоряжения, голос его пропал бесследно в шуме дикого неис­

товства партий.

Еще раз попытался Цезарь протянуть руку примирения. Он отпра­вил Куриона с письмом в сенат. Письмо это было прочитано 1 января 49 года во время первого заседания сената, открытого вновь назначен­ными консулами.

Консул Лентул воскликнул, что нельзя более мешкать, а что, напротив, следует при­нять смелое и мужественное решение, в противном случае он и друзья его будут действо­вать самостоятельно. Помпей через Кв. Метелла объявил, что он согласен явиться воо­руженным защитником угро­

жаемой республики теперь или никогда. Раздалось лишь несколько го­лосов, предостерегавших от слишком поспешного и опрометчивого решения. Но они были заглушены криками фанатичной партии вой­ны. Большинство слепо следовало своей судьбе, дозволив увлечь себя следующим решением: «Цезарь обязан распустить свое войско к назна­ченному, весьма близкому сроку и отказаться от своего наместничества, в противном случае он будет объявлен государственным изменником (hos- tis patriae)».Трибуны М. Антоний и Кв. Кассий, возражавшие против этого решения, подверглись смертельным угрозам со стороны солдат Помпея и вместе с Курионом бежали ночью в одежде рабов к Цезарю.

Между тем Цезарь с тринадцатым легионом перешел из Галлии по ту сторону в Галлию по эту сторону Альп и прибыл в Равенну. Здесь он созвал своих солдат в общее собрание. В пламенной речи Цезарь им указал, как оскорбительно обращается с ним сенат, осыпая в то же вре­мя величайшими почестями Помпея. И в то самое время, как Помпей сидит в Риме, ничего не делая и собирая лишь огромные доходы со своей провинции, он, Цезарь, с опасностью для собственной своей жизни вел римских орлов от одной победы к другой. Речь свою Цезарь закончил заявлением, что вручает с полным доверием свою судьбу в руки своих солдат и предлагает идти сражаться с его врагами, которые

в то же время и их враги. В ответ на это воззвание Цезаря последовал всеобщий единодушный крик начальников и солдат, что все они гото­вы следовать за ним всюду, куда он их ни поведет. Тогда Цезарь собрал свои войска в Аримине. Но перед Цезарем все еще стояло мрачное бу­дущее, и он в глубоком раздумье долго колебался, прежде чем сделал роковой шаг. Но мысль, что ему не оставалось другого выбора, как вы­бор между честью и позором, положила конец его колебаниям. Вос­кликнув: «Жребий брошен!», Цезарь перешел через Рубикон^[85].

39.