Мухаммед как основатель религии и ислам
Одухотворенный, готовый к лишениям народ, с безмерным чувством собственного достоинства как у отдельного человека, так и у всего племени, имел основания быть призванным к новой вере и к мировому господству во имя этой веры50.
Огромным было разнообразие религий в Аравии; язычество было расцвечено многими красками, а рядом существовала древняя вера в Аллаха; кроме того, страну населяли иудейские племена и христиане разнообразного происхождения. Здесь же были и византийцы, спорящие между собой о различии природ во Христе; Сасаниды исповедовали свою дуалистическую религию. Обе империи — византийская и сасанидская — испытывали военнополитические потрясения.
Особой находкой для Мухаммеда был уже существующий обычай совершать паломничество в Каабу, с которым с древнейших времен было связано и все существование Мекки. Он не превращает ее в объект ужаса, не пытается создать противоположное ей святилище: древнейшая Кааба только нуждается в «очищении», черный камень будет сохранен в качестве необходимой тайны.
Хотя эта Кааба и паломничество, без которых он не мог обойтись, сами по себе не состояли в необходимой связи с его верой51; он не только должен был включить их в свою систему, но и сделать из них именно центр всего созданного им культа. Однажды на некоторое время он должен будет бежать из Мекки, но тогда пафосом всего его союза тем более станет стремление достичь Каабы, а решающей победой — завоевание Мекки. А вот то, что впоследствии все народы заразятся тоской по Каабе, вряд ли могло входить в его предчувствия. До определенного времени он запретил всем верующим посещение Каабы и паломничество.
Одной своей скудной проповедью он достиг бы лишь посредственных и преходящих успехов, но для толп своих последователей времен хиджры он сформулировал устойчивые конкретные цели: кроме Мекки, которую он им обещал, еще и ограбление караванов и завоевания в Аравии вместе с соответствующей добычей.
Как нечто само собой разумеющееся, к этому тотчас же присоединяется и священная война с иноземцами. Мировая империя является простым следствием всего вышеизложенного.Мухаммед обладает необычайным личным фанатизмом, и в этом его основная сила. Его фанатизм представляет собой качество радикального опрощенца и вследствие этого является совершенно искренним. Этот фанатизм относится к самой стойкой разновидности страстей, а именно, к доктринальной ярости, и его победа есть одна из величайших побед доктринальности и тривиальности. Любое идолопоклонство, любой миф, любая свобода в пределах религии, все многообразные ответвления предшествующей веры приводят его в настоящую ярость, и он появляется в тот момент (его гениальность заключалась в том, чтобы почувствовать это), когда большие слои его нации очевидным образом стали в высшей мере восприимчивыми к крайнему упрощению религиозного начала. Да и те народы, которые прежде всего подверглись его нападению, могли в какой-то степени устать от прежней своей теологии и мифологии. Веру иудеев, христиан и парсов он постигает для себя в общении с десятью, по меньшей мере, собеседниками еще в своей юности; он вырывает из нее клочки, которые необходимы ему, и складывает эти элементы в определенную форму по своему воображению. Таким образом, каждый мог найти в проповедях Мухаммеда какие-то созвучия со своей прежней верой.
Самое необыкновенное состоит в том, что этим он не только достигает успеха в своей жизни, преклонения перед собой в Аравии, но и закладывает основы мировой религии, — жизнеспособной и до наших дней ставящей себя невероятно высоко.
В этой новой религии все должно было оставаться в кругу доступного для арабов кругозора, что означает быть возможным для осуществления. Так и ислам тоже имеет свой простейший катехизис, а главные положения этой простоты следующие: единство Бога и его предикатов; Аллах не рожден и не рождает; откровения даны через пророков Адама, Ноя, Моисея, Христа и Мухаммеда как последнего из пророков, но со свойствами махди; безоговорочность божественных установлений, фатализм (сам Мухаммед называет его покорностью), который весьма плодотворно влияет на устремленные ввысь силы; в спорах с иноверцами ссылка делается на учение; вера в ангелов, поскольку Мухаммед застал дивов, джиннов и пери уже существующими; бессмертие и страшный суд, небо и ад («рай лежит под тенью мечей»); существование морального закона и разного рода моральных предписаний, среди которых и «не лги» (ибо право лгать он оставил для себя), к последним также принадлежит и гражданский закон из Корана, действующий и до наших дней; наконец, молитва, пост, паломничество.
Оставляя в стороне абсолютную ценность, следует согласиться с тем, что эта религия и мировоззрение в высокой мере отвечает общечеловеческому началу на определенной ступени его внутреннего развития.
Оно может и сумело соединиться с подлинным благочестием, мистикой и философией, но более глубокое в исламской религии приходит от сил, находящихся вне него.Таким образом, ислам настраивает мысли и души людей таким образом, что они в соответствии с этими, восходящими к Мухаммеду волеизъявлениями, или без них, создают только существующие формы государства и культуру, и никакие иные.
Эта скудная религия52 потому и уничтожила на широком пространстве две другие, несравненно более высокие и полные более глубокого смысла религии, христианство и дуализм, что последние находились в состоянии кризиса’. Она господствует от атлантического океана вплоть до далеких Индии и Китая, а в наши дни добирается и до негров. Лишь немногим странам, и то ценой величайших усилий, удалось снова оторваться от ислама, а там, где сейчас христианские правительства господствуют над исламскими народами, последние благоразумно уступают им свою веру. Христианская религия не оказывает на нее никакого влияния.
Пустым является пророчество Деллингера, когда он утверждает, что ислам содержит в себе «зачатки исчезновения», аргументируя это так53: «Конечно, ислам уже потому несет в себе зачатки исчезновения (а наша Европа? Разве в ней нет таких же зачатков?), что он является религией с устойчивыми, жесткими основоположениями, охватывающими все жизненные сферы и препятствующими всякому развитию (иначе говоря, «прогрессу». Может быть, ислам живет, потому что он исключает прогресс?). Они, являясь продуктом деятельности одного отдельного народа, на определенной, низкой ступени его становления, при их дальнейшем движении и передаче другим нациям должны проявить себя как недостаточные и вредоносные и, в конечном счете, разбиться о внутренние, порожденные ими противоречия и потребности жизни».
Но ислам продержался пока что отчаянно долго, а исламский мир еще сохраняется благодаря этой односторонности! Ведь исламские народы, что бы с ними ни происходило, считают оторванность от этой религии и культуры свидетельством величайшего несчастья.
Ислам как мировая религия ставит себя высоко и полагает, что неверные обречены на злосчастье.Есть общая предпосылка у нашего духа — исходя из великих последствий делать заключения о величии вызвавших их причин, то есть, in casu”: из деяний Мухаммеда заключать о величии их творца. В [57] случае с Мухаммедом, по меньшей мере, признается, что он не был лжецом, был серьезен в своих намерениях и т. д. Однако, следуя такой логике, мы можем неожиданно прийти к ложному заключению о природе величия, когда простое могущество покажется нам признаком великого как такового. На этот раз скорее ничтожные качества человеческой природы нашли себе мощное образное выражение. Ислам представляет собой победу тривиальности, а большая масса людей тривиальна в своих убеждениях54. (Сегодняшние почитатели Мухаммеда адресуют себе довольно посредственный комплимент). Тривиальность, однако, охотно прибегает к тирании и любит возлагать свое ярмо на благородный дух. Ислам хотел, прежде всего, силой отобрать у древних народов их мифы, у персов — их королевскую книгу. 1200 лет он фактически насильственно запрещает огромному числу народов живопись и скульптуру.
Был ли Мухаммед предсказателем? Поэтом? Колдуном? Он не был никем из них — он был пророком.
Кризис в его жизни и в его религии начинается со связей с немекканскими арабами. Приверженцы Мухаммеда начинают выезжать. В июле 622 года происходит его собственная хиджра.
22.