Лютере
Возможно, для Лютера первоначальными импульсами стали не спекулятивные идеи, но чрезвычайно могучие основополагающие ощущения, которые здесь и там встречаются у глубоких натур, принадлежащих к древним высоким расам.
Они чувствуют исконную ничтожность всего земного и видят в нем — в зависимости от своих способностей, от времени, места, происхождения, — образ твари, отпавшей от Бога.Лютер, заключенный в свою бренную (германскую или монашескую) оболочку, которая придавала его духу внешнюю форму, воспринимал ее как проявление греха. При этом его не удовлетворяло обыкновенно принятое в его окружении средство от греха, а именно покаяние; совершенно неприемлемым было для него и формальное искупление, то есть, отпущение грехов.
Внешность Лютера описывает Кесслер70, увидевший его в 1522 г.: «Was ег аіпег naturlich zimlichen faiste, aines uffrechten gangs, also da er sich meer hindersich dann furdersich naiget, mit uffgeheptem angsicht gegen den himel, mit tiefen schwarzen ogen und brawen blintzend und zwitzerlend, wie ain stern, das die nitt wol moegend angesechen werden»'. (Кранах нигде не смог донести до нас представление об этом). [69]
Определяющим в характере Лютера было то, что вместе с отпущением грехов его ужасала также и принятая практика благих дел в их широчайшем проявлении. Но в пользу последних, несомненно, всегда будут говорить некоторые естественные человеческие чувства, которые он также попрал (вместе со всеми, на его взгляд, бессмыслицами, практикуемыми в католицизме).
Для христианина является естественным (но, может быть, именно поэтому теологически ложным?) покаяться в своих ошибках, возложить на себя страдание, а далее — отказаться от части своего имущества и удовольствий. Только оптимисты могут не видеть этого. Более того, христианство даже налагает на себя длительное покаяние в форме аскетизма, а ее-то Лютер и ненавидел больше всего, после того как некогда с ней расстался.
Реформаторы вскоре увидели, что они потеряли вместе с церковной практикой подаяния, и написали тогда свои программы общественной благотворительности.
Но они сами стали бы жертвами собственного бессилия, если бы княжеские и городские власти не обеспечили существования прочного церковного организма, имея на то полное основание. В сущности, власти вынуждены были далее взять под свое покровительство и бенефиции, желая, вероятно, в какой-то мере возложить обязательства и на священников.
49.