Карл Великий
Сложившаяся ориентация на мировую империю и предпочтительность перед другими историческими формами власти, всякий раз определяется тем, рассматривают ли ѵігі eruditi* предыдущее развитие своего народа удавшимся, или считают его принявшим искаженную форму.
Как правило, рассмотрение этой проблемы начинается с вопроса о предпочтительности власти как таковой.Всякая имперская власть, а значит, и всякое господство над целым рядом народов, вследствие их неизбежного уравнивания, будет ограничивать или разрушать многое из их национального своеобразия, забывая, что этой самобытности в каждом отдельном случае придавалось очень большое значение (см. в особенности: Sybel. Die deutsche Nation und das Kaiserreich. S. 13).
В последующем развитии империи происходит максимальное удаление от идеи народного государства и тяготение к некоторой бюрократической организации, в которой все силы масс оказываются в распоряжении правительства. Цель государства в зависимости от того, насколько оно велико, всегда кажется связанной с тираническим порядком, - и тем в большей степени, чем менее понятной представляется она для каждой отдельной страны, входящей в империю. В настоящем случае Римская империя была ближайшим известным нам образцом такого государства. Все вышеизложенное позволяет говорить о том, что и господствующий народ, поставляющий правящие династии, едва ли будет пребывать в лучшем положении по сравнению с другими.
Однако известно, что при такого рода государственных отношениях, имеющих как универсальный размах, так и частное значение, реальная политическая цель издавна замещается династическим, личным, временным интересом более или менее высокого порядка.
Такие империи нельзя считать обладающими реальной политической жизнью, характеризующейся самодеятельным участием связанных воедино народов в общей воле и действии. Централизованная империя скорее подходит народам постаревшим, пережившим свой расцвет.
Всякий раз, когда вновь обретает силу какая-либо разновидность политической или частно-национальной жизни, в какой бы форме это ни проявлялось, империя распадается на части. И то, что сохраняется в качестве ее остатка, все оставшееся время ощущает на себе груз прежних имперских амбиций.Если бы Карл Великий дожил до наших дней, он бы услышал, что в свое время перед ним стояли подлинные и посильные для него задачи — присоединение саксов, расширение германского начала совместно с античной образованностью, распространение ’ Ученые мужи (лат.) христианства на славянских землях и защита от норманнов, — а он, оказывается, вместо этого стал напрасно стремиться к владычеству над миром и в образе покорителя вести мировые войны. Эти упреки, собственно, касаются только завоевания Италии и его отношений с папством.
На самом деле, только благодаря важнейшему событию — покорению саксов - Карл и создал возможность для возникновения Германии. Он уничтожил аваров; о норманнах он узнал лишь в самом начале их вторжений и был достаточно озабочен ими. Но можно ли требовать, чтобы он еще и преследовал норманнов у них на родине для искоренения этой угрозы в самой колыбели?
Мы должны согласиться со следующим: если одна и та же индивидуальная сила, которая сломила саксов, сумела одновременно с этим обновить Римскую империю, то она представляет собой психологический факт высшего порядка. Тот, кто смог сделать одно, жаждал совершить и другое.
Вот, наконец, и главный упрек, обращенный к Карлу Великому: он прибегнул к помощи римской церкви для установления Божественного государства на земле и благодаря этому получил полномочия для господства над всеми христианскими землями, а также для победы над остальными нехристианскими народами. Следовательно, божественное посланничество позволяет завоевателю прибегать к любым средствам.
Но папство, привлеченное Карлом к совместному господству над миром, осталось единым целым, в то время как его империя распалась на части.
(И случилось это по какому-то смутному волеизъявлению, господствующему в мировой истории).
Не вызывает сомнения самое важное, оставшееся от него: огромную роль начинает играть память о великом человеке, живущая у потомков. Среди ценностей, связанных с каролингской эпохой, можно отметить также, что жившие тогда народы обладали могуществом около 100 лет и, в силу великих общих установок и воспоминаний, могли уверенно смотреть в будущее, а их устройство было бесконечно более однородным, чем раньше. После повторяющихся в их дальнейшей истории периодов варварского безвременья они всегда вновь сближались и понимали друг друга- возникло чувство общности западной культуры.
26.