Государственное устройство
Государства представляют собой устройства сословного порядка, с приближением к так называемому правовому государству, предоставляющему защиту индивидуальной жизни, собственности и свободной деятельности.
Сословное государство в достаточно полном виде было реализовано только в Голландии и Англии в результате тяжелой борьбы; там господствовало мнение, что сила нации принципиально связана именно с таким государственным устройством, причем как во внутренних делах, так и во внешней политике.Если говорить о Германии начала XVII в., то очень сильные и революционно настроенные сословия были только в Австрии, в других же немецких государствах сословное устройство было чрезвычайно ослаблено, а правители фактически оказались близки к абсолютизму. В Тридцатилетней войне в обеих областях Германии сословное устройство фактически исчезает и продолжает существовать в лучшем случае формально. Позднее подавляющее влияние стали оказывать как пример Людовика XIV (многие правители подражали ему по меньшей мере в своем султанизме), так и тип княжества XVIII в. Наконец, в лице Фридриха Великого мы видим самое гениальное использование абсолютизма, в высшей мере испытавшего, на что он может быть способен при опоре на терпеливый и восхищенный народ.
Общераспространенным является мнение (исключая такие страны, как Голландия и Англия), что только абсолютизм способен править и наделять государство мощью.
В Скандинавии Дания превращается в абсолютистское государство из отвращения к власти дворянства. В Швеции, наоборот, утверждает себя дворянская власть, и именно в своей самой бесславной форме (единственное исключение — это Карл XI). Национальные интересы продаются за пределы страны, а после Карла XII преобладает полное бессилие власти. В Польше же все ее «несчастья», то есть, вся политическая немощь, обусловлены, очевидным образом, дворянским характером управления: Польша может рассматриваться как парадигма такого государственного устройства, каким ему не следует быть
Италия управляется полностью в абсолютистском духе, за исключением Венеции, которая имеет все основания пребывать в спокойствии. Войны за Испанское и за Австрийское наследство, а также войну 1730-х гг.
со всеми вытекающими из этого последствиями Италия принимает с пассивной покорностью117. .Испания при последних Габсбургах, уже частично испытывающая тяжесть проблемы наследования, в сущности своей остается абсолютистской державой, но ощущает бессилие в отношениях с регионами, из которых она складывается, и в выборе средств ведения политики; ее государственный механизм неподвижен. При Бурбонах проявляются абсолютистские начинания в плане реформ и нового утверждения Испании в европейской политике.
Османы после эпохи Кёприли (вторая половина XVII века) явно пребывают в состоянии упадка и не способны к новым нападениям на Европу.
Наконец, если взглянуть на Россию до Петра Великого и после него, то в ней утверждается абсолютизм, который внезапно осознает свои возможности и вырабатывает определенную систему отношений к османам и Европе. Ее собственный народ должен до поры до времени сохранять полное молчание, скрывая в себе ненависть к власти.
Европейская политика и так называемое равновесие сил характеризуются тем, что в их пределах существует стремление держав к расширению, но еще не с целью удовлетворения национальных интересов, а пока только с попытками завоевания новых подданных и владений118.
Огромным достижением является то обстоятельство, что Франции периодически указывают на ее границы. Это подлинно европейское дело — против одностороннего превосходства какого-то государства восстают все остальные. Европа хочет оставаться многоликой.
В переговорах уже затрагиваются вопросы о тарифах, которые там и тут обретают первостепенную важность.
Правители в общем отождествляют силу со счастьем, а народы видят в бессилии по меньшей мере несчастье, поскольку оно побуждает могущественных соседей к вторжениям и длительному грабежу побежденных.
Однако все государственные устройства в целом покоятся на авторитете каких-либо сил, и это верно даже в тех случаях, когда исход дела решается большинством — ведь последнее еще не является численным большинством!