Английское королевство и его задача
При первых Стюартах парламентский дух пробуждается вновь и пытается максимально расширить границы своего влияния, постепенно оттесняя королевскую власть. Он может это делать только потому, что становится союзником, можно даже сказать, двойником определенного религиозно-нравственного мировоззрения, давно получившего влияние.
Речь идет о пуританизме, который одновременно все больше превращается в секту. Но королевская власть должна была представлять весь народ в целом, и в равной мере защищать интересы всех, в том числе и католиков, которые уже не были опасными для Англии — ведь они составляли преобладающее большинство населения только в Ирландии. Именно их пуритане громче всего и обвиняли в идолопоклонстве. Позже королевская защита распространилась на оставшиеся у народа радости и развлечения, которые еще сохранились после правления Елизаветы и принятых ею Poors-tak (законов о бедных и нищих), затем — на спектакли (Шекспир ф 1616 — эпоха Мессинджера, Бомонта, Бена Джонсона), а далее — и на всю высокую светскую культуру, в том числе, к примеру, на идейный мир Бэкона (1621 — год его крушения, 1626 — смерти.)Ведь в сущности пуританизм мог терпеть только самого себя и все то, что порождал сам, — остальное он рассматривал как «идолопоклонство». Королевская же власть появилась на свет не по его воле, поэтому он более или менее осознанно желал ее гибели, ведя тяжбу с ней.
Существующее английское историческое сознание не столько задается вопросом о правоте совершенного, сколько спрашивая: «Могли бы вы править Англией?», сразу же дает ответ «Да, конечно, вместе с Шотландией и Ирландией». Пуритане пытались сделать это, исполненные высокомерия людей избранных и пробужденных, пока около 1644 года не пришли к пониманию того, что в самой сердцевине их движения руль корабля действительно взяла в свои руки наиболее радикальная его партия, а в этой партии — один могущественный человек.
Решающим был тот миг, когда в 1625 г. парламент лишил нового, еще полностью бездействующего короля прав на Tonnage and Poundage, то есть, отказал ему в средствах для какого-либо отправления власти.
Это был урок, преподанный самими парламентариями: все то, что в какие-то исторические моменты было отвоевано у короны волей того или иного парламента, может навеки стать законом для государства.
97.