131. Появление Конвента: взгляд в прошлое и взгляд в будущее
3 января 1868 г. — 4 января 1870 г. — 4 января 1876 г. Неслыханный подъем милитаризма и кризис современного производства заставляют нас еще раз обратиться к вопросу об истоках Революции, тем более, что все человеческие права и само существование каждого отдельного субъекта находятся сейчас под угрозой, которая идет как сверху — от правительств, полагающихся на силу, так и снизу — от волнующихся народных масс.
В нашу задачу входит не давать прорицания, а услышать в наши дни отзвуки начавшейся тогда Революции. Мы хотим понять, какой волной великой бури мы подхвачены.Революция была подготовлена, во-первых, гигантским литературным движением, исполненным веры в будущее и сомневающимся во всем настоящем, во-вторых, тем состоянием, в котором находились во Франции и собственность, и власть; было очевидно, что они все больше расходятся с этим движением. К всему еще присоединяется представление о доброте человеческой природы и народа в целом.
Финансовая нужда принуждала к созыву Etats generaux”, а Cahiers (Листки) превратились в горящие факелы накануне пожара. Вместо того, чтобы стать полем для обсуждения конституционных идей, которые были оставлены за Etats generaux, они хоте- [126] ли утверждения прав человека и подменяли образ француза понятием о человеке. Грандиозность этой идеи сыграла свою решающую роль, и вот теперь мы видим перед собой политического «человека» Европы образца 1868 года. Но наряду с этим, тогда звучали и требования разного рода упразднений и уравниваний.
Etats generaux, которые не могли еще стать Assemblee de l’Humanite’, превращаются пока в Assemblee nationale”. Вершиной его существования является 20 июня, когда третье сословие в Jeu de Рашпе‘”дает клятву, что оно подарит стране конституцию. Но в эти же дни Париж, охваченный волнениями, берет курс на Революцию, и Assemblee nationale уже 23 июня ощущает, что становится роялистской.
После случившегося 11 июля «государственного переворота», 14 июля следует штурм Бастилии — первый великий подвиг парижан. В провинциях старая государственная система рушится, города страдают от недостатка продовольствия, в деревнях горят замки. 4 августа закрепляется печатью отмена всех феодальных прав дворянства и упразднение церковной десятины. В то время как Париж и провинции на десятилетия вперед подготавливают установление государства насилия, Assemblee nationale занимается правами человека, и даже призывы Мирабо не могут ей в этом воспрепятствовать. Затем выносится на обсуждение конституция — с выраженным в ней недоверием к созданию легальной власти и с ограниченным правом короля на вето. Это происходит на фоне того, что в Париже и в других местах пышно расцветает власть иллегальная, национальная гвардия с трудом обеспечивает внешний порядок, а людей пока что спасает искусственная цена на хлеб и искусственная занятость.Наконец, 5 и 6 октября король и депутаты Собрания схвачены и привезены в Париж. Раздаются призывы не только отменить существовавший ранее порядок, но и более того — осуществить месть всем его нынешним представителям. Уже устанавливаются новые департаменты и снизу доверху проводятся выборы. Фактически бессильное правительство заменяется всесильной однородной клубной массой. Тогда же начинается и привычное для всех новейших кризисов истребление церковного имущества, а вскоре в силу вступает новая церковная конституция. Это выливается в коллизию Революции с древними, сакраментальными опорами бытия, невероятно прочно спаянными еще в эпоху средневековья. Дворянство упраздняется, армия разваливается, поскольку офицеры-дворяне к службе не допускаются, в то же время Франция [127] [128] [129] все больше осознает, что вступает в полный конфликт с окружающими ее государствами. Новая Франция постоянно им угрожает и ведет по существу пропагандистскую политику. Ее Constitution civile du clerge’ сопровождается прежде всего идеей о несовместимости короля с Революцией; отсюда его попытка бежать, после которой с королем начинают обращаться как с заложником, хотя внешне речь еще идет о свержении королевской власти.
Страна преднамеренно бросает вызов загранице, которая проявляет ответную реакцию, но старается максимально уклониться от войны. Эмигранты служат пугалом; против них поднимается всеобщая ярость, которая подпитывается энергией собственных безумств. Как и все Собрания, Assemblee legislative" и Жиронда становятся объектами скорой и сознательной эксплуатации. Жиронда хочет посредством войны добиться устранения королевской власти, в то время как Нарбонн хочет спасти ее с помощью войны и Dictature militaire’". В эти дни Дюмурье первым высказал мысль о существовании естественных границ Франции.
Внутреннее положение между тем все ухудшалось; в Миди начались волнения; Авиньон подпал под власть страха; на падающем курсе ассигнаций заключались сделки; проблемы духовенства вызывали постоянное беспокойство; все шире распространялось влияние клубов. 20 апреля 1792 г. была объявлена война Австрии; война захватила уже Бельгию и Савойю. Внутри страны борьба все более обострялась. Людовик протестовал против изгнания Refractaires и призыва Federes"". Дантон, который желал от Революции только добычи, вместе с кордельерами гасит энтузиазм жирондистов в день их испытания, 20 июня. Это значит, Париж еще раз овладевает ситуацией, — он получает в свое распоряжение Federes — они полностью вырваны из рук жирондистов, и в этом ведьмином котле Франция опять по-новому становится парижанкой. Затем на Законодательном собрании начинаются вызванные войной дебаты, и в конце концов звучит: «La patrie en danger’""». В самый разгар невероятного брожения появляются манифесты герцога Брауншвейгского, оказавшие свое роковое воздействие. Усиливается стремление к созыву третьего Собрания.
В ночь на 9/10 августа из парижских секций создается новая Коммуна; затем следует штурм Тюильри и взятие короля под стражу. Assemblee legislative безучастно наблюдает за всем этим, [130] [131] а потом декретирует образование нового Собрания, Convention nationale', который должен служить кому-то некоторым прикрытием.
Насколько успешней будет деятельность Convention nationale? Он управляет вовсе не как подлинный орган национального представительства, но только как носитель сил, существующих вне него.
После того, как Конвент осудил короля, Париж лишил его реальной политической опоры, жирондистов; оставшаяся часть стала объектом внимания со стороны обеих экстремальных партий.
Революция в целом не испытывала чувства благоговения ни перед одной из созданных ею форм. Это было самое горькое ее наследство: полномочие, дающее право на улучшение мира посредством постоянно изменяющихся форм, больше того, посредством смены в руководстве все новых индивидуумов.
Она все еще обладала вулканической силой, движимая парижской чернью и ее жаждой добычи, страстью вождей и партий к громадной, оставшейся без хозяев, собственности, а также крестьянством, страшащимся возвращения подлинных владельцев.
Между тем в пылу борьбы с европейскими коалициями как из земли вырасталй новые армии и генералы, которые скоро должны были перейти от обороны отечества к власти над ним, ведь головы политиков благодаря их взаимным стараниям летели под ножом гильотины одна за другой.
И нация почувствовала приближение страшной усталости, которая все возрастала, настигнув ее в удивительно-новом состоянии: непочтительном, но и безвольном, как это бывает свойственно и в наши дни новым народам.
Наполеон возвел милитаризм на высшую ступень, внедрив в душу нации искусственную волю.
Когда же экономико-индустриальные силы, оказавшиеся в распоряжении общества только после Революции, освободились от своих оков, и Европа по примеру Англии превратилась во всеобщую мастерскую, пробудилось и четвертое сословие, — его внутреннее брожение оказало свое воздействие на всю действительность после 40-х годов. Четвертое сословие и направляемый сверху милитаризм показывают сейчас свои зубы; господствует глубокое недоверие ко всем формам и вместе с тем — готовность к любым изменениям, в то время как производство из всех сил устремляется из одной страны в другую в поисках хотя бы минимальной [132] разницы между стоимостью товара и пошлиной. (С 1868 г. и на самом деле не стало лучше.)
132.0