«Зло» и «насилие» в религиозно-философских концепциях

Начиная исследование проблем насилия в религиозно-философской традиции, сразу же заметим, что данный анализ необходимо сделать в границах абсолютно другого мировоззренческо-философского видения и понимания людьми действительности, мироустройства и даже их мироощущения.

Понятие насилия в религиозной традиции не выступает относительно самостоятельной и содержательно определенной категорией, а большей частью является дополнительным определением теологического понятия власти, или же дополнением к религиозному пониманию феномена зла.

Мир, созданный из ничего с самого Начала, как это удостоверяет классическая христианская теология, не включает в себя никакого зла и насилия. Потому, что зла еще нет в потенциальном «ничто», которое и создает по библейской традиции основу тварного мира. Мир до грехопадения изображается здесь безгрешной потенциальностью софийности, само же грехопадение толкуется как духовная и космическая катастрофа. Впрочем, возможность греха и зла как определенной актуализации «ничто» рассматривается здесь как ее потенциальная предпосылка.

Актуализация же «ничто» и положила начало этому множественному, хаотичному бытию, которое в других отношениях и толкуется в классической философской традиции как «небытие». А уже эта дихотомия «бытие — небытие» и рассматривается как метафизический грех, относительно которого сказано: «Мир во зле лежит».

«Что же это такое зло?» — спрашивал, например, известный русский религиозный философ С.Н.Булгаков, — и отвечал: «Очевидно, что оно не может быть понято как второе начало бытия, существующее рядом с добром: такое манихейство, помимо своей религиозной абсурдности, представляло бы собой и метафизический нонсенс.

Этому ничто, в соответствии с таким вариантом философско-религиозного мышления, Всевышним указано положение темной основы, пассивного, послушного начала, оборотной стороны бытия. Тварная же свобода, в соответствии с этой доктриной, может взывать к бытию и небытию, актуализировать ничто, дать ему собственную жизнь. И вот, если оно получает возможность такого существования, а вместе с тем и силу вредить, то превращается в зло, которое поэтому и выступает как «паразит бытия». «Но раз возникнув, зло, как и добро, становится многочасно, многообразно и многолико, оно существует уже и как космическое начало, — зло в природе, и как антропологическое, — как злая воля в человеке. Но во всех видах оно имеет одну сущность: отторженность от всеединства, внесофийность или антисофийность, самость, себялюбие, заключение себя в невидимую, но непроникаемую оболочку ничто» [16].

Эта явная онтологизация сущности предмета нашего исследования — является давней традицией религиозно-философского сознания. Традицией, которая восходит своим началом к неопределенности прадавнего мышления, и стремится там найти подтверждение своему концептуальному пониманию.

Интерпретация зла как не-сущего вообще принадлежит восточной религиозной традиции мышления. Эту традицию уже во II в. н.э. подхватывает Климент Александрийский, затем Ориген, а уже в IV столетии н.э.

Благой тождествен сущему, утверждал, например, Ориген. Противоположно благу зло, или дурное, равно как и есть противоположным сущему не-сущее, отсюда и вытекает, что дурное и злое есть не-сущее.

Зло не является живой и воодушевленной сущностью, что само имеет состояние души (отмечал Василий Великий). Оно есть состояние души, противоположное добродетели и происходящее у беспечных через их «отпадение» от добра. Поэтому, по его мнению, не следует искать зло в ком-то лично и представлять себе, что существует некоторая конкретная первоначальная природа зла.

Впрочем, одна из первых завершенных концептуальных разработок онтологической концепции природы зла в философско-религиозной традиции, очевидно, принадлежит все таки Дионисию Ареопагиту. Последний даже пробовал внести в понимание этой природы и некоторые элементы наивно-диалектических представлений, утверждая, что зло только «принимает некоторое участие» в добром, тем не менее иногда исчезновение одного выступает появлением другого [17].

Зло, по мнению этого теолога, само по себе не создает никакой сущности или бытия, оно лишь ухудшает и опустошает разновидность уже существующего. То, что существует, существует лишь благодаря силе добра, столь преизбыточной, что может восполнить даже отрицание. То, что совсем лишено блага, не может существовать. И возникновение, которое происходит из аннигиляции, не есть сила зла, а наличие меньшего добра, так же, как болезнь выступает определенным недостатком тела.

Зла, утверждал Ареопагит, нет во Всевышнем, иначе мы должны были бы признать наличие в нем вражды и дисгармонии. Зла нет и в ангелах; последние бывают злыми, когда наказывают грешников, но в этой ситуации злом выступает не само наказание, а тот, кого наказывают. По своей природе не являются злыми и даже демоны. Они могут вносить порчу, но не могут уничтожить бытия; их злоба ведет свое начало от ограничения, или же невозможности принимать участие в делах божественных.

«Не злы по природе и души человеческие, ведь в этих душах — зло является отсутствием, неполнотой блага» [18], нет зла у животных, нет зла во всей природе, — оно лишь в том, что природа не достигает своего совершенства.

Следует заметить, что такое понимание природы зла в свое время было противоположным опыту античности, а именно пониманию природы существования этого феномена неоплатониками, которые считали, что зло кроется в самой материи, которая является неотъемлемой частью космоса. Без наличия зла в материи его существование превращается в безкачественное и невыразительное. Тем не менее, как материя может сама по себе выступать злом, спрашивает Ареопагит, если она сама по себе нигде и никак не существует?

Итак, уже здесь мы видим, что в способе толкования и понимания природы зла возникают две разные традиции, два разных способа мировоззрения и миропонимания: античный и средневековый, — в первом она понимается как непременный элемент и субстрат всего сущего, а во втором — ее существование ставится в зависимость от воли внематериального вседуховного первоначала, всеединого и Всевышнего. В теологии считается, что существующее происходит от блага. Даже ограничение, отсутствие само по себе не считается причиной зла, поскольку доказывается, что общая аннигиляция является, вместе с тем, и ликвидацией самой природы бытия. Другими словами, благо толкуется здесь как сущность, которая возникает из единой и целостной причины, зло же, наоборот, — из многих и конкретных недостатков.

С.Н.Булгаков приводит примеры понимания природы зла преподпбным Максимом Исповедником, который утверждал, что «зло и не было и не будет самостоятельно существующим по своей собственной природе, ибо оно и не имеет в сущем равно никакой сущности, или природы, или самостоятельного лика, или силы, или деятельности, и не есть ни качество, ни количество, ни отношение, ни место, ни время, ни положение, ни действие, ни движение, ни обладание, ни страдание, так, чтобы естественно созерцалось в чем-либо из сущего, и вовсе не существует во всем этом по естественному усвоению; оно не есть ни начало, ни середина, ни конец» [19].

Философско-религиозная традиция православия в толковании природы зла, как доказывает Л.Писарев (1894 г.), исследуя учения Блаженного Августина, в определенной мере «солидаризировалась» с опытом западно-европейской средневековой теологии.

Зло, соответственно пониманию Августина, есть не что иное, как отрицание (negatio), испорченность (correptio), и лишение (privatio) блага — самого бытия. Оно не может поэтому иметь самостоятельного значения, существуя исключительно за счет блага, «приставляя и прилепляясь к его природе»: «ex bono oritur malum, nec fuit omnimo unde oriri posset, nisi ex bono*» [20].

## * Зло происходит от добра, и от ничего другого, кроме добра, появиться не может. — лат.

Заметим сразу, что позитивность понимания относительности природы зла, насилия и деструктивности в религиозно-философской традиции во многом «снималась» неминуемым фатализмом в толковании процессов развития мироздания, где все процессы жизни связывались с неминуемой дематериализацией, понимались как движение навстречу неизбежному концу, и все это провозглашалось одной из наибольших тайн существования.

Вполне естественно, что характер понимания и интерпретации «понятия», категории зла и насилия в философско-религиозной традиции исторически изменялись и зависели от национальных, культурологических и других условий, в которых возникали различные концепции религиозно-философского сознания. В философии известного киевского мыслителя П.Могилы, например, подобные представления были обусловлены: его специфическим подходом к библейской традиции; особенностями национального самосознания того времени — «языческой демонологии» (она способствовала развитию тенденции персонификации библейских традиций); поисками определенного духовного синтеза, связанного с зарождением мировоззренческих идей барокко, в которых преобладали антитетичность и трагизм в мировосприятии и миропонимании.

В своей концепции П.Могила, отождествляя зло с дьяволом, так как это было и в предшествующий восточной философско-религиозной традиции, отрицал существование зла как соответствующей самостоятельной сущности, или же принадлежность последнего к эманациям Всевышнего. Дьявол в понимании П.Могилы, отмечает В.М.Ничик, «старается испортить и обратить во зло все Божье творение, все мироздание. Он вредит водам, земле, воздуху, травам, животным, и тем не менее первейшая его цель — человек... Он изображает дьявола прежде всего как отступника от божественной истины, носителя заблуждения и неправды, так как только таким способом он может завоевывать себе приверженцев среди людей и отвергнуть их от Бога» [22]. Интересно появление мотива желания и саможелания человеческого существа как соответствующей предпосылки неправедных действий, зла и насилия: «Самовластие человека, — пишет Могила, — есть хотение, свободное и отрешеное и раждается от помышления, сиесть словесное, во еже действовати благое или злое, понеже словесным зданием (созданием. — В.Н.) подобает имети естество самовластное и употребляти тое свободно... в произволении коегождо есть, еже быти добру и чаду божию, или злу и сыну диаволю» [23].

На характер интерпретации и понимания проблем насилия и зла в философско-религиозной традиции влияли не только исторические, национальные и культурологические особенности. Определенные видоизменения в таких интерпретациях (при условии сохранения основополагающих факторов) обусловлены разными методологическими или методическими подходами. С этой точки зрения интересен анализ концепции зла и насилия у представителей религиозно-философской традиции ХХ столетия и, прежде всего, у интуитивиста Н.О.Лосского [24].

Понимание зла и насилия у Н.О.Лосского вытекает не из его метафизики, логики, или же гносеологического учения; оно вплетено, прежде всего, в его концепцию ценностей. Именно в его концепции мы находим непосредственную взаимосвязь между феноменом насилия и моральной парадигмой.

В целом Н.О.Лосский придерживается традиционных взглядов теодецеи, утверждая, что одной из его задач является разработка христианского миропонимания. Наличие зла в мире никоим образом не отрицает истинности религиозного знания о бытии и совершенстве Всевышнего. «...Существование зла в мире, — утверждает этот философ, — вовсе не есть доказательство того, что Бога, как абсолютно совершенного существа нет; наличие зла может вести только к предположению, что мир не есть творение совершенного Бога, однако и это предположение утратит свою вероятность, если удастся показать, как можно объяснить несовершенство мира при абсолютном совершенстве Бога» [25]. Традиционное почитание православием учения о Святой Троице, по его мнению, открывает бесконечно ценный смысл, который выступает и завершением, и обоснованием всего нашего миропонимания как с теоретической, так и с практической точки зрения.

В своей работе «Ценность и бытие. Бог и царство божье как основа ценностей» Н.О.Лосский так осмысляет существование человека в мире: каждый из нас, поскольку создан Всевышним, имеет первоначальные качества, которые потенциально делают индивида «субстанциональным деятелем», вневременным и внепространственным, способным к творческой деятельности, благодаря которой можно свободно создавать свою жизнь, то есть проявлять себя в мире, предоставляя своей жизни временные и пространственные формы. Осознанность этой первичной природы заключается в том, что так называемый субстанциональный деятель наделяется способностью к целенаправленной деятельности: то есть способностью воплощать собственные устремления в соответствии с определенной целью, ценностью, которая свободно избирается и, со временем, превращается в жизненное кредо, жизненные задачи.

Именно эта первичная природа, по мнению Н.О.Лосского, создает для человеческого существа возможность быть в своей жизни причастным к существованию всего мира и бытия Всевышнего. Причем ценности всего мира открыты каждому человеку, любому «субстанциональному деятелю». «Всякое бытие, всякий процесс, все, что ни есть в мире, имеет ценность, положительную, если приближает к полноте бытия, или же отрицательную, если удаляет от полноты бытия» [26]. Отсюда позитивность ценности интерпретируется Н.О.Лосским как качество объективности, общезначимости, а не субъективного, отдельного, исключительного. Наименьшее приближение к Всевышнему, по мнению русского философа, открывает его человеческому существу как абсолютно завершенное и всеобъемлющее Добро, как абсолютную полноту бытия, которое сама в себе несет смысл, оправдывающий такое бытие, предоставляет безусловное право на самоосуществление и приоритетность перед чем-нибудь другим.

Учение о положительных ценностях, то есть учение о Добре, помогает понять и смысл отрицательных ценностей. «отрицательную ценность, т.е. характер зла (в широком, а не этическом лишь значении), имеет все то, что служит препятствием к достижению абсолютной полноты бытия» [27], — отмечает Н.О.Лосский. Тем не менее, из этого не следует, что зло (например, болезнь, эстетическое безобразие, ненависть, предательство и т.п.) само в себе безразлично, поскольку их следствием выступает недостижение полноты бытия, и они являются по своей сути злом; как добро оправданно само в себе, так и зло есть нечто само в себе недостойное, заслуживающее осуждения; оно само в себе противоположность абсолютной полноте бытия как абсолютному добру. Как христианский философ, Н.О.Лосский утверждает, что в отличие от Абсолютного Добра, зло не является первичным и самостоятельным. Во-первых, отмечает он, зло существует только в тварном мире, но даже не в первозданной сущности, оно существует сперва только как свободный акт воли субстанциональных деятелей, а производно — как следствие подобного акта. Во-вторых, «злые акты» воли осуществляются под видом добра, так как всегда направлены на подлинную положительную ценность, однако в таком соотношении с другими ценностями и средствами достижения последней, что добро подменяется злом. В-третьих, осуществление отрицательных ценностей возможно только путем использования «сил добра». Такая «несамостоятельность» и «противоречивость» отрицательных ценностей, под которыми Н.О.Лосским понимаются и отрицательные действия индивида (насилие, война), в особенности заметна, по его мнению, в сфере «сатанинского зла».

В религиозной философии начала ХХ столетия распространенным было учение, в соответствии с которым зло делилось на три разновидности: «зло метафизическое», «зло моральное», и «зло физическое». Н.О.Лосский резко выступает против такого распределения. Ограниченность тварных существ не является метафизическим злом, утверждает он, и не обязательно связана со злом. В ней, по его мнению, нет ничего недостойного. Даже в своей ограниченности, каждая личность обладает способностью дополнить себя бытием других людей теоретически, путем интуиции, и практически, через любовь, симпатию и непосредственное соучастие в жизни других людей. Множество личных существ, переполненных любовью к Всевышнему, любовью, которая превосходит их собственную любовь к самим себе, достигают абсолютного единства, осуществляя «соборное творчество», и таким образом, существуя один в одном, и, главное, вместе с Всевышним, они деятельны в Божественной абсолютной полноте бытия.

Но отклонение от «правильного пути жизни», если своя жизнь начинается из преувеличенного внимания и любви к самому себе, а не Всевышнему, и другим созданным им существам, толкуется Н.О.Лосским как нарушение ранга ценностей бытия и определяется, как основное моральное зло, грехопадение тварного существа. Все последние разновидности зла и насилия выступают, по его мнению, лишь производными от этого основного морального зла — «зла себялюбия и эгоизма» [28].

Предпочтение себя другим существам трактуется в философии Н.О.Лосского как свободное проявление личности, не навязанное ей природою, или же объективным соотношением ценностей. «Объективно все тварные личности равноценны, а Бог — бесконечно ценнее всякой твари; поэтому личность, предпочитающая себя Богу и другим личностям, совершает акт свободы, приобретающей характер произвола. Бесчисленные печальные последствия, всевозможные бедствия и несовершенства возникают из этого основного нравственного зла, — утверждает Н.О.Лосский, — и все они естественно вытекают из нравственного зла, являются прямым выражением его сущности» [27]. Человеческое существо, которое страдает от всякого бедствия и несовершенства, по мнению этого философа, не имеет никакого права обвинять в этом кого-нибудь: оно само создало свою печальную, полную страданий жизнь, злоупотребив своею свободою.

Любой из себялюбцев в той или иной мере вынужден страдать от раздвоения своей личности, пишет Н.О.Лосский. Ведь в каждой душе, даже если она не сознает этого, сохраняется идеал самоосуществления своей индивидуальности в гармоничном взаимодействии со всем миром в соответствии с рангом объективных ценностей и любви. Целостная личность, по его мнению, возможна лишь при условии выполнения или осуществления такого взаимодействия.

Себялюбец, утверждает Н.О.Лосский, понимает гармонию бытия и ценностей, выставляя на первый план свое «Я»: его любовь и желание распространяются лишь на мелкую часть мировой целостности, причем неминуемо в обезображенном виде; такое лицо отдает предпочтение или своей чувственной жизни, или своему влиянию на мир, или своему почетному расположению в нем, или сугубо своему личностному «Я». Все, что достигается на этом пути, не отвечает идеалу полноты бытия, которое скрывает его подсознание, и потому рано или поздно наступает момент истины и разочарования, которое вынуждает человеческое существо отвергнуть все достигнутое в минувшем, и отыскивать новые пути для самоосуществления в этой жизни. Подобная неудовлетворенность возникает не только после достижения этим индивидом поставленной цели, уже сама ее постановка имеет двойной характер. Он скрывает в себе амбивалентность отношения: с одной стороны, любовь, увлечение, страстное устремление, с другой — сомнение, колебание, предостережение. Такое раздвоение личности и выступает, по мнению Н.О.Лосского, неминуемым следствием отпадения от Бога и божественного идеала жизни в царстве Всевышнего.

Социальное зло и насилие, зло в международных отношениях также относится в этой концепции к производной от зла морального. «В международных отношениях государства часто проявляют безоглядный, циничный и, нередко, прямо преступный эгоизм. Война, может быть, даже не самое страшное из этих проявлений насилия одних народов над другими. Марксисты говорят, что войны суть следствие экономических отношений между государствами. В тех случаях, когда они правы, т.е., когда главным поводом к войне действительно выступают экономические интересы, мы имеем дело с одним из проявлений зависимости высших сторон жизни от низших, возникшей, как было уже разъяснено, вследствие обособления себялюбивых существ друг от друга, т.е., вследствие основного нравственного зла» [30].

В большинстве случаев, отмечает мыслитель, марксисты не правы. Чаще всего поводом к войне выступают не столько экономические потребности, сколько душевные пристрастия, властолюбие, пренебрежение добродетелями, которые присущи всем народам не менее, чем отдельным людям; конечно же, перед всем миром и своими гражданами правитель, начинающий войну, оправдывает ее не своими страстями, а какой-то другой потребностью или необходимостью: предупреждением нападения, которое будто бы угрожает существованию соответствующего сообщества, перераспределением ресурсов, несправедливо присвоенных другими государствами и т.п.

Сразу же заметим, что идеалистические представления Н.О.Лосского приобретают в современную эпоху особый вес; они как бы утверждают необходимость новых подходов к межгосударственным, межнациональным отношениям, отвечая наиболее современным требованиям «нового мышления», необходимость внедрения которого является настолько злободневной, насколько человечество искренне стремится избежать третьей мировой войны с применением термоядерного оружия и неминуемой гибели всей современной цивилизации.

Н.О.Лосский считал, что необходимо создать надгосударственную организацию, которая бы ликвидировала в корне саму возможность возникновения войны и установила бы наиболее рациональное экономическое сотрудничество народов. Человечество, по его мнению, этого до сих пор еще не может, а отчасти, даже и не хочет сделать (и не только из-за неизбежных сложностей, но и из-за эгоистического нежелания каждого отдельного государства в чем-то ограничить свой суверенитет, пусть и во имя всеобщего мира), вследствие взаимного недоверия, господствующего среди себялюбцев.

В своем концептуальном оформлении идеи Н.О.Лосского, органично связанные с проблемами насилия, войны и зла, скорее можно отнести к метафизике религиозного персонализма, чем к интуитивистской философии.

Различные социальные устройства создаются главным образом силами не отдельных индивидов, а общественного целого. Но последнее, в соответствии с метафизикой персонализма, является, в свою очередь, личностью, причем личностью, находящейся на более высшей ступени развития, чем каждое отдельное человеческое существо, составная часть этого целого. Несовершенство социального устройства, по Н.О.Лосскому, это следствие самолюбия не только конкретных, отдельных индивидов, но и этого «общего» «социального существа».

Отсюда и вытекает его оценка разнообразных насильственных действий преступного характера. Злое желание преступника ни в какой мере не может быть оправдано недостатками, или же несовершенством общественного устройства, утверждает философ. В данном случае Н.О.Лосский следует традициям религиозно-философского мышления Ф.М.Достоевского, творчеству которого он в свое время посвятил специальное исследование [31]. Высокомерие, властолюбие, ревность, сластолюбие приводят к драматическим событиям и способны подтолкнуть человека к преступлению в любом обществе. Равно как и любовь к абсолютным ценностям, истине, красоте, святости и т.п. вдохновляет человека на бескорыстное служение обществу, на самопожертвование. Во всех основных страстях, устремлениях и соответствующем устройстве человеческой души, всегда происходит борьба за ценности: эта борьба доброго и злого осуществлялась и всегда будет осуществляться в любом обществе, и нужно понимать, что любые формы общественной жизни в будущем смогут внести лишь незначительное улучшение в условия существования человека, а наряду с этим обязательно будут появляться и любые другие, новые проявления зла.