2.2. Роль отца в психическом развитии ребенка.

Для того, чтобы определить сферы влияния отцовской фигуры на психическое развитие ребенка, необходимо ответить на вопрос, имеет ли взаимодействие отца с ребенком специфический характер, или же материнское и отцовское влияния являются однонаправленными и взаимозамещающими.

Общеизвестна позиция Э.Фромма, который разделял родительскую любовь на материнскую и отцовскую, безусловной по своей природе он считал материнскую любовь. Любовь отца необходимо заслужить, следуя определенным социальным нормам, следовательно, любовью отца можно управлять, в отличие от любви матери. В то же время Фромм отмечает, что для нормального развития ребенка нужна и отцовская и материнская любовь, преобладание одной из них ведет к нарушениям поведения (Фромм Э., 1990).

По мнению И.С.Кона, различия между отцовством и материнством определяют социокультурные условия. Однако в силу того, что функции отца биологически менее значимы, их труднее конкретизировать, роль отца является некоторым образом размытой. В основе разделения функций отца и матери лежит полоролевая дифференциация. Мать предоставляет ребенку возможность ощутить интимность человеческой любви, отец «закладывает» ему путь и отношение к человеческому обществу (Кон И.С., 2003).

Rohner R. выделяет шесть категорий эмпирических исследований, показывающих влияние любви отца на определенные грани детского развития: (1) рассматривающие влияние исключительно любви отца, не ориентируясь на любовь матери; (2) утверждающие, что любовь отца и любовь матери одинаково важны для психического развития ребенка; (3) показывающие, что отцовская любовь и отцовское воспитание являются более значимыми, чем любовь матери, для определенных сфер детского развития; (4) доказывающие, что любовь отца - единственный существенный гарант определенных результатов детского развития; (5) утверждающие, что в определенных сферах развития детей любовь отца снижает влияние любви матери; (6) показывающие, что отцовское воспитание в сравнении с материнским, более гендерно специфично.

Общепризнанным в настоящее время является положение о том, что психическое развитие ребенка осуществляется в процессе взаимодействия со значимыми взрослыми. Основные данные по развитию ранних отношений были получены в исследования, выполненных в психоаналитической традиции. Заметим, что в отечественной (советской) психологии развитие ребенка рассматривалось в системе «ребенок – общественный взрослый», это всегда был некий обобщенный взрослый, носитель социальных норм, ценностей, способов действий с вещами (Д.Б.Эльконин, А.В.Запорожец, М.И.Лисина, В.В.Давыдов).

На решающую роль отца в психическом развитии ребенка указывали уже первые психоаналитики – З.Фрейд, К.Г.Юнг, А.Адлер, позднее – Ж.Лакан. Для З.Фрейда именно Эдипов конфликт и его преодоление являются решающими в развитии ребенка, то есть для З.Фрейда отец – это в первую очередь Эдипальный отец. Для ребенка он предстает в трех ипостасях: как объект идентификации, которым ребенок восхищается и к которому испытывает «нежные» чувства; как некая могущественная фигура, как человек, который заботится о ребенке; как носитель запретов и угрозы. Вместе с тем, ребенок начинает относиться к матери как к объекту любви. Образуются две различные эмоциональные привязанности, которые существуют какое-то время одновременно. Ребенок, мальчик испытывает амбивалентные чувства к отцу – агрессивные и нежные одновременно, он хочет избавиться от него и чувствует потребность в нем, его защите (Фрейд З., 2004). Присутствие сильного отца, отмечал З.Фрейд, определяет правильное решение сына при выборе объекта противоположного пола.

Для К.Г.Юнга родители, это их образы, которые появляются из сплава «характерных» родительских черт и индивидуальной склонности ребенка. Для Юнга первостепенную важность имеют отношения ребенка и матери, «это отношения самые глубокие и мучительные из всех нам известных…это абсолютный опыт рода человеческого…» (приводим по Сэмьюэлз Э., Шортер Б., Плот Ф., 1994, стр.88). К.Г.Юнг считает, что архетипы отца и матери являются врожденными и равнозначными. Появившись на свет, ребенок сразу начинает искать отца, стараясь удовлетворить неявную потребность в языке, порядке и законе. Отец выступает в работах Юнга как воплощение ценностей, как фигура, представляющая духовный принцип, отец является моделью «персоны» для сына, это то «из чего сын должен вычленить себя. Для дочери отец – это образ анимуса» (Там же, стр.89, Юнг К.Г.,1997). Представления К.Юнга развиваются его современными последователями (Зойя Л., 2012).

С точки зрения А.Адлера, задачей отца является поддержка активности, развитие социального интереса и социальной компетентности ребенка. Именно благодаря этому ребенок сможет преодолеть комплекс неполноценности. Отец олицетворяет социум, является носителем норм, целей и идеалов, одобряемых и полезных для общества, стимулирует автономию ребенка. Идеальный отец тот, кто относится к своим детям как к равным и активно участвует в их жизни и воспитании (Адлер А., 1993).

Для Ж.Лакана, основателя структурного психоанализа, отец – это фигура, от которой исходит запрет на мать, он вмешивается в воображаемую связь между ребенком и матерью, предотвращает замыкание отношений ребенка на матери. Для Ж.Лакана отец важен, прежде всего, как символический отец, отец – это метафора отца, «отцовская метафора … имеет дело с функцией отца» (Лакан Ж., 2002, стр.184). Для него важно, что представляет собой отец в Эдиповом комплексе. Отцовская метафора представляет собой «заступление отца в качестве символа, или обозначающего, как место матери внутри той первоначальной символизации, которая в отношениях между матерью и ребенком успела выстроиться» (Там же, стр.206).

В процессе развития психоанализа, в теории объектных отношений в центре внимания исследователей оказались отношения в диаде «мать-ребенок», подчеркивалась значимость детско-материнских отношений для развития ребенка, фигура отца оставалась в тени (М.Кляйн, 2001, Д.Боулби, 2003, Д.В.Винникотт, 2003, М.Малер, 2011). Однако, несмотря на это, именно в теории объектных отношений, как отмечает О.Г.Калина, были заложены важные теоретические положения о значимости отца и отцовского образа в психическом развитии ребенка (Калина О.Г., Холмогорова А.Б., 2011).

Уже в работах М.Кляйн, в ее идее ранних стадий Эдипова комплекса, содержалось представление об отце как фигуре, предстающей в фантазиях ребенка заменителем матери. И у девочек и у мальчиков страх утраты матери (первичного объекта любви) «содействует возникновению потребности в заменителях». Эта потребность, в первую очередь, обращается на отца, который уже на этой стадии интроецирован как «целостный объект». Отец становится объектом, к которому обращаются при разочаровании в матери (в типичном случае, по мнению Кляйн, при отлучении от груди), и тогда его любят и с ним идентифицируются. Либидо и депрессивная тревога в этом случае частично отклоняется от матери. Этот процесс распределения либидо между материнским и отцовским объектом способствует развитию объектных отношений и снижает интенсивность депрессивных чувств Это происходит во второй половине первого года жизни (Кляйн М., 2001).

В своей теоретической работе Д.Винникотт не рассматривает отца как значимую фигуру на первом году жизни. С его точки зрения, для нормального развития ребенка важны, в первую очередь, качества матери – способность к отзеркаливанию и контейнированию, способность создавать условия для сепарации ребенка, постепенно адаптируя его к встрече с новой реальностью. Для Д.В.Винникотта отец не является фигурой, встающей между ребенком и матерью, разделяющей внутренние объекты и реальность. По мнению А.Филлипса, эту роль у Винникотта выполняет переходное пространство. «Это не отец встает между матерью и ребенком, чтобы разделить их, а переходное пространство, в котором отец фактически отсутствует…» (Филлипс А., 2009, стр.34). Для Д.Винникотта роль отца на первом году жизни младенца сводится, в основном, к поддержанию комфортного существования матери, в материнский уход включается и поведение отца. Отец влияет на формирование телесности ребенка опосредованно, через психическое состояние матери. Отец, как мужчина, приобретает значимость постепенно. Понятие «родительский» вступает в силу чуть позже, чем «материнский». Далее идет семья – мать и отец – «разделяющие вместе ответственность за то, что они вместе создали – за их дитя» (Винникотт Д.В., 2002, стр.249).

М.Малер связывает «включение» отцов в жизнь ребенка с желанием большей автономии. Это происходит на начале субфазы воссоединения, периода, когда ребенок начинает завоевывать социальный мир. Он начинает получать все больше удовольствия от видов деятельности, которые он разделяет с отцом или матерью и не столь близкими людьми, то есть отец стимулирует исследовательскую активность ребенка (Малер М., 2011).

Идею отца, разбивающего симбиотическую связь ребенка с матерью, развивает и Е.Фридрих, – отец выступает как «третий объект», способствующий отделению ребенка от матери. Уже на ранних этапах развития ребенок начинает воспринимать отца как самостоятельный, отличающийся от матери объект, демонстрирует различную привязанность к родительским фигурам.

E.Abelin выделяет пять стадий, или позиций, на ранних этапах развития, отмечая усиление роли отца на этих этапах, а также значимость триангулярных отношений. В отношениях ребенка к отцу и матери, а также в их отношениях друг с другом, стабилизируется структура Я-сам (Self) в качестве разделенного единства. Тем самым ранняя триангуляция создает предпосылки для внутреннего освобождения от матери и для последующего вступления в эдипальную триангуляцию (Приводим по Фридрих Е., 1998).

Большой вклад в развитие представлений о значимости отца для нормального развития ребенка внесли представители системного подхода к семье. Изучение роли отца в возникновении психических расстройств во взрослом возрасте в начале 1950-х годов начал Т.Лидз. Эта линия исследований была развита М.Боуэном (Lidz T, 1957, Боуэн М., 2012). Изучая семьи больных шизофренией, Боуэн показал, что при слабом отце мать ищет замену мужской фигуры в сыне, формируя с ним тесную симбиотическую связь, которая препятствует развитию взросления и автономии ребенка. Отец же в таких семьях, как правило, обладает совокупностью характеристик, которые обозначают, как «шизофреногенный отец». Такие отцы бывают деспотичными, враждебно настроенными к детям, равнодушными, неудачниками, покорными, инфантильными.

Анализ теоретических представлений, развиваемых в психоанализе, теории привязанности и семейном системном подходе позволил О.Г. Калине выделить несколько основных, инвариантных аспектов влияния отца на психическое развитие ребенка (Эти позиции можно считать независимыми от социокультурного контекста). Прежде всего, это содействие отца размыканию ранних симбиотических отношений ребенка и матери. Второй аспект – открытие отцом ребенку новых способов взаимодействия. Третий аспект состоит в том, что отец способствует ребенку в формировании представлений о семейной иерархии. Четвертый аспект связан с созданием у ребенка представлений о себе как о продолжателе двух родов – отцовского и материнского (Калина О.Г., 2007).

Возрождение интереса исследователей к фигуре отца началось в последние десятилетия (20-10 лет назад). Появляется значительное количество работ, касающихся роли отца в психическом развитии ребенка, и зарубежных, и отечественных. Большая часть работ направлена на изучение влияния отцовской фигуры на формирование полоролевой идентичности как мальчиков, так и девочек. Так, для ребенка раннего возраста одной из основных функций отца выступает создание условий для формирования половой идентичности и интериоризации соответствующих моделей поведения. Для мальчиков работает механизм идентификации со своим отцом и непосредственное подражание его поведению. Первые признаки идентификации с отцом, как моделью поведения, явно проявляются в возрасте около восемнадцати месяцев. Исследования показывают, что центральным и значимым в процессе формировании половой идентификации является эмоциональная близость с отцом и его доступность для ребенка, а не собственно маскулинное поведение отца (Кон И.С., 2003, Борисенко Ю.В., 2006).

В воспитании мальчиков без отца опасность представляет женская модель поведения, которая доминирует в семье и навязывается обществом. Осознание своего «мужского начала» происходит постепенно в процессе отождествления с отцом, который способствует сепарации от матери и собственной автономии. Половая идентификация может быть нарушена или неустойчива в том случае, если отца нет рядом или он не является легко доступным (Тайсон Р., 1998).

Женственность дочерей также напрямую связана с фигурой отца (Lamb M., 2004). Для формирования устойчивой половой идентификации у девочек необходим опыт отношения к себе со стороны безусловно любящего ее мужчины. В случае, если отец восхищается и гордится своей дочерью, у нее формируется уверенность в своей женственности. Женская идентичность строится, в том числе, на противопоставлении противоположной гендерной модели. Исследования подтверждают, что феминность девочек коррелирует с маскулинностью их отцов. Успешному обретению женской половой роли девочкой, как показывают психоаналитически ориентированные исследователи, способствует гордость от ощущения себя женщиной и идентификация с материнской ролью в отношениях с отцом (Yang J., 2000, Trowell J., 2002).

Существенна роль отца в когнитивном развитии ребенка. Дети эмоциональных и отзывчивых отцов, вовлеченных во взаимодействие с ребенком, характеризуются лучшим когнитивным развитием. Так, Р.Бернс (1986) утверждает, что наличие отца влияет на интерес к учению и образованию у сына.

Одной из центральных функций отца является функция социального контроля, предъявления требований, дисциплины и санкций. Ребенок, выросший без отца, испытывает недостаток авторитета, дисциплины и порядка. Формирование волевых качеств на первом году жизни ребенка также связано с фигурой отца, который поощряет первые шаги ребенка, участвует в совместных играх с ним. Спокойное и уверенное поведение отца в период от года до 3-х лет стабилизирует и направляет поведение ребенка (Лангмейер Й., Матейчик З., 1984, Захаров А.И., 1998).

Другая важная роль отца, которую отмечает J.M. Herzong, заключается в том, что отец усиливает способность младенца структурировать агрессию. Следовательно, если в первые восемнадцать месяцев жизни отец отсутствует или его влияние дефицитарно, у ребенка могут наблюдаться поведенческие и аффективные расстройства, которые не сразу можно распознать (Herzong J.M., 1963).

О значении отца еще в период новорожденности ребенка пишет М.Мид, указывая на то, что отец выступает первым внешним объектом для ребенка и является моделью ранней идентификации. В ходе развития ребенка отождествляется с обеими фигурами родителей, как с матерью, так и с отцом (Мид М., 1988).

М.Брамлет и С.Бламберг исследовали физическое и психическое состояние детей, воспитывающихся в разных типах семей – неполные материнские и неполные отцовские семьи. Оказалось, что в неполных отцовских семьях показатели физического здоровья детей выше, чем в материнских (Bramlett M.D., 2007). K.D.Pruett, исследуя полные семьи, в которых воспитанием ребенка занимался отец, обнаружил, что в стрессовых ситуациях дети обращаются за помощью и поддержкой, в первую очередь, к своим отцам. Смещение внимания в сторону отца указывает на то, что «главным объектом репрезентации» в этих случаях выступает фигура отца (Приводим по Тайсон Р., 2006).

Таким образом, в большей части исследований роль отца изучалась, в основном, опосредованно, то есть либо исследовались особенности образа отца и его влияние на развитие ребенка, либо изучались психологические особенности детей, воспитывающихся без отца (Авдеева Н.Н., Хаймовская Н.А., 2003, Калина О.Г., Холмогорова А.Б., 2011, Туманова Е.В.; Филиппова Е.В., 2007, Муратова Д.М., Филиппова Е.В., 2011, Hetherington E.M., 1979, Wallerstein J.S. 1975 и др.).

Следующим шагом в исследовании роли родительских фигур, с нашей точки зрения, являются сравнительные исследования взаимодействия с ребенком отца и матери, то есть сравнение взаимодействия в диадах «мать-ребенок» и «отец-ребенок» (Kazura K., 2000; Lundy B.,2003, Белогай К.Н., 2008).

В ряде исследований были обнаружены различия во взаимодействии с детьми мужчин и женщин. Контакт матери носит скорее интимный характер. Мать, играя с грудным ребенком, старается, прежде всего, его успокоить, утешить, унять. Игра матери скорее является продолжением и формой ухода за ребенком. Взаимодействие отцов с ребенком носит дистантный характер, их игра предполагает силовые действия и игры в пространстве – подбрасывание ребенка в воздух, катание на плечах, качание, кружение, т.е. игры, которые заставляют ребенка ощутить пространство, движение развивают его собственную активность. Во взаимодействие с ребенком отец привносит больше стимуляции и возбуждения. «Гораздо больше, чем матери, отцы склонны стимулировать и возбуждать своих детей. Они не только берут их на руки, но и раскачивают их, подбрасывают в воздух и снова ловят или даже притворяются, что позволят им упасть, что вызывает испуганный, но в тоже время радостный, возбужденный смех. По мере того, как ребенок растет, отец может позволить себе большую свободу в обращении с ребенком и стать более резким в ответ на явное удовольствие ребенка» (Берлингейм Д., 2002, электронный источник). Отцовские игры, таким образом, способствуют освоению окружающего пространства, собственного тела, развитию моторных навыков ребенка. S.Kramer и S.Akhtar подчеркивают позитивное влияние, которое оказывают на ребенка, начинающего ходить, активные игры. В этот период они дают ребенку возможность большего осознания как частей тела, так и своей телесности в целом (Kramer S., 1988).

В работе K. Kazura сравнивалось игровое взаимодействие в диадах «мать-ребенок» и «отец-ребенок». Изучались уровень вовлеченности отцов и матерей в игре с ребенком, а также связь типа привязанности и характера взаимодействия с отцом и матерью в игре. Исследование показало, что уровень детской игры повышается при взаимодействии детей с отцами. Кроме того, отцы демонстрируют другой стиль взаимодействия, чем матери, – отцы ориентируются на более высокий уровень возможностей детей, они используют прямые указания, в их играх выше доля риска. Оказалось, что у детей с надежной привязанностью к отцу игра более развита. В играх с матерями развивались навыки социального взаимодействия – эмпатия и участие к другим (Kazura K., 2000)

В работе B.Lundy изучался процесс возникновения автоматических мыслей о ребенке у отцов и матерей в ходе взаимодействия с их полугодовалыми младенцами и влияние этого взаимодействия на характер привязанности. Было показано, что частота автоматических мыслей о ребенке положительно коррелирует с надежностью привязанности. Интересно, что содержание умозаключений отцов и матерей было различно – матери точнее определяли потребности ребенка и предвосхищали его поведение, в то время как умозаключения отцов были связаны с решением проблемной ситуации, готовностью активно включаться в нее. Также в этом исследовании было показано, что существует связь между выраженностью депрессивных признаков у матери и привязанностью ребенка к ней (Lundy B., 2003).

Исследование К.Н.Белогай показало, что материнское и отцовское отношение к ребенку имеют разную структуру. В структуре материнского отношения к ребенку определяющим является эмоциональный компонент, эмоциональное отношение к ребенку. В структуре отцовского отношения центральным является поведенческий компонент, а именно общий стиль воспитания, действия по уходу за ребенком (Белогай К.Н., 2007)

Новым важным направлением в сфере изучения детско-родительских отношений являются исследования реального взаимодействия в триаде «мать-отец-ребенок». Для отечественной психологии это совсем новое направление, организация такого рода исследований сопряжена с рядом трудностей. Здесь следует назвать таких авторов как E.Fivaz-Depeursinge, Franscarolo F., N.Favez, C. Carneiro (2004), E.W. Lindsey, Y.V.Caldera. (2006) и др. Изучение взаимодействий в триаде возникло во многом под влиянием системной семейной психотерапии, прежде всего, работ М.Боуэна (Боуэн М., 2012).

Конечно, эти экспериментальные исследования были подготовлены предшествующими теоретическими работами. Собственно, уже Р.Шпиц описывал диалог внутри диады «мать-ребенок» в виде непрерывной цепочки обратной связи. Д.Стерн также использует системные метафоры для описания взаимодействия в диаде «мать-ребенок» (Шпиц Р., 2000, Стерн Д.,2006).

В работах E.Fivaz-Depeursinge, F.Franscarolo показано, что общение ребенка с каждым из родителей в паре («мать-ребенок» или «отец-ребенок») отличается от общения втроем. Сравнительный анализ взаимодействия с ребенком в диадах и в триаде показывает, что в диаде присутствует лишь одна линия взаимодействия – «родитель-ребенок», отношения в диаде имеют более жесткую структуру, поскольку выход из взаимодействия одного из партнеров приводит к распаду диады. Взаимодействие в триаде «мать-отец-ребенок» включает в себя подсистемы семьи – «мать-ребенок», «отец-ребенок», «мать-отец», «мать-отец-ребенок», при этом каждый из трех членов может быть или активным участником взаимодействия, или быть в положении наблюдателя. Таким образом, взаимодействие в триаде создает более сложную и разнообразную эмоциональную среду, чем отдельные партнерства в парах (Fivaz-Depeursinge E., Franscarolo F, , 1996, 2007).

В своем эксперименте F.Franscarolo, F.Lopes, N.Dimitrova (2007) фиксировали на видео взаимодействие втроем в различных конфигурациях. Оценивалась степень согласованности между родителями, между диадами, всей семьи как единого целого и вклад ребенка в трехсторонний аффективный процесс. Авторы исходили из положения о том, что одной из основ семейной коммуникации является способность семьи переживать аффект как группа. Оказалось, что в тех семьях, где иерархические функции были нарушены, взаимодействия в триаде не происходило, оно распадалось и становилось двухэлементным, то есть опыт построения знаний о себе и о родителях у ребенка будет неполным.

Другая работа E.Fivaz-Depeursinge с соавторами была посвящена исследованию обмена ролями между родителями и ребенком младенческого и раннего возраста в процессе игры (в триадах), то есть исследовалась игра втроем в семьях с нормальной и с перевернутой семейной иерархией. Наблюдения за игрой в триадах проводились, начиная с беременности матери, каждые три месяца на протяжении полутора лет. В ходе исследования была выявлена способность младенца к трехстороннему общению – способность уделять внимание одновременно обоим родителям и разделять с ними эмоциональные переживания. Кроме того, было показано, что уже в младенческом возрасте, в случаях проблемного семейного альянса, ребенок, действуя как посредник, способен активно контролировать отношения между родителями с помощью провокационных стратегий. При этом удовольствие ребенок получает не от ощущения общности всех троих, которое обычно возникает в игре, а от чувства контроля над происходящим (Fivaz-Depeursinge E., Franscarolo F., Corboz-Warnery A., 1996).

E.W. Lindsey и Y.M. Caldera исследовали различия во взаимодействии отцов и матерей в триаде и в диаде (дети в возрасте от 11 до 15 месяцев). Было обнаружено, что в триаде матери были меньше вовлечены в игру и выражали больше отрицательных эмоций, по сравнению с взаимодействием в диаде. Отцы выражали в триаде больше эмоций, чем матери. Отцы больше поддерживали матерей, в то время как матери часто вмешивались и разрушали общение ребенка и отца (Lindsey E.W., Caldera Y.M., 2006).

Исследования взаимодействий в триаде, сравнение взаимодействия в диадах и триаде, а также сравнение взаимодействия отцов и матерей с ребенком в триадах было предпринято в дипломных работах И.В.Хлебниковой и В.Г.Вавиловой (работы выполнены под руководством Е.В.Филипповой). Так, И.В.Хлебниковой было показано, какие формы совместной деятельности (рисование, собирание конструктора или разыгрывание сказки) наиболее эффективны для взаимодействия в диадах и триадах, а также выявлены особенности поведения родителей в этих ситуациях (Хлебникова И.В., 2010). В.Г.Вавиловой описаны особенности взаимодействия родителей с ребенком в парах и в триаде, а также показана связь между особенностями этого взаимодействия и характером супружеских отношений родителей (Вавилова В.Г., 2011).

В представленных и других исследованиях поведения родителей в диадах и триадах было установлено, что в условиях взаимодействия втроем качество и количество родительско-детсикх взаимодействий ниже, чем при взаимодействии в паре «родитель-ребенок».

Таким образом, исследования взаимодействия в триадах показывают, что это совершенно особый тип взаимодействия, который не равен сумме взаимодействия ребенка с каждым из родителей в паре. Взаимодействие в триаде вносит особый вклад в развитие ребенка, пока еще очень мало изученный. И, следовательно, дети, которые воспитываются одной лишь матерью, испытывают дефицит не только отцовского влияния, но и дефицит особого состояния пребывания втроем.

Представленные исследования свидетельствуют о несомненной значимости отца в развитии ребенка. Отец способствует формированию полоролевой идентификации, задает жизненные ориентиры и моральные установки, положительно влияет на когнитивное развитие, стимулирует ребенка к успеху, а значит, влияет на его самооценку и социальную адаптацию. Рассмотрим теперь, что происходит в ситуациях, когда отец в семье отсутствует, то есть в ситуации депривации отцовского влияния.

2.3.